Вернулись воспоминания о вчерашнем вечере.
О Беване, увидеть которого в этом мире я уже не чаяла.
О запахе, быть которого не должно.
Обо мне самой, смущённой, растерянной, встревоженной этой нежданной встречей.
Папа, как обычно, встал раньше меня и уехал во дворец, поэтому завтракала я в одиночестве, думая о Беване. Как он смог, как выжил, вернулся? Я знала, что он покинул братство почти три года назад, предав собратьев, но выяснить подробности не удалось – отец не распространялся о произошедшем, а я не хотела рисковать, вызывая подозрение лишними расспросами.
Беван был не один. С леди Айшель Ориони. Имя показалось знакомым, но я не помнила, когда и при каких обстоятельствах слышала его.
И с другой девушкой, высокой, рыжеволосой, зеленоглазой.
Сразу с двумя.
Похоже, Беван по-прежнему верен себе. Легкомысленный бабник, не пропускающий ни одной юбки, ни одного хорошенького женского личика. Наверное, запах – единственное, что сохранилось в его памяти обо мне.
С некоторых пор у собратьев отдельные комнаты в императорском дворце, обустроенные под контору. Папин кабинет и приёмная, кабинет Дрэйка, небольшое помещение под временный архив, переговорная. Длинная внутренняя галерея соединяла комнаты с остальной частью дворца, но в корпусе есть свой выход к выезду через Восточные ворота.
Во дворец я поехала неохотно. Желания работать нет, и я вполне могла бы, сославшись вновь на плохое самочувствие, вообще не приезжать, но не хотелось беспокоить папу. И сеять подозрения.
Прежде я радовалась, что отец наконец-то прекратил прятать меня ото всех, разрешил помогать ему. Я не называла его «папой» ни при ком, кроме Кадиима, мы скрывали нашу родственную связь, и я знала прекрасно, что меня считают его любовницей, но всё же такое положение лучше запретов и постоянных игр в прятки, бесконечного сна и жизни на несколько суток. Быть может, мне больше не придётся растворяться за гранью, превращаться в тень самой себя.
Быть может, я наконец-то стану обычной девушкой, имеющей право на нормальную жизнь, на счастье.
До полудня я разбирала отчёты, регулярно присылаемые другими членами братства. Отчитывались еженедельно, и по большей части на заполненных от руки листках бумаги не было ничего интересного, что требовало бы передачи отчёта моему папе для дальнейшего детального рассмотрения. Порой я даже не понимала, зачем отписываться так часто, если партии ордена рассчитаны на длительный срок и редко когда что-то может произойти или измениться за одну неделю. И формулировки повторялись от отчёта к отчёту, написанные явно под копирку.
– Госпожа Ритт?
Я подняла глаза от разложенных на столе бумаг, привычно вежливо улыбнулась вошедшему в приёмную Дрэйку.
– Милорд.
– Рейнхарт у себя? – мужчина указал взглядом на закрытую дверь папиного кабинета.
– Нет, он завтракает с Её императорским величеством в её личных покоях, – я посмотрела на напольные часы в углу приёмной.
– Действительно, как я мог забыть о втором завтраке, – Дрэйк, будто только что вспомнив о времени и неизменном почти расписании отца, тоже посмотрел на часы, затем скупо, извиняюще улыбнулся мне. – Заработался, должно быть, и не заметил, который час.
– Милорд Рейнхарт вот-вот вернётся, – завтрак в одиннадцать и занимал около часа вместе с путём в обе стороны практически через весь дворец.
– К сожалению, я не могу ожидать его возвращения. Передайте, пожалуйста, Рейнхарту, что меня не будет до завтра. Семейные дела.
– Да, разумеется.
– Благодарю. Доброго дня, госпожа Ритт.
– Доброго, милорд, – я стиснула карандаш в руке и решилась вдруг: – Милорд Дрэйк?
Мужчина остановился на пороге, обернулся ко мне.
– Могу я… спросить вас кое о чём?
– Конечно.
– Я… видела вчера на балу вас и вашего собрата… бывшего. Бевана.
Выражение лица Дрэйка, вежливо-вопросительное, доброжелательное, не изменилось, но карие глаза потемнели настороженно.
– Признаться, я не поверил своим глазам, когда увидел его, – произнёс мужчина подчёркнуто ровно. – И подошёл, дабы убедиться, что этот предатель и впрямь жив и не растерял былой наглости, раз заявился прямо на императорский бал.
– Я тоже не поверила, – пробормотала я.
– Вы были знакомы?
– Мы? – от меня не укрылся огонёк удивления в глазах Дрэйка. – Мы виделись… пару раз. Мельком. Несколько лет назад, – добавила я поспешно.
– Вот как? Не знал.
– Беван… немного пофлиртовал со мной тогда. Ничего серьёзного. И… как вы думаете, он действительно… мог умереть и вернуться к жизни?
– Похоже на то. Мне неизвестные иные способы покинуть братство, кроме как умереть.
– И Беван теперь смертен?
– Скорее всего. К его несчастью.
– Почему? – мне неожиданно послышалась угроза в последней фразе собеседника.
– Беван предал нас. Более того, он нанёс по нам удар, осмелившись выйти из круга. Наказание за предательство только одно – смерть. До свидания, госпожа Ритт, – Дрэйк вышел, прикрыл за собой дверь.
Они убьют Бевана?!
Я устремила невидящий взгляд на отчёты на столешнице. Убьют, в этом можно даже не сомневаться. И смерть будет страшна и мучительна, потому что братство не откажет себе в удовольствии продлить страдания предателя, хотя бы через боль отомстить за потерянные силу, власть, за саму мысль о возможности покинуть орден. Я не могу, не должна вмешиваться и всё же меня охватывал ужас, дикий страх, что Беван снова умрёт, а прежде подвергнется пыткам.
Какая мне разница, что с ним будет? Мы фактически незнакомы, он помнит только мой запах и не преминул привести с собой на бал сразу двух своих подружек. Наверное, и спит сразу с обеими, кобель блохастый…
– Веледа?
Я вздрогнула, услышав обеспокоенный папин голос. Сколько времени я так просидела, погружённая в свои невесёлые, давящие размышления?
– Прости, я задумалась.
– Где Дрэйк? – папа открыл дверь своего кабинета. – Я заходил к нему, но его уже нет.
– Дрэйк уехал, – я отложила верхний отчёт в сторону, не помня ни его содержания, ни того, читала ли его вообще. – Семейные дела.
– Разумеется. Семейный дела, – повторил отец негромко, с недоверчивой, язвительной интонацией. – Стоило ей появиться и всё началось заново… и нужны ей оба.
– Что-то случилось? – уточнила я.
– Возможно, – папа повернулся ко мне, посмотрел внимательно, оценивающе. – Мне потребуется твоя помощь в одном важном деле и мне не на кого положиться, кроме тебя, моя роза. Справишься?
– Наверное, – пожала я плечами. – Что за дело?
