9.Секрет
Время проходит быстро, в основном, потому, что вторую половину дня я провожу, уткнувшись носом в энциклопедию и пытаясь компенсировать свое отчаянное невежество в области репродуктивной политики темных веков.
Что, как я чувствую, ставит меня в опасное положение.
Следующий день– первый из четырех выходных. Ясплю до тех пор, пока Сэм не уходит в офис. Затем спускаюсь вниз и занимаюсь спортом. Из девяти других домов на нашем участке дороги один сейчас занимают Ники и Вульф. У Вульфа есть работа, а Ники, ленивая до невозможности, спит до полудня. Так у меня выдается хорошая часовая пробежка, к концу которой я пропотеваю, но уже не задыхаюсь и не ощущаю боль. Внашем биоме сейчас весна, воздух полон семенной пыли, которой сорит здешняя гермафродитная растительность– цветы и деревья. Пыль щекочет мне нос, заставляя чихать, но некоторые из сопровождающих ее разброс запахов– привлекательные для насекомых– приятны.
После тренировки я принимаю душ, одеваюсь в приличную одежду и отправляюсь в центр города в хозяйственный магазин, чтобы потратить немного своих денег. Ячувствую себя лучше, когда трачу их, зная, что это не деньги Сэма, хотя понимаю, что это глупо: деньги– просто бессмысленные бумажки, выпущенные для поддержания работы эксперимента, а не настоящая валюта. Яухожу из магазина с паяльной горелкой, канифолью, припоем, большим количеством медной проволоки и некоторыми другими мелочами. Затем иду в магазин за бытовыми товарами.
Первым делом я отправилась в аптеку, вооружившись списком покупок, где были вещи, о которых не слышала до вчерашнего дня,– те, что в энциклопедии значились в разделе «Сексуальное здоровье». Ксожалению, просто знать, что спрашивать, не значит уметь это купить, и постепенно я понимаю, что лакуны складываются в единую картину. Ямогу понять отсутствие в широкой продаже средств на основе прогестогенов. Но почему нет «спиралей»? Или каучуковых чехлов для пениса, о которых я читала? Где-то через полчаса поисков я пришла к выводу, что аптека мне– не помощник. Янаткнулась на довольно шокирующую статью о религиозных представлениях о сексе и репродукции. Похоже, наша аптека укомплектована как раз на основе рекомендаций некоторых особо рьяных религиозных фанатиков.
Что-то подсказывает мне, что отсутствие противозачаточных средств– отнюдь не случайность. Удивительно, но я еще не слышала, чтобы народ возмущался по этому поводу.
Вунивермаге у меня дела идут лучше– там я покупаю новую микроволновую печь, несколько накладных светильников и еще кое-какие мелочи. Затем ищу магазин товаров для хобби. Нужно время, чтобы найти штучку, которую я ищу, и в конце концов я обнаруживаю то, что нужно, в углу магазина, внутри картонной коробки из целлюлозы,– небольшой деревянный станок, пригодный для ткачества. Япокупаю его вместе с охапкой шерстяных ниток, просто чтобы не навлекать подозрения. Затем ловлю такси до дома и устанавливаю свою добычу в гараже, вместе с незаконченным арбалетом и другими проектами.
Пора начинать действовать. Иперестать обманывать себя, что я смогу выбраться отсюда или что меня отпустят с миром через– сверимся с календарем– девяносто четыре мегасекунды. Передо мной стоит суровый выбор. Ямогу слиться с большинством, стать «своей» в созданной карманной вселенной, остепениться и внести свою лепту в создание поколения несмышленышей, которые и не подозревают о существовании другой жизни. Кто знает, вспомню ли я сама гигасекунду спустя, что у меня был когда-то иной быт? Не похоже, чтобы мое дооперационное «я» оставило хоть соломинку, за которую я могла бы уцепиться…
Или я могу попытаться выяснить, что происходит на самом деле. Фиоре и его теневой босс, епископ Юрдон, мутят здесь воду– это ясно. Симуляция вовсе не простая экспериментальная археологическая коммуна. При внимательном рассмотрении слишком многие ее аспекты оказываются неправильными. Если я смогу понять, что они тут задумали, возможно, сумею найти выход.
