Таксист не в силах облегчить мою участь– он молчит всю дорогу.
–Приехали,– наконец бросает он коротко.– Выходите, пожалуйста.
Явыхожу и направляюсь к внушительному зданию по правую руку от себя, с вращающимися дверями из дерева и латуни, надеясь, что моя неуверенность незаметна. Подхожу к секретарю.
–ЯРив Браун. Уменя назначена встреча в… эм… в десять часов с мистером Харшоу.
–Проходите,– отвечает непись, указывая на дверь с матовым стеклом и золочеными буквами наверху.
Простучав каблуками по каменному полу, я подхожу к двери и открываю ее.
–Мистер Харшоу?– спрашиваю я.
Вкомнате почти все место занимает широкий деревянный стол, поверх него брошена дубленая окрашенная шкура какого-то крупного травоядного. Стены обшиты деревом и все увешаны сертификатами и групповыми зернистыми фотоснимками неких мужчин в темных костюмах, пожимающих друг другу руки. За столом восседает стареющий мужчина в точно таком же темном костюме, с почти безволосой головой и широкой талией.
Он слегка приподнимается, когда я вхожу, и протягивает мне руку.
«Аон точно непись?»– сомневаюсь я.
–Приветствую, Рив.– Его голос звучит расслабленно и уверенно.– Не присядете?
–Конечно. Спасибо.– Ясажусь на стул по другую сторону стола и скрещиваю ноги, изучая его лицо. Он проявляет ко мне многовато интереса– оценивающий взгляд скользит вниз по телу, вновь поднимается к глазам. Не непись, выходит– окружающие нас дурики на подобные выходки не запрограммированы.
–Почему я не видела вас в церкви?– с подозрением осведомляюсь я.
–Яштатный сотрудник,– отвечает Харшоу уклончиво.– Сигарету?– Он указывает на одну из деревянных коробочек на своем столе.
–Спасибо, не курю,– отвечаю слегка натянуто. Мне ненавистен уже сам запах сигаретного дыма, но вреда от него не особенно много, верно?
–Умница.– Харшоу берет одну никотиновую палочку, зажигает, задумчиво сопит дымом.– Вчера вы спрашивали о вакансиях, Рив. Так получилось, что прямо сейчас у нас имеется одна должность, которая, вероятно, вам подойдет– я взял на себя смелость глянуть ваше досье,– но она исключает курение. Так что, считайте, вам крупно повезло!
–Вот как?– Яприподнимаю бровь. Честно говоря, я ожидала задушевную беседу с тупым ботом, подключенным к базе данных вакансий, так что, можно сказать, меня снова застали врасплох.– Игде мне предстоит трудиться?
–Вгородской библиотеке. Увас будут заняты три дня в неделю– смены по одиннадцать часов. Плюсы: стажировка с ментором. Минусы: не очень высокая зарплата.
–Ачто мне предстоит делать?– спрашиваю я.
–Заниматься обычными библиотечными делами.– Харшоу пожимает плечами.– Расставлять книги по полкам, регистрировать выдачу, отправлять напоминания должникам, взимать штрафы. Добавлять новые карточки в картотеку по мере поступления новинок. Вашим ментором будет Яна из первой когорты– она на этой должности с самого начала. Ей придется взять отпуск, и нужно подготовить кого-то, кто сможет заменить ее на посту.
–Отпуск?– Яудивленно уставилась на Харшоу.– Зачем?
–Унее будет ребенок,– говорит он, выпуская идеальное кольцо дыма к потолку.
Сначала я не понимаю, о чем толкует этот тип,– сами понятия мне чужды.
–Но почему она должна брать отпуск, чтобы…
Теперь, в свою очередь, он удивленно смотрит на меня:
–Потому что она беременна.
На мгновение мир ускоряет свой ход. Вушах звенит, коленки становятся ватными. Ксчастью, я сижу. Начиная увязывать все услышанное воедино, наконец понимаю, что у нас за тема разговора. Яна беременна– плод растет в ней, как инцистированная опухоль. Именно так вынашивали человеческих детенышей в темные века. Ее, должно быть, сумел оплодотворить во время соития муж– то есть она фертильна.
–Э,то есть…– говорю я и прикрываю рот. Фертильность!
–Да, она и ее супруг Норман оба очень счастливы,– с энтузиазмом сообщает мистер Харшоу, будто сам получает от этого некое удовлетворение.– Мы все очень счастливы за нее, пусть даже нам и приходится искать библиотекаря на замену.
–Ну, я бы с удовольствием посмотрела, то бишь попробовала,– начинаю я мямлить, про себя недоумевая. Эта Яна сознательно попросила медиков сделать ее плодородной? Или, подкрадывается ко мне страшное подозрение, мы все УЖЕфертильны по умолчанию? Язнаю, что менструация– своего рода метаболическое тому доказательство, характерное для доисторических женщин, но пока не собрала единую картину. Рождение детей– процесс ужасно непростой и тяжелый, надо обращаться за медицинской помощью; но еще тяжелее проходит период, когда плод растет внутри тела. Мысль о том, что тела ортогуманоидного типа, в которые нас поместили, настолько правдоподобные, что с их помощью мы можем автономно генерировать случайные человеческие особи, занимаясь сексом, ужасна. Не думаю, что у медиков в ту эпоху есть инкубаторы, и, если я вдруг забеременею, мне, без шуток, придется осваивать живорождение. Если бы Сэм меня в ту ночь не отвадил, кто знает, что…
–Извините, а где здесь туалет?– спрашиваю я.
–Вторая дверь слева.– Мистер Харшоу улыбается, когда я вылетаю за дверь.
Когда я возвращаюсь через пять минут, он все еще улыбается, заставляя и меня нацепить маску самообладания и свести на нет тошнотворные спазмы в животе, которые и погнали меня из его кабинета.
–Увас все хорошо?– спрашивает Харшоу.
–Теперь– да,– серьезно отвечаю я.– Наверное, съела что-то не то.
–А,пустяки, со всяким бывает. Пройдете со мной? Покажу вам библиотеку и сведу с Яной– посмотрим, как вы с ней поладите.
Якиваю, и мы идем брать такси. Думаю, я неплохо веду себя для человека, которого только что вывернуло.
Сколько времени потребуется тут новорожденному, чтобы вырасти, около половины гигасекунды? Втаком случае эксперимент Юрдона со товарищи предстает в совершенно новом свете. Ия, будучи в своем уме, на такое подписалась? Наверняка в договоре было ввернуто мелким шрифтом что-то, что можно интерпретировать как согласие на то, чтобы стать фертильной особью и, если необходимо, забеременеть и родить ребенка в процессе исследования. Почему-то кажется, что Фиоре и его компашка с легкостью пойдут на такой грязный трюк.
Через несколько минут до меня доходит простая истина. Крайний сценарий: все женщины беременеют и рожают– в этом случае экспериментаторы должны быть готовы нести ответственность и примерно за сотней младенцев, ни один из которых не давал согласия на воспитание в смоделированной среде темных веков, без доступа к приличному медицинскому обслуживанию, образованию или социализации. Да любой ответственный комитет по надзору за этикой завернул бы эксперимент еще на стадии питчинга. Так что, сдается мне, юрдоновские блюстители этики сами не особо этичны– или никакой комитет не надзирает за ходом этой авантюры в принципе.
