— Вот именно, ты устранил мои проблемы, чтобы они не мешали осуществлению твоих планов! Теперь на очереди наследник, который должен помешать Розе завладеть состоянием и титулом! Граф Килкерн печально известен афоризмом: «Человек выдумал любовь для того, чтобы хоть как-то отличаться от животных, когда его тянет спариваться!» Вы непроходимо глупы, милорд, если надеялись получить мое согласие, разыграв комедию!
— Да, я непроходимо глуп, — медленно произнес Люсьен. — Я был глуп и тогда, когда решил, что сумею принести тебе счастье. Я так изменился, что уже сам не узнаю себя: совершаю добрые поступки, нахожу это приятным… Я даже отказался от сигар, потому что ты не одобряла такую привычку. Ты изменила меня, Александра, изменила к лучшему. А теперь ответь: ты хочешь, чтобы я соответствовал твоему идеалу, или тебе нравится сам процесс, а конечный результат безразличен?
— Меня это вообще не касается! Если ты хочешь награды за то, чего я не просила, забудь о ней!
— Что ж, — Люсьен помедлил, — теперь твоя очередь, Александра. Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти.
Глава 20
— Нет, я права, права! — Александра топнула ногой. — Он не должен был так поступать! Не имел права!
— Ты споришь не со мной, а с собой. — Эмма Гренвилл усмехнулась. — Быть может, тебе это доставляет удовольствие, но мне приносит только головную боль.
— Прости, Эмма, дорогая. — Александра снова топнула ногой. — Все дело в том, что он меня ужасно рассердил!
— Да, я уже успела это понять, — сухо заметила молодая женщина с очаровательными ямочками на щеках и кудрявыми волосами, которые ей никак не удавалось уложить в строгую прическу. — Сядь и успокойся! Я попрошу, чтобы принесли чаю с пирогом. Полагаю, Шекспир тоже не откажется от кусочка.
— Бедный! Я теперь так часто и так громко кричу, что он, должно быть, совсем оглох.
— Так ты сядешь или нет?
— Ну хорошо, хорошо.
Эмма больше напоминала шаловливого эльфа, чем директрису, но если нужно, умела принимать авторитетный вид и казаться старше своих двадцати четырех лет. Тогда ей невозможно было не подчиняться.
Когда она вышла, Александра со вздохом опустилась в кресло у окна. Из коридора доносились голоса и смех воспитанниц, направлявшихся в трапезную на обед. Именно в трапезную, никак не иначе, потому что школа располагалась в бывшем монастыре. Чтобы приспособить темные и угрюмые кельи под классные комнаты, пришлось выломать перегородки и прорубить в толстых стенах окна, но в остальном здание полностью сохранило прежний вид.
— А теперь поговорим без крика и беготни, — сказала Эмма, когда чай был подан. — Из твоих нечленораздельных возгласов я поняла лишь то, что у вас с лордом Килкерном вышла ссора.
— Причем по его вине!
Александра умолкла и стала разливать чай, а потом угостила своего четвероногого питомца пирогом. Получив солидный кусок, Шекспир унес его под стол, откуда вскоре послышалось бодрое чавканье.
— С каких это пор гувернантке позволено ссориться с нанимателем?
— А ты считаешь, что наниматель имеет право на все? — Александра возмущенно хмыкнула и поглубже уселась в кресло с чашкой в руке. Здесь она не раз сиживала в прошлом, изливая душу другой директрисе, делясь с ней своими бедами. Вернуться в эти стены было так радостно, так чудесно… Вот только бед не убавилось за время разлуки, и они стали серьезнее прежних. Впрочем, нет, они были все те же, просто Люсьен Балфур раздул их почти до неузнаваемости. — Вообрази себе, он меня запер в своем винном погребе!
— Правда? Что за варварство!
— И даже не в самом большом!
— Ах вот на что ты обижена, — усмехнулась Эмма. — Запри он тебя в погребе попросторнее, и все было бы в порядке.
— Не подшучивай надо мной!
— И не думала. Скажи, а зачем он тебя запер?
Три дня дороги в переполненном дилижансе прошли в раздумьях на эту тему, но и сейчас Александра была не ближе к ответу, чем вначале. Она поставила чашку и подошла к окну. Несколько коров мирно паслись у пруда, по темной воде плыла флотилия уток, в саду трепетала на ветру листва старых яблонь…
— Откуда мне знать, зачем он меня запер? Это был не худший из его поступков!
— Я так и подозревала.
— Он дал званый вечер и пригласил герцога Монмута, не спросив на это моего согласия!
— Кошмар!
— Словом, это ужасный человек, коварный и испорченный, и мне не следовало поступать на службу в его дом.
— Он дружен с твоим дядей?
— Нет, что ты! Просто наше примирение было в его интересах.
— Ах, в интересах! Точнее?
Александра стукнула кулаком по подоконнику так сильно, что рука заболела.
— Точнее не могу!
— Вот что, Лекс, я рада была снова тебя повидать и охотно дала бы тебе место учительницы…
— Но?
Александра подавила дрожь. Проклятое слово «но» неизменно сопровождало ее в последнее время.
— Но я должна в первую очередь думать о благе школы.
Александра разрыдалась, уткнувшись в ладони. Ну вот, теперь ей и вовсе некуда идти!
— Да погоди лить слезы, глупая гусыня! — прикрикнула Эмма. — Я не могу позволить влюбленной дурочке учить других уму-разуму. Это не пойдет на пользу воспитанницам. В любом случае ты надолго здесь не задержишься.
— Я не влюблена! — огрызнулась Александра. — И я точно здесь задержусь, потому что он позволил мне уехать!
— Ты уверена, что не искажаешь каждое его слово и поступок?
— Конечно, уверена! — Александра чуть было снова не затопала ногами, но на этот раз удержалась.
— Тогда вот что… — Эмма открыла верхний ящик стола и достала письмо. — Думаешь, почему я даже не поинтересовалась, что так задержало тебя в Лондоне? Взгляни на это — получено позавчера.
Слезы на глазах у Александры мигом высохли, она с опаской приблизилась и протянула руку за письмом, но еще не коснувшись его, узнала на сургуче печать Люсьена.
— Я прочла письмо дважды и все никак не могла понять, на самом ли деле это писал лорд Килкерн. Стиль письма совершенно не вяжется с моим заочным представлением о нем.
Александра развернула письмо и стала читать его вслух, мысленно слыша глубокий голос Люсьена:
— «Мисс Гренвилл! Как вам, без сомнения, известно, в недавнем прошлом мисс Галлант поступила в мой дом в качестве гувернантки и компаньонки. Вы предложили ей место учительницы в вашей школе, и хотя я нахожу ваш выбор в высшей степени удачным, позволю себе заметить, что наши взгляды на будущее мисс Галлант серьезно расходятся».
