Мне повезло. Как бы ни складывалась наша жизнь, какие бы трудности ни возникали на пути моих родителей, я знала, что мама и папа меня любили и, если живы, любят до сих пор. Что они тревожатся за меня, где бы я ни была, где бы ни были они, и тревожатся, потому что любят меня, потому что я их дочь. И я всегда буду волноваться за них, мучиться от неизвестности, страшиться мысли, что они действительно могли погибнуть и я никогда больше их не увижу, не обниму, не скажу, как люблю.
Прежде я не задумывалась, каково быть ребенком ненужным, чужим не только среди сверстников, но и в собственной семье.
—Ну вот, я вас расстроила грустной историей моей жизни.
—Ничего страшного,— заверила я.
—Надеюсь, вы не злитесь на меня из-за… произошедшего?— спросила Валерия, вытирая все-таки слезы пальцами.
—Нет, конечно же.
—Я рассказала Дрэйку о вашем даре. Мне показалось, он не знал.
—Теперь знает.
—Хорошо. Будете моей компаньонкой на эти выходные? Хоть здесь за мной и не ходят так, как в Эллоране, но все равно поглядывают. И Жасмина была единственной среди моих фрейлин, кому я могла в какой-то степени доверять. А теперь остался только Пушок.— Девушка присела на корточки перед псом, погладила потянувшиеся к хозяйке головы снова.— Ты мой самый-самый лучший друг, Пушок. Но, увы, ты не умеешь разговаривать по-человечески. Сая, хотите, я покажу вам дом?
—Да, разумеется,— кивнула я.
Валерия выпрямилась, пропустила пса вперед, и мы пошли неспешно следом.
Глава 13
Осмотр дома, бесчисленных галерей, залов, гостиных и салонов.
Чай в той же гостиной в обществе императрицы и фрейлин. И я вижу, как закрывается Валерия при матери и свите. На лице знакомая уже маска равнодушия, взгляд устремлен в пространство. Короткие ответы ровным тоном на вопросы, случись Катаринне обратиться к дочери.
Беседа о программе развлечений на оставшиеся два дня. Императрица уточняла те или иные моменты у Валерии, но девушка лишь качала неопределенно головой, произнося «На твое усмотрение, мама», вызывавшее в зеленых глазах женщины вспышку досады, раздражения. Мне разговор казался пустым, бессмысленным и я хранила молчание. Впрочем, никто и не обращался ко мне, только поглядывали искоса, с настороженным любопытством. Возле наших ног лежал Пушок, и Валерия совала рассеянно печенье то одной голове, то другой, и пес съедал его с громким хрупаньем, ухитряясь не уронить на ковер ни крошки.
После чая нам разрешили удалиться с высочайшего дозволения Катаринны. Валерия проводила меня до крыла, где находились апартаменты для гостей, сказала, что ужин в семь — за городом императорская семья ложилась спать до полуночи,— а пока я могу отдохнуть и подготовиться к вечеру. От любезно предложенной девушкой помощи одной из горничных я отказалась. Не буду выбирать для ужина в неофициальной обстановке слишком вычурное платье, а наряд более простой я вполне смогу надеть самостоятельно. В конце концов, ни в пансионе, ни в храме прислуги не было, и я давно привыкла обходиться без камеристки.
Дрэйка в наших комнатах нет. Выскользнув на балкон, я на цыпочках приблизилась к оставленной открытой двери в апартаменты Бевана. Заходить, естественно, не стала, лишь осмотрела осторожно с порога пустую спальню, убеждаясь, что Бевана тоже нет и можно не опасаться визита нежданного гостя в отсутствие Дрэйка.
Дрэйк вернулся буквально за двадцать минут до ужина, когда я уже начала поглядывать в волнении на часы. Услышав хлопок входной двери, я поднялась из-за туалетного столика, обернулась к стремительно вошедшему в спальню мужчине.
—Извини, задержался. Ты не возражаешь?— Дрэйк указал на дверь, ведущую в ванную комнату.
—Нет, конечно. Я уже готова.— Я вышла в гостиную.
Присела на диван. Несколько минут смотрела на черный чемодан возле кофейного столика. Этикет требует переодеться к ужину, даже к простому семейному, а вещи еще не разобраны, и они все здесь, передо мной. Едва ли Дрэйк намерен предстать перед императрицей в той же одежде, что и днем, а значит…
Я оглянулась на незакрытую дверь в спальню. Встала, вернулась в комнату, прислушиваясь к доносящемуся из ванной шуму воды. Выскочила обратно, чувствуя, как теплеют резко щеки, как мешаются неловкость, стыд, новый всплеск волнения и желание, от которого хотелось не просто провалиться на первый этаж, а сразу исчезнуть с лика земли. Я не могу, я даже думать о подобном не должна. Не теперь, когда я знаю о привязке!
Как, во имя Серебряной, я могу скучать по одному мужчине и думать о том, чтобы зайти в ванную к другому, понимая прекрасно, что он наверняка обнажен?!
Я заметалась по гостиной, то бессодержательно поправляя волосы, то сжимая пальцы. Я не аморальна, я порочна. Если для Лиссет двоемужество естественно, то для меня желать двух мужчин сразу слишком невероятно. Слишком дико. Слишком безумно. И зная на собственном опыте, что происходит между мужчиной и женщиной, прочувствовав каждый момент, я жаждала этого еще сильнее. Нет уже прежнего страха, нет неизвестности и единственное, что пугало по-настоящему, что удерживало от опрометчивого шага,— я сама, мои развратные мысли, неровный стук сердца, предательская сладкая дрожь по телу.
—Айшель?
Вздрогнув, я обернулась к Дрэйку резко, нервно, словно меня застали за чем-то постыдным. Мужчина стоял на пороге, босой, с мокрыми волосами, в синем банном халате. А я и забыла о халатах, висящих в ванной. И вообразила невесть что.
—С тобой все в порядке?— спросил Дрэйк, окинув меня встревоженным взглядом.
—Я…— хотела прикоснуться к щеке, к подбородку. К шее. К ямке между ключицами, что виднелась в распахнутом вороте халата. Провести кончиками пальцев, ощущая тепло кожи. Зарыться в волосы, перебирая влажные пряди.— Просто я… волнуюсь немного. Простите.— Я метнулась мимо мужчины в спальню.
Аромат сандала и лета оглушил на мгновение, воскрешая воспоминания о странных снах, что преследовали меня ночами, проведенными в чердачной каморке. Во снах был огонь, чистый, яростный, поглощавший меня без остатка, но я не боялась, растворяясь охотно в пламени.
Удаляющиеся шаги позади — Дрэйк ушел в гостиную. Я замерла посреди комнаты, спиной к дверному проему, стараясь дышать глубоко и ровно, пытаясь успокоиться. Наверное, все действительно из-за волнения, из-за непривычной обстановки. И подсматривать я не буду.
—Обычный ужин с беседами ни о чем,— заговорил мужчина, шелестя одеждой.— Валерия объяснила, зачем она хотела тебя видеть?
—Она сказала, ей нужна компаньонка на выходные,— я надеялась, что мой голос звучит естественно, без лишних эмоций, а не писком жалким, смущенным.
—И только?
—Да. По крайней мере, о других причинах она не упоминала.
—Что ж, будем надеяться, Валерия не изъявит желания видеть тебя в числе своей свиты постоянно. Освободилось место одной из ее фрейлин…
