Я– пленник другого мира. Правду говорят: чужое прошлое– потемки. Правда, обычно имеют в виду совсем другое.
* * *
Когда я стою утром на кухне и пытаюсь расшифровать инструкцию к кофемашине, звонит телефон. Терминал находится в вестибюле, поэтому я иду туда и отвечаю на звонок, гадая, что случилось.
–Входящий вызов для Сэма,– жужжит искусственный голос.– Сэма Брауна просим к телефону.
Яодин миг смотрю на трубку, затем– в сторону лестницы.
–Это тебя!– кричу я.
–Уже иду.– Сэм спускается, минуя разом по две ступеньки.
Япередаю ему трубку.
–Да?– Он прислушивается.– Не понимаю. Можете повторить? А-а-а. Да-да, могу.
Когда слушаешь разговор по одному из этих старых телефонов, возникает жуткое ощущение. Они, эти телефоны, существуют в странном пространстве– полудуплексной информационной среде, лишенной должной конфиденциальности.
Сэм слушает инструкции– сначала удивленный, потом раздраженный. Наконец он вешает трубку.
–Ну, чего ты возишься!– говорит он покровительственно.
–Пытаюсь сварить кофе,– парирую я.– Подойди сюда и покажи мне, что к чему.
–За мной выслали такси. Уменя полчаса– это примерно две килосекунды, да?
–Кто выслал?– спрашиваю я. Вкишках все сжимается от беспокойства.
–Меня устроили на временную работу,– объясняет Сэм.– Отправляют на тренинг. Ядолжен узнать, как здесь устроена система труда. Позже мне, вероятно, поручат что-то конкретное.
–Хм.– Поворачиваюсь к кофемашине, чтобы он не заметил, как я хмурюсь. Если это бак гидроокиси, где-то обязательно должен быть инжектор Вентури… Собранные металлические детали этой штуки мне так же непонятны, как и разобранные.– Ядолжна что-то сделать? Меня тоже позовут?
–Не думаю.– Сэм колеблется.– Ты можешь попросить работу, но никто этого не ждет. Ив моем… мануале написано, что это отправная точка.– Он не выглядит как человек с переизбытком счастья на душе.– Нам платят коллективно,– добавляет он через несколько секунд.
–Что? Хочешь сказать, тебя заставляют работать, а мне будет просто так причитаться половина оплаты?
–Да.
Якачаю головой и снова обращаюсь к кофемашине. Через некоторое время довожу ее до того, что она издает булькающе-скулящие звуки и начинает подтекать коричневатой жидкостью. Ясмотрю в изумлении. Ачашку сначала сделать?
Вот я тупица– здесь же нет ассемблеров. Торопливо роюсь в шкафах, нахожу пару чашек и ставлю одну из них под носик.
–Тупица, тупица,– приговариваю я, не зная, подразумеваю себя или конструктора этой машины, давным-давно умершего.
Вскоре подъезжает такси, и Сэм отправляется на свой тренинг. Янедолго брожу по дому и пытаюсь узнать, что в нем для чего служит. Оказывается, стиральная машина имеет физические переключатели, которые нужно настроить, чтобы она правильно работала. Это сугубо для воды, а еще нужно добавить к одежде так называемый «порошок», вместо того чтобы выставить нужную настройку на ткань. Отканях, созданных для жизни, я уже прочла на планшете, и меня немного мутит после этого– есть что-то потустороннее в ношении одежды из мертвых животных. Существует штука под названием «шелк», которая, по сути, представляет собой рвоту насекомых; от одной мысли о ней у меня мурашек по коже бежит еще больше. Вобщем, здесь нужно носить только искусственное.
Вскоре мне становится скучно. Дом совершенно некоммуникативный (в реальной жизни я бы назвала его аутичным), а развлекательные ресурсы, мягко говоря, примитивны. Япытаюсь позвонить, думая, что свяжусь с Касс и посмотрю, как она себя чувствует. Это безопасно– Майк, скорее всего, тоже отбыл на тренинг. Но телефон отвечает лишь идиотским «пип-пип» пару долгих минут (я пытаюсь привыкнуть к странным древним единицам времени). Может, она спит или пошла по магазинам? Или вообще мертва? На мгновение я задумываюсь: вдруг после того, как Сэм позвонил, Майк саданул ее головой о тренажер и разрезал на куски в подвале. Или задушил во сне.
