—У нас всё общее, забыл?
На пороге спальни появился запыхавшийся Берис. Вэйдалл кивнул пожилому дворецкому и вышёл из комнаты.
* * *
—Ари, ты дочитала «Развратную леди»? И как тебе?
Смущённое глупое хихиканье ответом.
—Я слышала, что уже появился первый тираж «Игрушки». Вот бы достать хотя бы один экземпляр!
Я подняла глаза под потолок танцевального зала, высокий, белый, с двумя позолоченными люстрами, стеклянные подвески которых призваны изображать хрусталь. За окнами с коричневыми портьерами светило солнце, в большом зеркале, занимающем всю стену, отражались сбившиеся в стайки ученицы, коротающие время в ожидании учительницы танцев.
—Беа, а правда, что героиня «Игрушки» сразу с двоими?
—Ой, в «Леди» их штук пять было!
—Там по очереди всё-таки. А в «Игрушке», я слышала, их двое… одновременно!— последнее слово произнесено срывающимся трагическим шепотом.
Два мужика — это серьёзно.
—Я тоже что-то такое слышала,— поддержала Беатрис и обернулась вдруг ко мне: — Ева, по-твоему, это возможно?
—Что именно?
—Чтобы одна девушка и сразу с двоими делала… ну, всякие вещи?
—Сексом занималась?— уточнила я сугубо из мелочной вредности. Знаю, что благонравной девице из хорошей семьи не пристало произносить вслух страшное слово «секс».
И иже с ним.
Кларисс и Ариана ожидаемо залились румянцем, Беатрис огляделась, убеждаясь, что остальные девушки нас не слышали, и шагнула ко мне.
—Тише ты,— шикнула недовольно.— Обязательно повторять такое вслух?
—А что?— изобразила я искреннее почти недоумение.— Я же не ругаюсь.
—Ещё чего не хватало,— закатила карие глаза Беатрис и продолжила с жарким энтузиазмом: — В новелле «Игрушка» леди Тьмы речь пойдёт о невинной девушке, угодившей в сети двух порочных братьев. Они будут…
—Да знаю, знаю,— перебила я.— Они её склонят к интиму, будут практически всю новеллу иметь в разных позах и во все места, и по одному, и по двое, и, возможно, даже по трое, если наберётся нужное количество желающих, а бедняжка погрузится в пучину физического наслаждения и моральных терзаний, где и станет барахтаться в ожидании, когда автор ниспошлёт ей благородного рыцаря-освободителя, или несчастный случай для совратителей, или план коварной мести. Впрочем, последнее маловероятно, потому как героини в этих новеллах непременно бедные, несчастные, в трудном положении и единственное, что им остаётся — раздвигать ноги по первой команде.
На трёх девичьих лицах отразилось совершенно одинаковое недоверчивое удивление.
—Ты что, уже читала «Игрушку»?— спросила Кларисс настороженно.
—Нет, но разве в «Развратной леди» было не то же самое?
—Не с обоими сразу,— возразила Ариана.
—Какая разница, один у неё будет единовременно или двое. Дело не в количестве. Главное, что в большинстве новелл одна и та же старая сказка на новый лад о страдающей принцессе или простой трудолюбивой девушке, которых за терпение к финалу обязательно спасёт доблестный принц. Только с запретными сценами в качестве пикантной изюминки. А убери принца, и что ждёт героиню? Её сломают, убьют или выбросят, когда надоест? Она станет уличной проституткой и через пару лет умрёт от нехорошей болезни? Что она может сама по себе?— не говоря уже о сомнительной женской ролевой модели.
—В жизни так тоже бывает,— неуверенно заметила Ариана, краснея отчаянно от чрезмерного количества «страшных» слов. Удивляюсь, как она, уроженка Феоссии, страны, известной своими строгими нравами, вообще берёт в руки подобное компрометирующее чтиво.
