Я не хотела ни есть, ни пить, но девочки, не оставляющие меня одну ни на минуту, заталкивали в меня еду силой. Они со мной не говорили, и я была за это благодарна. У меня всё равно не нашлось бы слов. Они лежали со мной в кровати и молчали, обнимая меня, а на ночь менялись, но никогда не выпускали из виду.
Сколько прошло времени, я не знала. Каждую ночь один и тот же кошмар. Шоколадные глаза, снежные волосы, его кровь на моих руках и слова. Слова, что разрывали сердце больше всего: «Я тебя прощаю».
Мне нет прощения, Иордин. Я дала клятву. Ты присутствовал при этом, ты слышал заветные слова о том, что я должна была оберегать жизнь. А я? Я убийца!
Он ведь знал, что я воровала книги из библиотеки, книги, к которым многим запрещено даже прикасаться. Он всегда отдавал мне лучшее вино со своего стола, что было предназначено только для архангелов. Он никогда не говорил «спасибо», но всегда склонялся и вдыхал аромат цветов, что я приносила с рассветом. Только сейчас я осознала, что до Верховного правителя всегда доносили информацию о покидающих Серебряный город и куда они перемещаются. Он запрещал мне покидать Небеса, и я из раза в раз его ослушивалась. Никто не может перечить слову Верховного правителя. За такое — лишаются крыльев. Он не лишил меня их даже за больший грех. Иордин знал, что каждую ночь после битвы я сбегала в храм Ойлистрей.
Ойлистрей…
Слёзы потекли с новой силой, меня начало колотить. Девочки проснулись и бросились меня успокаивать, гладить по спине, по волосам, по лицу.
Настоятельница Элпис, Аурика и Мира…Они погибли в той битве. О, Небеса и Адская бездна.
В истории Академии было сказано, что храм был уничтожен до основания ударной волной от мощнейшего сплетения Светлых и Тёмных сил. Выживших нет.
Горло начало саднить, так сильно я выла.
Голоса…
Отдалённо слышала крики Эрики, она погоняла Малакая и кричала о зелье.
Перед моим взором появились чёрные, как самая непроглядная ночь, глаза.
—Спи, небесный одуванчик.
Успокоение… Темнота… Сон.
* * *
Дни сменялись ночами, сколько прошло оборотов, я не знала. В воспоминаниях я возвращалась к прошлой жизни. Золотые врата Серебряного города, цветущие сады, библиотека. Выжидающе смотрящее лицо Иордина и то, как он преклонил колено под удивлённые вздохи ангелов, чтобы забрать из моей крохотной ручки подснежник. Я плакала без слёз. Их уже не осталось. Только гнетущее чувство отвращения к себе.
Голос Эрики заставил меня распахнуть тяжёлые веки.
—Я, конечно, всё понимаю. Нет, я не могу даже и представить то, что ты чувствуешь Фейт. То, что тебе пришлось пережить в этой жизни и в прошлой. Прости меня,— Эрика тяжело вздохнула,— но Фейт, от тебя воняет. Словно ты лошадь в стойле, в котором давно не убирались.
—Так уходи.
Я лежала пластом на кровати и смотрела в одну точку на расшитом серебряными нитями балдахине. Девочки стояли надо мной.
—Фейт, больше месяца прошло,— вздохнула рыжая.— Ещё день и нам придется сжечь здесь всё до основания.
—Плевать. Мальчики богатые, купят новое.
Девочки захихикали.
—Неужели нам удалось вытянуть из неё больше, чем мычание?— прощебетала Талия.
—Кажется, лёд тронулся.
Платье вздёрнули. Обхватив мои лодыжки, резко дёрнули, потянув вниз. Визжа, я слетела с кровати на заранее уложенные подушки. Потом был ковер, потом…
Брр…
—Холодно же.
—Тогда вставай и топай ножками.
Неугомонная Эрика и зомби поднимет своим напором.
Огромная ванная комната, отделанная белым мрамором. Резные белоснежные колонны уходили к высокому потолку со стеклянной крышей, заваленной снегом. В ванной был камин, в котором сейчас полыхало пламя, наполненный под завязку дровами. Но больше меня удивила окно, в целую стену. По ту сторону виднелся заснеженный лес и горы.
—Какая красота!
Мы отмокали в огромной ванне, что по размеру была с мою кухню в мире людей. В комнате витал запах ароматических масел, что-то очень пряно-сладкое, что дурманило мозг и расслабляло тело, или это хорошее вино, что Талия принесла с собой, сказав, что Бастиан поделился из своей личной коллекции.
В дверь постучали. Вошли несколько девушек и поклонились.
—Мы пришли помыть вас, ваше высочество.
А?
Я перевела взгляд на сестёр, они, улыбаясь, покачали головами.
—Привыкайте, Королева Фейт.
Я набрала побольше воздуха в лёгкие и ушла под воду.
Через толщу воды слышала, как Талия говорила девушкам, что сегодня миледи не нуждается в их помощи и они могут начать уборку в спальне.
Что? Уборку в спальне?
От удивления я открыла рот, но осознание пришло поздно. Вылетев стрелой из воды, начала кашлять и выплёвывать воду.
—Чёртова дюжина и Адский Цербер,— выругалась я, когда смогла сделать вдох.
Они смотрели на меня с любовью и нежностью, добротой и заботой в глазах.
Мы пили вино, заедали свежими фруктами и сырами посреди зимы. К такому можно быстро привыкнуть.
Я смотрела на них и благодарила мироздание за таких подруг, нет, они мне родные. Мои сёстры. Нежная Талия и вспыльчивая Эрика.
Они так похожи по характеру на … Неужели и в этой жизни нам довелось встретиться?
Мои покои поражали изыском и роскошью. Впервые я обратила внимание, что кровать просто огромна. В ней поместилось бы десять человек. Резные колонны из розового оникса словно светились и держали на себе серебристый бархатный балдахин, что был расшит жемчугом и камнями. Хрустальная люстра ниспадала с потолка с лепниной. Стены окрашены в молочно-розовые оттенки и расписаны серебром. Камин из такого же белого мрамора, как и вся ванная. Мягкие бархатные кресла и резной столик из розового оникса. И цветы. Повсюду живые цветы.
Откуда в этом заледенелом мире живые цветы?
—Поистине королевские покои,— на выдохе проговорила я, осматривая каждый уголок.
—И их хозяйка этого достойна,— Талия подошла ко мне и крепко сжала в объятиях.— Я люблю тебя, Фейт.
Эрика, подбежав, стянула нас покрепче.
—И я вас, сёстры. И я.
Девочки остались со мной. Среди ночи в дверь тихо постучали. Комнату разрезал тонкий луч света из освещённого свечами коридора, до моего слуха дошёл шёпот Малакая.
—Мне тоже, между прочем, очень холодно в постели одному.
—Переживёшь,— таким же шепотом ответила Эрика и, напоследок шикнув, закрыла дверь.
На цыпочках, рыжая подбежала к кровати, тихо забралась и, приобняв меня, продолжила свой сон, а я лежала и понимала — довольно.
