Вивиан и её подруги ещё скромно одеты — хоть и коротенькие, но всё-таки платья или шорты с завышенной талией и довольно закрытый лиф. Зато на сирен в максимально открытых купальниках, смоделированных и сшитых Стасией, откровенно засматривались все присутствующие парни.
—Хватит пялиться на женские си… на женскую грудь,— огрызнулась я.
—Я не пялюсь, я оцениваю последнюю моду,— парировал Гален невозмутимо.— Но если ты настаиваешь, могу попялиться на твою грудь.
Пляж, небольшая песчаная полоса, обрамлённая соснами, действительно считался почти общественным — насколько я знала, сюда часто приходила молодёжь из Тирса, как знатная, так и кто попроще. Он располагался ближе к городу и сюда даже можно доехать на машине по кривой, ухабистой дороге в две колеи. Ровная, посеребрённая садящимся медленно солнцем гладь озера расстилалась перед нами огромным искрящимся зеркалом, отражающим ясное небо в редких хлопьях облачков. Справа, над макушками деревьев, поднимались шпили и башня «Гнезда», в прозрачном воздухе далеко разносились голоса, смех, музыка из привезённого кем-то патефона и плеск воды у берега. Друзья Вивиан, шумная компания в дюжину с лишним человек, рассеялись по пляжу: кто-то играл в мяч, кто-то резвился на мелководье, кто-то, как и я, сидел на покрывале, наблюдая за общим весельем со стороны.
Аиша идти отказалась, зато Стасия и Тиана с восторгом ухватились за приглашение и в результате уговорили и меня. Гален в ответ на мою записку с сообщением, что мы с подругами назавтра присоединимся к компании Вивиан, прислал один-единственный вопрос, во сколько за нами заехать. Спорить и возражать, отстаивая свою независимость, я не стала, рассудив, что лучше уж Гален будет со мной с самого начала и лично всё проконтролирует, чем если вдруг заявится внезапно посреди вечеринки и испортит всем настроение скандалом и обвинениями, что я, мол, опять что-то от него утаила. О своём признании в любви он больше не заговаривал и вообще вёл себя, словно вчера не сказал ничего особенного, и я тоже на всякий случай ни о чём таком не упоминала. Это же Гален — скорее всего, он и впрямь признался лишь из-за госпожи Олуэн, для отвода глаз и чтобы наверняка убедить нашу классную. Не мог он взять и серьёзно признаться мне в любви. Возможно, попозже, через год-другой, когда мы все разберёмся и убедимся в своих чувствах друг к другу…
—И если уж говорить о том, кто на кого смотрит, то во-он тот мальчик всю дорогу на тебя таращиться,— продолжил Гален невозмутимо.— Может, глаза ему выдавить?
И я-сирена, и я-человек чувствовали чужое мужское внимание, интерес, восхищение, но я-человек волновалась за Вэйдалла и пыталась понять, как долго он ещё будет меня избегать, а сирене хватало и эмоций Галена, обжигающих, ярких, недвусмысленных.
—Мальчик?— я поймала взгляд молодого человека, игравшего в одной команде с Вивиан. Симпатичный, широкоплечий, с каштановыми волосами и голубыми глазами. Вивиан нас всех представляла друг другу, но я, признаться, не запомнила ни одного имени.— Какой он мальчик? Вполне себе взрослый парень.
—Конечно мальчик. Сколько ему — двадцать три, двадцать пять? По сравнению с нами так, плюнуть, растереть и забыть.
—О да, деда Гален, куда ему, малолетке, до вас, старцев почтенных,— съязвила я.
—Я ещё слишком молод, чтобы становиться дедушкой,— парировал Гален.— К тому же прежде нам надо завести детей.
Опять он за своё!
—А я и для детей ещё слишком молода.
—То есть Дрэйку и Норду детей можно, а нам нельзя? Я специально попросил Вэйда уточнить — их девушке было всего двадцать два, когда она забеременела. Тебе исполнится двадцать один, самый детородный возраст.
