—О-очень сомневаюсь, что наша девочка нас простит за то, что всё время держали это в тайне.
—У нас не было другого выбора.
Императрица отстранилась от супруга и подошла вплотную к гобелену с картой Семи миров, за которым в этот момент я пыталась совладать с бешено колотящимся в груди сердцем, и старалась практически не дышать, чтоб не выдать себя.
—Ты же понимаешь, что нам придётся отпустить её в абсолютно чужой для неё мир? С чужими законами, традициями, жителями, привычками,— мама положила одну руку на часть гобелена, где изображён был Первый мир.
Она стояла настолько близко, что я еле сдержала порыв втянуть носом запах её духов. Уж очень его любила с детства. Даже несколько пузырьков умыкнула, чтоб брызгать на подушки и засыпать каждую ночь с ощущением присутствия мамы рядом.
—Наша дочь прекрасно обучена придворному этикету всех миров. Не зря же мы приглашали по обмену для её индивидуального обучения лучших учителей. И они отмечали её великолепные результаты,— попытался возразить супруге император.
Контрольное слово здесь «попытался», так как мама резко развернулась и посмотрела прямо в глаза дражайшему супругу.
—Она! Хотела! Учиться! Не этикету!— жёстко отчеканила каждое слово.
Императрица старалась сдерживаться, по крайней мере её лицо практически не изменилось, но вот глаза! В глазах заплясали гневные огоньки. А уж в гневе эта милая модница вызывала неконтролируемый ужас даже у своего коронованного супруга. С минуту она буравила мужа огненным взглядом, а затем снова подошла к стене с гобеленом.
Но в этот раз она сделала шаг в сторону и сняла со стены небольшую картину в тонкой резной рамке. На ней была изображена златокудрая пятилетняя девочка, верхом на своём отце. Мало кто мог бы признать в стоящем на четвереньках смеющемся мужчине сурового императора Первого мира. В руках девочка держала игрушечный меч, а глаза её сияли от счастья. Много лет назад мама сделала фотографию, с которой затем и заказала эту картину одному талантливому художнику.
—Она всегда хотела стать боевым магом. Ты запретил ей поступать в Академию под надуманным предлогом. Интересно, простит она тебя, если узнает, что наследники других правящих семей прекрасно учатся в нашей Столичной межграничной академии, а ей — собственной дочери — ты не дал разрешения поступить?
—Учёба в Академии для принцессы сопряжена с рисками. Сама знаешь, там слишком много довольно привлекательных и любвеобильных парней. Я не мог допустить, чтоб она случайно поддалась чувствам и натворила глупостей. Мы бы потом перед драконами не отбрехались, случись что!— прорычал император.— Безопаснее было огородить её от подобных рисков.
—Ваше величество, вы сейчас серьёзно?
Всегда, когда императрица обращалась к супругу подобным образом, с издёвкой подчёркивая статус супруга, император кривился, как от зубной боли. Да, мама знала больные точки, на которые можно было надавить.
—Вы считаетесвою,— она намеренно подчеркнула это слово,— дочь настолько легкомысленной, что не доверяете ей в вопросах общения с молодыми людьми?
—Я доверяю Александре,— тяжело выдохнул император, а затем сжал кулаки и процедил сквозь зубы: — Я не доверяю этим молодым с-с…студентам!
На какое-то время он замолчал, собираясь с силами.
—Алекс должна выполнить свой долг. Ради наших миров, ради их жителей.
—Долг, который ей навязали ещё до рождения! Жертвовать своим ребёнком — неправильно,— теперь уже тяжело вздохнула императрица.— Даже во благо всех миров.
—Она — принцесса. И должна в первую очередь думать о своих подданных. Без армии драконов, мы не отобьём следующее нападение тёмных.
—Я знаю,— тихий голос императрицы был наполнен сожалением.
Она вернула картину на место и подошла к массивному рабочему столу. Император спокойно наблюдал, как супруга взяла в руки пожелтевший от времени свиток и развернула его.
Договор Рене знала наизусть. Он был составлен на совесть. Тем не менее, беря в руки клятый документ, она всякий раз, вновь и вновь вглядываясь в каждую буковку, не теряла надежды отыскать лазейку, позволяющую разорвать его. В очередной раз не найдя никаких зацепок, она с раздражением швырнула свиток на стол.
—Аккуратнее дорогая. Наша копия договора с драконами в единственном не копируемом экземпляре,— напомнил император.
В дверь кабинета негромко постучали. Слуга передал императорской чете, что ужин уже накрыт, а высоких гостей проводили в столовую.
Первым вышел император, а императрица ещё раз подошла к своей любимой картине на стене. В тоненькую щель между стеной и гобеленом, я увидела лёгкое движение руки императрицы, словно она поглаживала золотые кудри малышки с картины.
—Прости нас, доченька. Если бы я могла, я бы ни за что не допустила подписания этого проклятого договора,— прошептала она практически беззвучно, но я её услышала.
Глава 26. Александра
Когда императорская чета удалилась, о чём оповестили щелчки закрываемых защитных заклинаний, всё ещё переваривавшая подслушанный разговор, я уверенно направилась к рабочему столу отца и нашла копию договора с драконами. Пробежавшись краем глаза по дате заключения соглашения и убедившись по первым пунктам, что это тот самый документ, что испортил мне жизнь, сунула пожелтевший кусок пергамента в карман, предварительно бесцеремонно сложив его в несколько раз. И только после этого покинула кабинет, так же как и попала в него, петляя по тайным ходам.
По дороге в свою комнату, словно на повторе, прокручивала в голове разговор родителей и пыталась взглянуть на ситуацию под разными углами.
С одной стороны, как принцесса, я прекрасно понимала, что союз с драконами государству необходим. Какой бы сильной ни была армия магов, против тёмных, случись очередное нападение, без драконьей авиации не справиться. Чувство долга перед отечеством говорило, что так надо.
С другой стороны, маленькая насупившаяся девочка внутри была категорически против того, чтоб её делали разменной монетой. Я хотеласамаопределять свою судьбу. За эти двадцать лет за меня и так достаточно много решали. Теперь пришёл черёд сделать выбор: хочу я быть свободной от обязательств и навязанных чешуйчатых женихов? Или чувство долга, прививаемое с детства, окажется сильнее?
Входя в свою комнату, уже знала ответ.
Добытые в кабинете отца артефакты, бланки и документы были надёжно спрятаны в зачарованный рюкзак, когда в двери негромко постучали особым стуком. Сделала лёгкий пас рукой, снимая защитные чары. После характерного щелчка в спальню прошла моя личная служанка — Люсия.
Я заранее отправила девушке сообщение, что для неё есть особое поручение.
Люсия была миловидной блондинкой, с более крупными, чем у меня, чертами лица, но при этом схожей комплекцией тела. При правильном освещении, макияже и в тщательно подобранной одежде, мало знакомые с принцессой личности вполне могли принять служанку за меня.
