Через два дня всё прошло. Я выздоровела так же быстро, как и заболела.
—Что за дьявольщина?
Каждый вечер перед сном на глаза попадалась тетрадка, обтянутая кожей, с замочком в виде подснежника.
Меня начало от неё воротить. Мне не хотелось читать историю про сказочного принца и любовь всей его жизни. Каждую ночь я обещала себе, что возьмусь за перевод, и каждый день откладывала данное обещание.
Сентябрь пролетел незаметно. Это время сбора урожая и подготовка к тёмному времени года. Я уходила на рассвете в лес и на поля, собирала травы и коренья, набирала ягод и кору деревьев.
Так наступил дождливый октябрь. Я не любила осень. В большом доме в промозглую погоду было очень одиноко. Талию, можно сказать, заперли в родовом поместье, Эрика открывала тайны мироздания под именем Малакай.
Что за имя такое, Малакай? Только психопату можно дать такое.
В одну из октябрьских ночей дождь зарядил с раннего утра и так и не прекратился под вечер. Закутавшись в тёплое одеяло, провалилась в сон. Проснулась от бесконечного стука. Кто-то яростно долбился в дверь.
—Фейт, это я! Открой.
Сердце ёкнуло, эта была Эрика, и её хриплый голос не предвещал ничего хорошего. Что-то случилось. Я рванула к двери. На пороге под проливным ледяным дождем стояла рыжая. Она бросилась ко мне в объятия и разрыдалась.
Ох, мироздание, почему ты так жестоко к нам?
Я дала ей сухую одежду, заварила мятный чай с бальзамом и укутала в тёплый плед. Она, прижавшись ко мне, снова разревелась.
—Я ведь знала! Знала, что у нас не будет счастливого будущего. Что наши отношения ни к чему хорошему не приведут. Но я думала, что сильнее этого. Что я справлюсь, что мне не будет так больно.
Она рыдала и не прекращала говорить.
—Расскажи, сестрёнка, выговорись, тебе станет легче. Не сдерживай эмоции.
И её прорвало.
Эрика то начинала что-то рассказывать, то прерывалась на полуслове, словно было то, что она хотела скрыть. По обрывкам фраз я поняла, что преподаватель очень напоминает мне по характеру и манере общения персонажа из сказки. Есть там один говнюк, Верховный колдун волшебного королевства. Такой же заносчивый и высокомерный, даже зовут его так же. А его брат, благородный рыцарь…
Что за бредятина? Нужно меньше летать на крыльях фантазии. Реальность жестока.
Эрика осталась на ночь и ещё на следующую. И я была этому рада. Позже я навещала рысь в Академии. Она держалась молодцом, но изумрудные глаза больше не святились.
Близился конец октября. Я шла к дому на опушке леса. В окне горел свет.
Фрея!
Окрылённая, я побежала к дому, шлёпая по грязи и лужам. Дверь распахнулась, и на пороге стояла профессор. Её тёплая улыбка согрела мне сердце.
—Здравствуй, дочка.
А?
Сегодня ночью жители праздновали Самайн. Ночь почитания умерших, ночь, когда границы миров стирались, вращение мироздания прекращалось и открывались магические двери. Время, когда хаос выходил наружу.
Небосвод был чист. Я завороженно смотрела, как мерцали мириады звёзд.
Вот созвездие Гончих псов, а там созвездие Единорога и созвездие Ориона, самое прекрасное на всём небосводе, ведь оно состоит из самых ярких звёзд.
Сердце кольнуло.
—Ауч.
Мы отмыли весь дом, вычистили каждый угол и стёрли все пылинки. Мы прощались с прошлым, вынося из дома всю обиду и несправедливость в надежде на счастливое будущее.
Фрея и я соорудили костёр, священное пламя, чтобы вспомнить умерших. Одевшись потеплее, мы рядом с пламенем разложили угощения и уселись на шерстяной плед. Профессор откупорила бочонок из белого дуба и разлила по бокалам янтарную жидкость. Горло приятно обжигало. Она рассказывала сказки о мифических существах. О демонах, что были рождены ангелами, о Королеве леса с противнейшим характером, о высокомерных жителях Небес, что считали себя лучше других, и о маленьком храбром ангеле, что влюбился в демона.
—Ты закончила перевод книги?
Я насупилась.
—Фрея, мне тяжело читать такую историю. Я всегда мысленно ставлю себя на место той девушки.
Она перевела взгляд на пламя.
—Прости меня.
—Почему вы извиняетесь?
Она тяжело вздохнула.
—Поверь, мне есть за что извиняться. И мне не хватит жизни для этого.
Мы подкидывали поленья и попивали крепкий напиток, и он, между прочим, хорошо дурманил сознание. Я ощущала на себя пристальный взгляд. Он прямо прожигал дыру во мне.
—Как насчёт маленькой пакости?
Я смотрела на Фрею, и её глаза заговорщицки блестели.
Она вынесла бидоны.
Мы уже были пьяны, настроение было прекрасным, и, если мне кто-то скажет, что мы сейчас прыгнем в обрыв, я бы, ни секунды не раздумывая, шагнула в пропасть.
Фрея начала читать заклинание. Я впервые слышала это наречие. От него веяло чем-то древним и могущественным. Таким забытым, что я невольно поёжилась. Что-то отозвалось в сознании. Мне показалось, что это часть меня, просто я не помню, или помню, как сон.
Ткань мироздания разорвалась. По ту сторону я увидела комнату, более походящую на лабораторию.
Фрея захихикала.
—Ох, как давно мне хотелось это сделать! И, наконец, время пришло.
Я откупоривала бидоны. Под заклятием живность спала. Профессор прочитала несколько рун, и живность зашевелилась.
—Быстрее, кидай их в портал.
Портал… Чего? Это портал? Да она свихнулась.
Как только последняя лягушка улетела по ту сторону, профессор махнула рукой, и яркое свечение исчезло. Она рухнула на плед и засмеялась.
Время близилось к полуночи. Скоро наступит время Священного праздника. Фрея протянула мне бокал.
—Я хочу сказать тебе что-то, но, пожалуйста, слушай и не перебивай меня.
Мне не понравился тон её голоса. Слишком печальный, словно она прощалась. Я только кивнула головой.
—Во всём мироздании не найти души, светлее, чем твоя. Ты самое доброе создание из всех, что я встречала в своей долгой жизни.
Тяжёлый вдох. Она посмотрела на меня. Её руки теребили кольцо на руке. Она покрутила его между пальцев и сняла.
По спине прошёл холод. На меня смотрели синие, как глубокое море, глаза, и дьявол меня раздери, они светились. Они светились в темноте! Как такое возможно? Я подавилась воздухом.
—Сначала я хочу попросить тебя обратиться к Зайберту, попроси прощения за меня. Я не смогу посмотреть ему в глаза. Я испоганила ему жизнь и пользовалась его добротой.