Вот почему я провожу личное время, кропотливо снимая изоляцию с катушки за катушкой медного провода и мотая ее на ткацкий станок. Первый шаг в выяснении того, что происходит,– обеспечить себе уединение. Мне потребуется сумка через плечо, обшитая тканой медной сеткой, чтобы переносить сделанный на основе микроволновки «гаситель жучков», но я не могу заказать клетку Фарадея в магазине не подняв тревоги.
Мне требуется почти две недели, чтобы сплести квадратный метр широкой ткани из медной проволоки, работая в темноте на ощупь. Это очень хлопотный материал для работы. Нити постоянно ломаются или гнутся, на снятие изоляции уходит целая вечность, а кроме того, у меня есть и другие обязанности.
Яна жалуется на небольшие боли в спине и проводит много времени в туалете каждое утро, выходя оттуда бледной. Она все меньше шутит и подтрунивает надо мной– за ней просто печально наблюдать. Иеще начала полнеть в области талии. Она вовсю храбрится, но, думаю, перспективы будят в ней один ужас. Рожать как животное, со всеми рисками и сопутствующей ужасной болью– прогноз, напугавший бы любого, и без дополнительного фактора страха– застрять в симуляции навечно, вынужденно сотрудничая с ее хозяевами и беря в заложники продукт своей боли и слез. Поэтому хотелось бы знать, почему здесь пока нет сопротивления? Ясное дело, в оранжерейных условиях любой, кто дерзнет организовать протестное движение, должен быть либо очень скрытным, либо преступно наивным. Но я все еще удивляюсь, почему нигде не проявился даже слабый намек на неприятие создаваемой ситуации.
Ячитала устав эксперимента в библиотеке– он выложен на кафедре у самого входа, чтобы все могли ознакомиться,– и то, что в нем отсутствует, так же важно, как и то, что есть. Существует Билль о правах, в котором прямо упоминается «право на жизнь» (что, если вы читаете историю темных веков, не означает того же, что могло бы взбрести в голову наивному современному читателю). Он лишает нас всякой надежды на неприкосновенность частной жизни, что означает навязывание его мне против воли. Это само по себе до жути несправедливо.
Устав– спецификация публичного протокола, определяющая параметры, в рамках которых работает правовая система симуляции Юрдона—Фиоре—Хант. До моего принятия на работу не подворачивался шанс покопаться в этом документе, но теперь он меня пугает. Ия заметила, что в нем ни слова не говорится о свободе передвижения. Аведь это аксиома практически всех человеческих государств с тех пор, как по завершении Войн Правок были вычищены последние очаги Короля в Желтом и меметических диктатур. Но на полках не найти никаких источников по этому поводу– в библиотеке история заканчивается 2050годом. Кроме того, все, что после 2005года, доступно только с компьютерных терминалов, где приходится иметь дело с замысловатым текст-диалоговым интерфейсом, который я неуклюже пытаюсь освоить.
За это время я относительно мало вижу Сэма. После нашей ссоры, и вообще с тех пор, как мы вяло помирились, он отдалился от меня. Может, всему виной шок оттого, что я узнала о его репродуктивной компетентности. Так или иначе, он очень отстранен. До того как я все испортила между нами, я обнимала его, когда он приходил домой с работы. Мы вместе смеялись или болтали, и– уверена в этом!– становились ближе. Но после той ночи и нашей ссоры мы даже не прикасались друг к другу. Ячувствую себя отрешенной и слегка напуганной– наш физический контакт чреват последствиями. Будем честны: у меня в наличии– активное сексуальное влечение, но мысль забеременеть здесь пугает до оторопи. Ихотя есть другие вещи, которые мы могли бы вместе делать, раз склонны к близости, я нахожу, что сложившаяся ситуация– очень эффективный способ отвлечься. Яне могу винить Сэма за то, что он избегает меня так сильно, как может. Чем скорее он выберется отсюда, тем скорее бросится на поиски своей романтической любви– при условии, что эта стерва не бросила его и не ушла на поиски полинуклеарного союза, с коим можно беззаботно обмениваться биологическими жидкостями, уже через пять секунд после того, как он присоединился к этому проклятому эксперименту. Сэм– парень вдумчивый, но, зная его удачу, почти наверняка втюрился в кого-то, кому я не спровадила бы и грана внимания.
