—А-а, так вот что это такое непонятное в твоем запахе.— Легкие шаги, и Лиссет приблизилась ко мне, разглядывая цветок на коже.— Примерно как табличка на заборе: «Осторожно, злая собака». Тоже первый раз вижу. И кто же, получается, твой хозяин?
—Не знаю,— беспомощно пожала я плечами. Отпустила кружево, повернулась к лисице.— Оба, наверное.
—Совладельцы,— улыбнулась Лиссет лукаво.
—Видимо так. И… тебя не оскорбляет факт, что рабыню привели в императорский дворец, выдают за леди…
—Оставь эту чушь людям,— отмахнулась лисица.— И ты тут не одна такая «безымянная». Из наших есть, кто еще не придумал себе титул поблагозвучнее. И наверняка хоть кто-нибудь да приволок с собой дорогостоящую девицу из эскорт-услуг. Их тоже называют леди и какое-то имя. Никто и внимания не обращает.— Лиссет взяла меня под локоть, понизила голос: — Не беспокойся о Дрэйке. Во-первых, он взрослый мальчик, если решил привести тебя сюда, значит, счел необходимым. Во-вторых, приставать к тебе он не станет, могу на любой из собственных хвостов поспорить.
—Нордан говорит, что от меня пахнет иначе,— призналась я.— И мой запах действует на Нордана… странно. Дрэйк тоже его чувствует, но реагирует спокойно.
—Ой, не знаю. Магию я в тебе чую, а этот пресловутый запах невинных дев… Я сколько к девственницам ни принюхивалась, так и не заметила чего-то особенного или принципиально отличающего их от остальных. Может, нам, женщинам, и не дано его чувствовать?
Мы неспешно вернулись в зал. Оркестр не играл, гости разделились на две группы: одна собиралась вдоль стен, другая тянулась пестрой живой лентой к тронам на возвышении. Кресла более не пустовали, занятые тремя фигурами. Черная в центре, две красные по обеим сторонам.
—Надеюсь, Дрэйк занял место,— пробормотала Лиссет, внимательно рассматривая живую ленту.— Как только вижу очередь, сразу хочется спросить «Кто последний на выдачу?»
—На выдачу чего?
—Чего-нибудь. Издержки нищего голодного детства. Вон Дрэйк.
Не обращая внимания на тихие возмущенные замечания, полетевшие нам вслед, лисица уверенно двинулась вдоль очереди, не отпуская мою руку. Я отвернулась от людей, стараясь спину держать прямо и смотреть лишь на пучок рыжих волос на затылке спутницы. Остановилась Лиссет примерно посередине, мягко подтолкнула меня вперед, к Дрэйку, и сама пристроилась рядом, невзирая на презрительное шипение пожилой женщины позади, в белом и бриллиантах.
—Все в порядке?— уточнил Дрэйк.
—Да, все хорошо,— заверила я.
—А…
—Мы со всем разобрались,— ответила Лиссет.— Маленькие женские хитрости.
—Сая, я должен извиниться перед тобой. Менее всего я ожидал, что графиня станет размениваться на столь мелкие и недостойные леди ее положения…
—Пакости,— подсказала Лиссет.
—В любом случае я прослежу, чтобы она более тебя не беспокоила.
—Вы… что-то сказали ей?— Что он успел наговорить графине в наше отсутствие?
—Настоятельно порекомендовал впредь следить и за руками, и за репутацией. Напомнил, что случайно подмоченное платье не стоит настолько подмоченной репутации,— мужчина говорил спокойно, но за каждым его небрежным словом мне чудился иной смысл, если не угроза, то предостережение.
—Не стоило, правда… Возможно, все произошло действительно случайно,— я сама не верила в неловкость Хейзел, однако меньше всего хотелось, чтобы Дрэйк ссорился с кем-то из-за меня.
—Дрэйк, и где ты нашел этого наивного ребенка?— отозвалась Лиссет.
—Это не я нашел Саю,— возразил мужчина тихо, и мне послышалось эхо печали и сожаления.
—Я собираюсь устроить завтра большой загул по магазинам и салонам. Сая, может, составишь мне компанию?
—Я…— опять покупки?
—Что бы там ни пела наша общая знакомая, твое платье совершенно очаровательно, лучше местных мод. Да я и сама не в восторге от нынешних фасонов, но на официальных мероприятиях, увы и ах, приходится терпеть. Однако я подозреваю, что ты вряд ли приехала в столицу с полным гардеробом на все случаи жизни.— Лисица бросила многозначительный взгляд на Дрэйка.— Или я ошибаюсь?
Фигуры под красным бархатом все ближе. Герольд громко называл имена и титулы и объявляемые преклоняли головы пред ликами монархов, неподвижными, точно изображенные на холсте.
Мужчина ответил не сразу.
—К сожалению, не ошибаешься.— Дрэйк посмотрел вопросительно на меня.— По-моему, прекрасная идея, как ты считаешь, Сая?
Нордан прав: Дрэйк рехнулся.
—Простите, но… но это слишком, понимаете?— Как мне переубедить его?— Не подумайте, что я неблагодарная, нет, я бесконечно вам признательна, я никогда не смогу расплатиться с вами за то, что вы для меня сделали…
—Сая, эти вопросы лучше обсудить дома,— перебил мужчина.— Однако тебе пригодится совет и помощь женщины, которая разбирается во всех этих дамских тонкостях. Отправляйся завтра с Лиссет.
—Я заеду в полдень,— невозмутимо добавила лисица и отступила назад под срывающееся, трагическое шипение дамы в бриллиантах.
—Дрэйк, это наверняка дорого,— прошептала я, повернув лицо к мужчине.
Сандал, лето, земля, согретая солнцем.
От этого запаха кружилась голова, и мысли становились ненужными. Запах преследовал меня во снах, непривычных, горячих, где уже не было меня, я исчезала, плавилась, охваченная огнем.
—Сая, перестань думать о том, что дорого, а что нет. Если бы я счел, что покупки окажутся слишком дороги или что тебе будет небезопасно находиться с Лиссет, я бы тебя не отпустил.
Я говорила себе, что виновата рубашка Дрэйка, с которой я не могла расстаться.
А сейчас мы лишь стоим вплотную, плечом к плечу.
И не надо пристально всматриваться в мужское лицо рядом, повернутое в профиль, находящееся так близко, что, еще чуть-чуть подавшись к нему, я могла бы коснуться губами щеки с тенью щетины.
Неожиданно Дрэйк перехватил мой взгляд. В темной глубине глаз плясали язычки огня, маня, приглашая последовать за ними, и на мгновение мне показалось, что пламя вспыхнуло сильнее, затапливая зрачок и радужку.
Шаги перед нами резким напоминанием, и мужчина отвернулся. Приблизился к герольду, шепнул что-то на ухо и, вернувшись на место, взял меня за руку.
—Лорд Дрэйк и его спутница леди Сая!
Отрез свободного пространства между нами и тремя ступеньками возвышения, покрытого красными коврами. По обеим сторонам вытянувшаяся по струнке охрана, несколько человек из свиты императора и его семьи, застывшие мрачными изваяниями вокруг. Сам император в черном мундире без единого светлого пятна. Октавиан немолод, худощав и непроницаем. Немного всклоченный, насупленный старый ворон, повидавший в жизни достаточно, чтобы ценить покой, но лишенный возможности побыть в одиночестве по-настоящему.