Почему меня преследуют эти ужасные фантазии? Со мной что-то серьезно не так. Во многом потому, что я чувствую себя в ловушке. Изолирована, заперта в загородном доме, а мой муж ушел на работу. Нет, неправда: на самом деле меня ищет злоумышленник или убийца, потому что… что? То, что произошло до операции с памятью? Язастряла в изоляции и борюсь с собственным невежеством– просто смех.
Ядолжна убраться отсюда.
Через десять минут я стою на крыльце в ботинках и брюках, не соответствующих здешнему дресс-коду. На плече у меня сумка, в которой лежат бумажник и самый острый нож, какой я нашла на кухне. Смехотворное оружие, учитывая состояние мускулов моих рук (они болели так, будто я разрабатывала их молотком), но пока у меня нет ничего лучше. Если повезет, преследователи окажутся в такой же ситуации и я получу время для подготовки, прежде чем они решат сделать свой ход.
Правило первое в списке хорошо подготовленных беглецов– знай отходные пути.
Яне вызываю такси. Вместо этого иду на обочину дороги и оглядываюсь. Район тихий и немного странный. Собеих сторон растут огромные лиственные деревья, а прямо за садом, прилегающим к дому, растительность становится дикой и неухоженной. Незримые беспозвоночные стрекочут там как сломанные механизмы. Силюсь вспомнить, в каком направлении нас увозило такси. Вон в том. Яповорачиваю налево и иду по обочине дороги, готовая отпрыгнуть, если вдруг появится машина.
Вдоль дороги есть другие дома. Они примерно того же размера, что и наш– группы прямоугольных ящиков с отверстиями, закрытыми стеклом в рамах, и странно изогнутыми крышами. Они выкрашены в самые разные цвета, но все равно выглядят блеклыми и дикими, как сброшенные гигантскими моллюсками раковины. Ни в одном из них не наблюдается никаких признаков жизни, так что, думаю, их роль сугубо декоративна. Японятия не имею, где живет Касс,– досадно. Ямогла бы пойти к ней в гости. Может, от меня до нее– рукой подать. Ксожалению, каталогизатор– лишь одна из служб, которую убрали из моего модема, и Сэм был однозначно прав, упомянув дикую «территориальность» древних. Если они вызывали стражей порядка лишь за то, что кто-то плохо одет на публике, что у них полагается за вторжение на чужие владения?
Пройдя несколько сотен метров, я достигаю возвышенности. Дорога продолжает идти горизонтально, входит в крутой ров и наконец ныряет в темный тоннель на склоне горы. Взглянув в сторону, я вижу, что с деревьями что-то не так. Вот он, похоже,– край нашей симуляции. Струдом представляю, что у меня под ногами– сложная техника, заключенная в оболочку из строительного алмаза; цилиндр длиной в милю, вращающийся в пустоте, ледяной тьме космоса. Пустота следующие несколько десятков миллионов километров, затем– коричневый карлик, немногим больше газового гиганта, далее– десятки триллионов километров до ближайшей звездной системы. Масштаб– мой первый враг.
Явхожу в тоннель и вижу перед собой поворот, после которого становится очень темно. Это тревожно: я не заметила несуразности с ним, хотя чутко отслеживала все, что хоть как-то выбивалось. Двигаю правой рукой по изгибу стены тоннеля, ввинчивающегося в темноту; иду медленно; метров через пятьдесят он начинает уходить в другую сторону. Прохожу еще один поворот, уже видя свет в конце, и вскоре бреду по дороге, по обеим сторонам от которой стоят здания, отличающиеся по форме и размеру. Передо мной– табличка со словами ДОБРОПОЖАЛОВАТЬВ ДЕРЕВНЮ (деревня– это маленький городок, а центр– деревенский район с магазинами– по крайней мере, я так себе это представляю).