—Во времена твоей смертной жизни он, может, и считался детородным, а нынче на дворе одиннадцатый век, здравомыслящие девушки уже не торопятся замуж и залететь, едва двадцать стукнет,— прошипела я раздражённо, и вдруг взгляд мой задержался на юной леди Дарро, ловко отбившей подачу.— Ты знаешь, зачем Вивиан нужна ордену?
—Нет,— качнул головой мужчина.— Вэйд, правда, полагает, что это как-то связано со стремлением одного из старших собратьев избавить Дрэйка от привязки.
—Разве от привязки возможно избавиться?— удивилась я.— И, выходит, леди Аннет действительно… продала дочь братству?
—У семьи Дарро некоторое время назад были финансовые трудности… большие трудности… и нежданно-негаданно братство явилось, словно добрая сказочная фея, и пообещало решить их проблемы. Взамен они, вернее, старший собрат Рейнхарт потребовал себе юную прелестницу Вивиан, сохранённую в чистоте и лучшем виде, пока в младой деве не возникнет необходимость. Насколько мне известно — и насколько я знаю Рейнхарта,— он также недвусмысленно намекнул Аннет, что в случае отказа не просто окончательно утопит род Дарро финансово, но и с удовольствием организует кому-нибудь из них скоропалительный несчастный случай. Леди Аннет была не настолько горда и безрассудна, чтобы рисковать жизнью кого-то из детей, и потому согласилась. Она нам свою дочурку, мы ей — финансовое благополучие на протяжении пяти лет. Только вот какая незадача выходит — сейчас Дрэйк увидит свою девушку и уже никакая Вивиан и никакие шаманские практики Рейнхарта не отвлекут его от связанной пары. Отсюда вопрос — на кой Дирг теперь братству и Вивиан, и спонсирование её семьи?
—То есть семью Дарро ждёт… повторное банкротство?— опешила я.
—Увы,— отозвался Гален равнодушно.
—И ничего нельзя сделать?
—Что тут сделаешь, Ева? Роду Дарро, точнее, атрийской его ветви уже давно ни Дирга не принадлежит. Вся их недвижимость — поместье в Тирсе да городской особняк в столице Атрии. И всё! Другие дома, земли, часть имущества ушли с молотка ещё до предложения братства, если и вовсе не при жизни супруга Аннет, заядлого игрока, мота и пьяницы. Думаешь, орден всё это им вернул? Кость он им кинул, подачку для подтверждения собственной щедрости. Завтра, или через неделю, или через месяц старшие поймут, что атрийские Дарро им и даром не нужны и перестанут оплачивать счета семейки Вивиан и выдавать им деньги на карманные расходы. А может, вообще попросту забудут об их существовании. Или если Беву повезёт — а он у нас везучий змеиный сын, как ни посмотри,— то вдруг через месяц братство прекратит существовать? В любом случае Аннет придётся продать остатки имущества, один из домов или даже оба, переехать в жильё поскромнее и учиться жить по средствам. Или заткнуть рот гордости и отправиться с в прямом смысле протянутой рукой по дальним родственникам. Хотя вряд ли кто из других ветвей рода примет четверых совершеннолетних и трудоспособных иждивенцев себе на шею.
Команда Вивиан победила, и девушка в порыве радости обняла сначала Тиану, игравшую вместе с ними, потом того парня, что поглядывал иногда на меня. Три дня назад Вивиан едва не умерла, сегодня веселится беззаботно с друзьями, а через пару месяцев, возможно, превратится в никому не нужную бесприданницу, совершенно не приспособленную к самостоятельной жизни. Леди Аннет занимается пока благотворительностью, гордится своими достижениями на ниве сей, брезгливо поджимает губы при виде бедных родственниц вроде нас — неужели она не задумается, насколько сделка с братством эфемерна, ненадёжна, насколько зыбко нынешнее благосостояние семьи Дарро? Разве она не понимает, что лишь тонкая грань отделяет её детей и её саму от положения ещё более унизительного, зависимого от чужих милостей?
