Книга Твоя на одну ночь, страница 13. Автор книги Ольга Иконникова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Твоя на одну ночь»

Cтраница 13

На вид ей было лет пятнадцать, не больше – впалые щеки, засаленные волосы, нечесаными прядями спадавшие на угловатые плечи.

– Встань и говори! – разрешила я.

– Не слушайте ее, ваша светлость! – подала голос дородная женщина средних лет, стоявшая чуть в стороне от остальных. – Она солжет – не дорого возьмёт.

Я нахмурилась. Я всегда была добра к слугам и не гнушалась разделить с ними хлеб и кров, но и подобную дерзость одобрить не могла.

– Я разрешила ей говорить! – я повысила голос, и стоявшая передо мной девчушка испуганно вздрогнула.

– Не позволяйте ей отдавать меня замуж, ваша светлость, – залепетала она часто-часто – словно боялась, что ее остановят. – Она просватала меня за Чарлота с мельницы, а он дурной совсем. Силушки в нём много, а ума нет. И все знают, зачем мельник его женить надумал – чтобы самому с его женой забавляться.

– Тьфу, язык твой бессовестный! – сплюнула в сердцах всё та же женщина.

Но судя по тому, как сочувственно смотрели на девушку другие женщины, правда в её словах была.

– Кто это? – спрашивая сразу и про женщину, и про девушку, я повернулась к месье Ксавье.

– Мадам Креспен здесь вроде управляющей, – доложил он.

Женщина поклонилась:

– Можете звать меня Фифи, ваша светлость. А это – Эмелин – сирота, которую я пригрела и вырастила как собственную дочь, и которая теперь платит мне за всё такой неблагодарностью.

Я фыркнула при имени «Фифи» – так не вязалось оно с этой пышной дамой.

– Я просватала ее за Чарлота, ваша светлость, и имела на это полное право. Да, он не блещет умом, но зато живёт при мельнице и всегда сыт. А всё то, что она сказала про нашего славного мельника, – наговоры.

Девушка рыдала, размазывая слёзы по грязному лицу. Я представила ее в постели с мужчиной, который ей ненавистен, и содрогнулась.

– Подождите со свадьбой, – велела я. – Она еще слишком молода, чтобы выходить замуж.

Я понимала, что это не так. Часто замуж выходили и в более раннем возрасте. Но сейчас я не готова была встать на чью-то сторону в этом споре, и предпочла отложить принятие решения.

– Благодарю вас, сударыня, – Эмелин попыталась поцеловать мне руку. – Вы не подумайте, я – не бездельница. Я много работаю, и в этом матушка может быть мною довольна.

Мы с месье Ксавье спешились и направились к тому сараю, который здесь считался мануфактурой.

– Ну же, Фифи, показывай хозяйство! – скомандовал дворецкий. – Ее светлость имеет намерение продать прялки и ткацкие станки, надеюсь, они у вас в рабочем состоянии?

Горестный вздох пробежал по толпе, и приязни во взглядах людей не стало больше.

Сначала мы прошли через комнату, где было несколько стоявших рядами лежаков. Запах свежего сена, которым, судя по всему, были набиты матрасы, смешивался с тяжелым запахом пота и грязной одежды.

Ксавье пояснил:

– Они живут прямо здесь, сударыня. Кто-то пришел из деревень, кто-то – из города. Младшие дети крестьян, не получившие земли, разорившиеся лавочники – кого тут только нет.

– За счет чего же они живут? – тихо спросила я.

– Продают ткань на ярмарках. Ткань, не сомневайтесь, добротная, хоть и неказистая с виду. Много за нее не получишь, но на еду хватает. И налоги они исправно платят. И его светлости платили, и его величеству.

Шедшая чуть позади мадам Ксавье торопливо поддакнула:

– Каждый месяц, ваша светлость, привозим в замок и ткань, и серебро.

Я поняла, что не смогу ничего продать, еще до того, как попала в помещение цеха. Я имела на это законное право, но разве помимо законов, содержавшихся в кодексе Эльзарии, не было законов более важных, переступить через которые я не могла?

Продать оборудование из мастерской – значит, лишить этих людей честно заработанного куска хлеба. А я слишком хорошо знала, что такое голод.

А когда я оказалась в прядильном цехе, то только убедилась, что продавать тут было почти нечего.

Прялки были старыми, и большая часть из них – ручными. Трудно было поверить, что эти люди могли заработать хоть что-то на таком оборудовании. Даже у нас в поместье для прядения шерсти применялись прялки ножные. А тут – не шерсть даже, а лён.

В остальных помещениях я тоже не увидела ничего примечательного. Мужчины трепали волокна с помощью каких-то деревянных конструкций. Чесальщицы продергивали лён через закрепленные на простом столе большие гребни.

Тем немногим, что можно было бы продать, были ткацкие станки, но они были уже не новы, и вряд ли я получила бы за них столько денег, что смогла бы откупиться от собственной совести.

Мануфактура нуждалась в серьезном обновлении – тогда здесь можно было бы произвести гораздо больше ткани куда лучшего качества. Но в этом я не могла им помочь. Единственное, что я могла для них сделать, – это забыть об этом сарае и позволить им жить так, как они жили до моего приезда. А дальше уже пусть новый герцог решает их судьбу.

Я возвращалась в замок с тяжелым сердцем. Если бы его светлость вместо того, чтобы окружать себя показной роскошью в Луизане, хоть немного денег потратил на эту мануфактуру, у герцогства был бы неплохой источник дохода.

Но думать об этом сейчас было уже поздно. Мне здесь не принадлежало ничего, и я не имела права обещать этим людям того, чего не смогу выполнить.

Мадам Ришар встретила меня на крыльце и укоризненно покачала головой:

– Вам не следовало ездить верхом, ваша светлость. В вашем-то положении!

Я посмотрела на нее с удивлением. О чём она говорит?

А она громко охнула:

– О, ваша светлость, так вы не знали?

– С чего вы взяли, что я в положении?

Мы продолжили разговор уже в комнате, подальше от чужих ушей. Но даже тут, обсуждая эту тему, я чувствовала себя неловко.

– Ну как же, ваша светлость? – принялась объяснять мадам Ришар. – Я еще в Луизане это заметила. Вы там трижды от рыбы отказались, хотя прежде, как я поняла, любили ее. А один раз так и вовсе сказали, что она несвежая, хотя, когда тех карпов торговец привез, они еще плавали. А тошнило вас как-то после завтрака, помните? А уж после того, как вы велели убрать из комнаты букет, в который я добавила всего одну веточку аспариса, никаких сомнений не осталось. По аспарису это верно можно определить.

Да, теперь, после того, как она заговорила об этом, я уже поражалась тому, что сама не обратила на это внимание. А ведь в моем распоряжении признаков этого было куда больше, чем могла заметить мадам Ришар со стороны.

Но я связывала это сначала с сильными переживаниями из-за замужества, потом – с пробуждающейся магией. Мысль о том, что это могут быть последствия той единственной ночи с мужчиной, мне даже в голову не приходила. Да и от женщин в нашем поместье я слыхала, что в самый первый раз зачать ребенка невозможно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация