Она кивает.
–Сочувствую. Может, посидишь здесь? Ая пока разберусь с возвратами. Вытяни ноги, отдохни. Если возникнет проблема, которая мне не по плечу, я тебя позову.
–Спасибо. Так и сделаю.– Она приваливается спиной к стене.– Меня бы здесь не было, если бы сегодня не приходил Фиоре…
–Оставь его мне,– говорю я, стараясь не выглядеть удивленной. Не ожидала, что он нагрянет так рано. С другой стороны, у меня есть чудо-сумка, так что…
–Ты уверена?– спрашивает Яна.
–Да.– Яободряюще улыбаюсь.– Не беспокойся обо мне. Просто запущу его и дам спокойно заниматься своими делами.
–Хорошо,– говорит она с благодарностью, и я приступаю к работе.
Сначала складываю на тележку вчерашние возвраты и распихиваю их по полкам, подбивая колодки так быстро, как могу. Это занимает у меня всего несколько минут. Большинство заключенных здесь не понимают, что чтение– развлечение, а регулярно берет книги не так много народу. Авозложенную на меня сегодня уборку грязи и пыли я пропускаю. Вместо этого беру сумку из-за стойки администратора, бросаю ее на дно тележки и направляюсь к полкам в справочном отделе рядом с комнатой, где хранятся документы экспериментаторов.
Энциклопедия сексуальных табу, доступная только в читальном зале, лежит в сумке; по какой-то причудливой интерпретации обычаев темного века, библиотекам не разрешается выдавать такие вещи. Это мое прикрытие на случай неудачи, если меня на горячем поймают– что-то непристойное, но достаточно тривиальное. Паркуя тележку в одном месте, я кидаю сумку на нижнюю полку одного из стеллажей, где она не бросается в глаза. Возвращаюсь к стойке регистрации с потными ладошками. Фиоре должен посетить архив– значит, планы придется корректировать по ходу дела. Яна с ним всегда управлялась, но ее состояние ухудшается… Ладно, нет смысла увиливать от неизбежного. Влюбом случае у меня готовы все отговорки. Впоследнее время я почти не могу заснуть из-за того, что репетирую их в голове.
Около полудня подъезжает черная машина и паркуется перед главным входом библиотеки. Яоткладываю книгу, которую читаю, и встаю, чтобы подождать за стойкой. Зомби в ливрее выходит из машины и открывает заднюю дверь, стоя с одной стороны, пока из нее вылезает пухлый мужчина. Темные жирные волосы Фиоре блестят в дневном свете. Белая полоса его канцелярского воротничка придает лицу оторванный вид, будто оно не принадлежит к тому же миру, что и тело. Фиоре поднимается по ступенькам к входной двери, толкает ее и открывает, затем подходит к столу.
–Специальный справочный отдел,– говорит он резко. Затем смотрит на мое лицо.– О,Рив. Раньше я вас здесь не видел.
Мне удается выдавить улыбку.
–Ябиблиотекарь-стажер. Яна сегодня утром плохо себя чувствует, так что я за нее.
–Плохо чувствует?– Он щурится на совиный манер. Ящурюсь в ответ. Фиоре выбрал себе тело физически внушительное, но уже подползшее к Рубикону дряхлости, в состоянии, которое древние люди называли «средний возраст». Он тучен до степени ожирения, приземист, широк и едва ли выше меня. Его бурдюк-подбородок ходит ходуном, когда он говорит, а капилляры на носу очень заметны. Сейчас его ноздри раздуваются, он подозрительно нюхает воздух, а его кустистые брови сходятся, когда он осматривает меня. От него пахнет чем-то затхлым и органическим, будто он слишком долго пролежал в компостной куче.
–Да, у нее утренняя тошнота,– бесхитростно говорю я, надеясь, что он не спросит, где она.
–А,женское недомогание– понимаю, понимаю.– Угрюмость мигом улетучивается из его взгляда.– Жаль, что всем нам порой тяжело.– Его голос так и сочится скользким сочувствием.– Яуверен, вы понимаете ее, как никто другой. Просто отведите меня в хранилище, и я вам больше ничем не помешаю, дорогая.
–Конечно.– Янаправляюсь к воротам со стороны станции.– Следуйте за мной, прошу вас.– Он точно знает, куда нужно идти, старая жаба, но любит игру в приличия. Яведу его к закрытой двери читального зала. Фиоре вытаскивает связку ключей и, что-то бормоча, открывает замок.
–Как насчет кофе или чая?– неуверенно спрашиваю.
Он останавливается и снова смотрит на меня взглядом мертвой рыбы.
–Это не против правил?– уточняет он.
–Вообще-то да, но вы будете не в самой библиотеке,– щебечу я,– а в архивах, к тому же вы тут главный, вот я и подумала…
–Пусть будет кофе. Смолоком, без сахара.– Фиоре исчезает внутри, оставляя ключи в замке.
Мое сердце бьется быстрее. Яиду в комнату отдыха. Яна дремлет, когда я открываю дверь. Она вскакивает, испуганная и бледная.
–Рив…
–Ничего-ничего,– говорю я, подходя к чайнику и наполняя его водой.– Пришел Фиоре, и я его впустила. Слушай, почему бы тебе не пойти домой? Ты плохо себя чувствуешь, к чему оставаться здесь?
–Да я сама подумывала…– Яна качает головой.– Япорылась в карманах в поисках бумажного фильтра для заваривания кофе и поставила на подносик самую вместительную кружку, какую смогла найти. Зачерпываю кофе в бумагу с диким усердием, останавливаясь, лишь когда понимаю, что сделать его слишком крепким для Фиоре так же плохо, как и не заставить его выпить весь.
–Тебе не следует слишком много думать, Рив. Это только вредит.
–О,да неужели?– абстрактно спрашиваю я, сдирая фольгу с маленькой шоколадной таблетки, купленной в аптеке, и кроша половину в кофейную гущу, когда чайник начинает шипеть. Сворачиваю фольгу в тугой шарик и выбрасываю в мусорную корзину.
–Да, если ты думаешь о том, как выбраться отсюда,– говорит Яна.
–Явызову тебе такси…
–Яимею в виду– отсюда.– Яоборачиваюсь и вижу, что она смотрит на меня с видом загнанного в ловушку зверя. Это один из тех моментов экзистенциальной мрачности, когда кокон лжи, который мы плетем вокруг себя, чтобы замазать трещины в реальности, крошится, и нам остается смотреть на всё неприглядное, что он скрывал. Яну, оказывается, мучает ровно то же, что и меня,– но в ее случае всё еще хуже.– Яустала это терпеть. Меня собираются положить в больницу и вытащить череп нового человека из моей дырки, хотя туда с трудом помещается не самый крупный член. Апотом наверняка произойдет «несчастный случай», я истеку кровью, и они отдадут меня доктору Хант, чтобы та заразила меня своим прирученным цензурным червем. Явыйду из больницы улыбчивая– как Ивонна и Патриция,– и не останется никакой меня– только штука, которая думает, что это я, и…
Яхватаю Яну.
–Заткнись,– шиплю ей на ухо,– этому не бывать.
Она всхлипывает, внутри нее поднимается страшный вой. Если она выпустит его наружу, я в полной заднице, потому что Фиоре услышит нас.
–Уменя есть план.
–Утебя… что?
Чайник закипает. Ямягко отталкиваю Яну в сторону и тянусь выключить его.
–Послушай. Иди домой. Прямо сейчас, сию минуту. Предоставь Фиоре мне. Главное– перестань, мать твою, паниковать. Чем более изолированными мы себя считаем, тем более изолированными становимся. Яне позволю им морочить тебе голову.– Яободряюще улыбаюсь ей.– Поверь мне.