—Да, бывает,— согласилась я. И леди Идэна рассказывала, и я сама слышала. Вечные истории о падших женщинах, о падших сиренах, лишившихся голоса, власти над мужчинами, нашей силы, что дана морем и небом.— И это страшно. Но я всё же предпочитаю читать истории о любви, об отношениях, о чувствах, которые меняют героев.
—Любовь к совратителю — это ненормально,— фыркнула Беатрис презрительно.— А если против воли, то и по закону преследуется.
—Лучше уж герой склонит героиню к сексу добровольно-принудительно раз-другой, а потом у них начнут развиваться отношения, чем долгий потребительский трах, я не хочу, но отдаюсь и удовольствие получаю, а затем ой, спасение явилось, враги повержены. Ура, все получили по заслугам, счастливый конец,— скрыть сарказм я даже не пыталась. «Развратная леди» до финала мной не осилена, потому как я читала под партой единственный экземпляр, оказавшийся в школе и гулявший по рукам учениц, жаждущих запретного, горячего хотя бы на страницах книги. На перемене кто-то из девушек попросил брошюрку, и больше я не видела похождений неуёмной леди, не умевшей и не пытавшейся говорить «нет» мужчинам. Но, судя по восторженным отзывам одноклассниц, в конце какой-то счастливчик всё-таки спас несчастную леди от участи плохой куртизанки.— Или любовь к злостному совратителю ненормальна, а продолжительное смакование сцен, в которых героиня вынуждена отдаваться кому ни попадя, зная прекрасно, что никому из партнёров она сама не нужна и не будет нужна, только её тело,— это хорошо и естественно? Важно, что в финале добро восторжествует, гадов накажут, а героиня не запятнает себя любовью к недостойному, да?
Дверь открылась, заставив нас умолкнуть, и в зал вошла учительница танцев. А за госпожой Лораной тенью следовал Гален и мимолётная усмешка на его лице мне отчего-то совсем не понравилась.
Глава 2
Девушки послушно, привычно выстроились в одну линию и присели заученно в реверансах.
—Прекрасно, девушки, прекрасно,— похвалила госпожа Лорана и хлопнула в ладоши, разрешая нам выпрямиться.
Даже со скромно потуплённым взором я знала, что Гален смотрел именно на меня. Скользил неспешно взглядом, оценивая присобранные сзади длинные светлые волосы — на остальных уроках я носила строгий пучок. Обнажённые руки и плечи. Грудь, открытую низким вырезом корсета. Для занятий танцами у нас отдельная форма — тёмно-синяя юбка длиной до щиколоток и жёсткий чёрный корсет, строго держащий осанку. Хотя обычно на танцы не допускался никто посторонний, тем более мужчины, некоторые девушки надевали под корсет тонкую блузку или прикрывали плечи и декольте шёлковым платком. А я в «Маске» и в куда меньшем количестве одежды выступаю, что мне рискованный вырез?
Правда, нынче оно как-то иначе выглядит.
—Господин Скай попросил разрешения присутствовать на нашем уроке,— продолжила учительница, улыбаясь так старательно, так масляно, что у меня и сомнений не возникло, что Гален купил сие почётное право всего-то за несколько граммов откровенной лести и парочку своих улыбок.— Уверена, нас это совершенно не затруднит.
Едва госпожа Лорана отвернулась, направившись к старенькому патефону на столе в углу зала, как кто-то, залившись краской, принялся украдкой стягивать края платков и горловины блузок в попытке прикрыться ещё сильнее, кто-то, наоборот, расправил плечи, выгнул слегка спину и вздёрнул подбородок повыше, а то и вовсе снял шёлковый отрез, демонстрируя декольте во всей красе. Гален наблюдал за суетой, вызванной его нежданным визитом, с добродушным, отеческим почти снисхождением, снова и снова касаясь меня взглядом, пока скорее оценивающим, изучающим, но с проклёвывающимися уже ростками сугубо мужского интереса.
