Чтобы преодолеть пятьдесят километров до обитаемой зоны, требуется пятьдесят секунд. Мы лежим распластанные в ускорительных клетках, постоянно теряя скорость, и наши костюмы делают финты, уклонения, рывки через срабатывающие ловушки и лучи гамма-лазеров. За эти пятьдесят секунд мы теряем восемьдесят процентов личного состава из-за огневой мощи защитников орбиты. Это бойня, но нам все равно повезло– мы выживаем лишь потому, что работаем на Кошек Лайнбарджера, а они специализируются на прикладном безумии. Всем известно, что только сумасшедший может атаковать из открытого космоса, поэтому ШЗКсосредоточили 90% огневой мощи внутри орбиты, с прицелом на выходы своих дальних Т-ворот, а не за пределы маршрутизатора, в пустоту космоса.
Янахожусь без сознания в течение большей части атаки; все сенсорные впечатления фиксируются датчиками на костюме и сохраняются в буфере мгновенного запоминания. Но вот меня рывком вбрасывает в тело, и я беру его под контроль. Секунда– я еще лежу, весь закованный в броню, другая– стою в руинах замка на орбите ШЗК,и воспоминания о том побоище, что имело здесь место, оживают в моей голове с запозданием. Явытаскиваю свой меч, подключаю бластерные системы наведения к глазным трекерам, выпускаю еще больше абляционной пены
[8] и направляюсь в жилую зону.
Перемотка вперед:
Иметь дело с гражданскими, как только мы захватим тут власть, будет очень сложно, потому что все они подверглись действию Короля в Желтом– его исходной версии, несущей цензурную нагрузку, а не более позднему хакнутому инструментарию разных религиозных полиций и когнитивных диктатур. Цензурная нагрузка Короля не только стирает запретные воспоминания– она имеет тенденцию оставлять споры в мозгах своих жертв и бэкдор-загрузчик в их модемах, и, если те загружаются в уязвимые A-ворота, эта дрянь может активироваться и заразить воротную прошивку. Так что мы должны собрать всех в этом жилом комплексе, который только что расстреляли из бластеров и порезали на ремни мечами, и переправить через наши собственные грубые дезактивационные ворота.
Здесь вступает в игру логика сна: их ворота– технически продвинутые, элегантные продукты зрелой технической мысли. Анаши сляпаны как и из чего попало, на очень скорую руку, с опорой на жалкие крупицы чудом уцелевших знаний. Мы собирали их в дикой спешке и едва поняли, как далеко забрался вирус– а он охватил все А-врата Насущной Республики,– так что они неэффективны и медлительны. Да, работают– но с просто чудовищной задержкой. Сейчас они пашут в одностороннем режиме, разбирая и каталогизируя граждан, чтобы потом проверить их на вирусы и перевоплотить. Поскольку мы не защитили все подходы и другие узлы Шестиперстого Зеленого Королевства сопротивляются нам в яростном отчаянии, нужно действовать быстро.
Примерно через пять тысяч секунд сбора сопротивляющихся гражданских лиц и подачи их к воротам группа майора Нордака посылает мне новый приказ. Тела замедляют процесс, говорится в нем. Просто соберите головы. Мы воскресим всех, как только возьмем ситуацию под контроль.
На палубе J,куда мы всех согнали, находится огромная толпа мирных жителей: все– в замешательстве и страхе. Мы вдвоем тащим их по одному через дверь, говоря, что проводим обработку. Кто-то упирается, но с человеком-танком при полной экипировке спорить нет смысла, поэтому, нравится или нет, они идут с нами; ушибы и переломы– цена, которую платят упрямцы, вот и все. Мы проводим их через внутренний проход, который не отворяется, пока внешние проходы не закрыты наглухо. Акогда на другой стороне глазам гражданских предстает гора обезглавленных трупов у штурмовых ворот и Лорал с мечом в тяжелой руке, начинается дикое яростное сопротивление.
Грязную работу мы выполняем по очереди– иначе никак, ибо она напряженная, да и просто морально тяжкая. Яхватаю трепыхающуюся жертву– всякие попадаются: то толстая женщина-орточеловек; то старик, которому замена тела не помешала бы. Многие из них запустили себя, одряхлели, отказываясь обновляться в А-воротах из страха перед Королем в Желтом,– обезглавливаю, а тело укладываю на скользкий от крови пол зала. Они кричат, иногда обделываются от страха, когда Лорал вгоняет ворпальный меч им в загривки– между позвонками С7 и Т1. Щелчок кнопки активации, и кровь плещет по сторонам; ее так много– никогда не подумаешь, что жидкость из человека может бить фонтанами. Икрики обрываются. Лорал опускает меч, я– тело и подбираю с пола голову, скользкую от крови, с дергающимися от постампутационного шока веками. Головы бросаю в А-ворота– так быстро, как получается,– и те проглатывают их, считывают содержимое черепа и, надеюсь, успевают выгрузить их до того, как все когнитивные связи рушит осмотический стресс-индуцированный апоптоз. Затем Лорал хватает выброшенное тело и швыряет его в угол, в общую кучу, которую один из наших товарищей по спецназу время от времени увозит на погрузчике для поддонов, пока я с помощью турбонасоса безуспешно пытаюсь осушить море крови, что плещется у наших ног.
Это отвратительная и неприятная работа, и хотя мы вошли в раж и работаем на предельных скоростях– убиваем в среднем всего одного гражданского каждые пятьдесят секунд. Мы работаем уже сто килосекунд– одна из восьми бригад, брошенных на задание; обрабатываем, может, шестнадцать тысяч человек в день. Иэто просто мое горькое невезение, что, когда двери открываются и парни с другой стороны швыряют в нас следующее тело, отбрыкивающееся и кричащее во всю глотку, моя очередь браться за меч. Лорал удерживает жертву, я поднимаю клинок и смотрю в испуганное лицо. Взависимости от того, какая это вариация кошмара, я вижу, что оно– мое собственное или, что много хуже, принадлежит…
–Кей—
Явскакиваю, захлебываясь криком, и кто-то баюкает меня в своих объятиях. Явся в холодном поту и неудержимо дрожу. Ямедленно осознаю, что нахожусь в постели и только что сбросила одеяло. За окном– лунный свет, я нахожусь в симуляции Юрдона—Фиоре—Хант, и неважно, насколько плохи дела днем,– они не могут сравниться с тем, насколько плохи дела в моих снах. Изнутри рвется жалкий скулеж побитой собаки.
–Все в порядке, ты проснулась! Никто тебе не навредит!– приговаривает Сэм, гладя меня по плечам. Яприслоняюсь к нему и умудряюсь превратить всхлип во вздох. Мое сердце колотится, словно жало отбойника, снимающего дорожное покрытие, кожа становится липкой. Рука Сэма крепче обнимает меня.
–Может, расскажешь, что тебя так мучает?– тихо спрашивает он.
–Да все этот… ужасный… повторяющийся сон. Память… думаю, не удаленная до конца… из прошлой жизни. Яхотела избавиться от нее… а она возвращается… преследует.– Яговорю сбивчиво, во рту кисло, и я не до конца проснулась– вуаль теней минувшего еще застилает глаза.– Что… как ты тут оказался?
