Я некоторое время размышляла над этими противоречащими друг другу мнениями и решила снова обратиться к информации, собранной вместе с Эрикссоном у финалистов конкурса по правописанию. Я прекрасно помнила: ученики писали, что целенаправленная практика требует больших затрат сил и не особо приятна, но описания их ощущений очень различались между собой. То есть у каждого ученика было свое понимание и восприятие целенаправленных занятий.
Я стала внимательно изучать, как самые упорные участники конкурса воспринимали свою практику. Оказалось, они не только провели больше часов за осознанной практикой, но и оценили ее как более приятный метод и одновременно наиболее сложный. Получается, работая упорнее других, они в то же время получали от этих занятий больше удовольствия.
Сложно сказать, что именно означает эта противоречивая информация. Возможно, самые упорные ученики, занимаясь целенаправленной практикой, с годами привыкают к тяжелому труду, а также видят его результаты. Может, некоторые люди не любят идти простым путем?
Я не знаю, какое объяснение верно, но у меня есть подозрение, что оба справедливы и правдивы. В Главе 11 мы подробнее поговорим, почему субъективное ощущение усилия и напряжения может меняться, когда человек понимает, что он получит вознаграждение за свои труды. Я наблюдала этот феномен у своих дочерей, которые постепенно привыкли упорно трудиться, да и у самой себя.
С другой стороны, тренер Кейти Ледеки Брюс Геммелл утверждал, что этой пловчихе всегда нравились трудности и сложные задания.
– Я видел короткий видеоклип, снятый родителями Кейти во время одного из ее первых заплывов, – рассказывал мне Брюс. – Ей тогда было шесть лет, и она проплыла бассейн в длину всего лишь один раз. Она делает несколько гребков и хватается за канат, разделяющий дорожки. Потом снова делает несколько гребков и снова хватается за канат. Потом подплывает к бортику и вылезает из воды. Снимающий видео ее папа спрашивает: «Ну как? Как себя чувствуешь после своего первого соревнования?» Она отвечает: «Отлично!» И через пару секунд добавляет: «Было сложно». Но при этом она улыбается во весь рот. Вот какое у нее всегда было отношение к трудностям.
Брюс рассказал, что Кейти по собственной воле занимается целенаправленной практикой больше, чем кто-либо из известных ему пловцов. «Мы тренируем какой-нибудь элемент, который ей не удается, или стиль плавания, в котором она занимает третье место с конца в своей группе. Потом я замечаю, что она самостоятельно тренирует этот элемент или стиль, и через некоторое время она уже одна из лучших пловчих в этом стиле. С другими пловцами все совсем иначе. У них что-то не получается, и мне приходится уговаривать, чтобы они еще раз попробовали тот или иной элемент».
Если человек может получать удовольствие от целенаправленной практики, возможно ли во время таких занятий войти в состояние потока?
Я задала этот вопрос победительнице конкурса по правописанию Керри Клоус. «Нет, – ответила она. – Чувство потока я испытала только тогда, когда задание не было сложным». Но при этом Керри описывает целенаправленную практику как упражнение, от которого она получает удовольствие. «Самым приятным временем, проведенным за учебой, были периоды, когда я занималась в одиночестве, решая большую задачу, которую разбивала на части и постепенно делала», – рассказала мне она.
Пока мы не обладаем достаточными данными, чтобы понять, может ли человек получать удовольствие от целенаправленной практики. Мне кажется, занятия целенаправленной практикой могут приносить такое же удовольствие, как и чувство потока. Просто тут мы имеем дело с разными видами удовольствия – радостью от того, что ты развиваешься и растешь, и наслаждением от того, что ты выполняешь что-то на пике собственных возможностей.
* * *
Как же получать от целенаправленной практики по максимуму и испытывать при этом удовольствие, сравнимое с состоянием потока? В первую очередь нужен хороший тренер или наставник. Кроме того, следует уяснить базовые критерии и характерные черты осознанной практики:
• четко определенное задание на данную тренировку;
• полная концентрация внимания и приложение усилий;
• незамедлительная и информативная обратная связь;
• самонаблюдение в процессе повторений и улучшение.
Всего четыре критерия. Интересно, сколько людей в состоянии выполнить все четыре требования одновременно? Возможно, очень многие проживают жизнь, ни минуты не занимаясь целенаправленной практикой.
Даже супермотивированные люди, вкладывающие в свое дело массу сил и энергии, могут и не ведать о целенаправленной практике. Однажды японская олимпийская сборная по гребле пригласила к себе золотого призера Олимпиады Мадса Расмуссена, который был в шоке от многочасовых тренировок японцев. «Смысл тренировки не в количестве часов убийственного труда», – пытался объяснить спортсменам Мадс. Максимально эффективные и продуманные тренировки должны отнимать всего по нескольку часов в день.
Ноа Кагеяма работает психологом в Джульярдской школе музыки. Он сам играет на скрипке с двухлетнего возраста, но целенаправленной практикой начал заниматься только когда ему исполнилось 22. Почему? Он очень мотивированный человек. Еще в детстве он брал уроки у четырех преподавателей, и к трем из них ездил в другие города. Но лишь когда он понял, что существует научный подход к обучению, его результаты, а вместе с ними и удовольствие от занятий, значительно выросли. Сейчас он делится этим своим пониманием с другими музыкантами.
Пару лет назад мы с моей аспиранткой Лорен Эскрейс-Винклер решили научить детей целенаправленной практике. Мы подготовили серию упражнений, комиксы и истории, иллюстрирующие разницу между осознанной практикой и другими видами занятий. Мы объясняли детям, что независимо от таланта благодаря такой практике человек может добиваться большего. Мы рассказывали, что за каждым клипом на YouTube, который кажется на первый взгляд таким легким и изящным, стоят сотни часов упражнений и репетиций, на протяжении которых исполнитель делает ошибки, работает над ними и исправляет их.
Мы убеждали детей, что надо пытаться делать то, чего они еще не умеют, ошибаться, но делать снова. Мы говорили им, что именно так учатся мастерству все мастера и специалисты. Мы объясняли, что провал и следующее за ним чувство разочарования вовсе не обязательно свидетельствуют, что человек идет неправильным путем. И что это и есть часть процесса изучения и наработки навыка.
Потом мы сравнивали наши материалы с плацебо-методиками и техниками обучения. Мы пришли к выводу, что ученики могут изменить свое представление о работе и достижении. Например, если их спрашивали, какой совет они могут дать другим ученикам, чтобы помочь тем учиться лучше, те, кто знал, что такое целенаправленная практика, обычно рекомендовали «обратить внимание на слабые аспекты» и «максимально сконцентрироваться». И если этим ученикам предлагали выбор: заняться целенаправленной практикой по математике или развлечься в соцсетях либо на игровых сайтах, они предпочитали заняться учебой. И, наконец, те, кто учился хуже среднего уровня, узнав о целенаправленной практике, смогли улучшить свои оценки.
