–Будешь кофе?– Яимпровизирую на ходу, пытаясь придумать, как вытащить Яну отсюда, хотя бы пока я буду заниматься вещами, способными поставить на мне прочный крест, если что-то пойдет не так.
–Да, пожалуйста.– Теперь у нее такой задумчивый вид.– Мне хотелось своими руками задушить этого жирного маленького говнюка!
–Кслову, о Фиоре– этим утром он должен заехать,– замечаю я, стараясь говорить как можно небрежнее, надеясь тем самым привлечь ее внимание.
–Реально?– Яна стреляет в меня глазами.
Яоблизываю губы.
–Прошлой ночью произошло кое-что еще. Я… было бы очень здорово, если бы ты могла оказать мне одну услугу.
–Что за услуга? Если это связано с тем, что было в воскресенье…
–Нет.– Яделаю глубокий вдох.– Связано с женщиной из моей когорты по имени Касс. Ее муж, Майк– я и еще несколько парней наведались к нему вчера вечером, ну и, в общем… Касс пришлось отвезти в больницу. Мы следим за тем, чтобы он к ней не подходил, но сама понимаешь…
–Майк– это парень с большим носом и глазками как у бешеной зверюги?
–Похоже, да.
Яна ругается про себя.
–Ичто, он устроил ей плохую жизнь?
Поначалу я даже не сразу нахожусь с ответом.
–Настолько плохую, насколько вообще возможно. Если он снова ее найдет, боюсь, попросту убьет.– Ясмотрю на нее.– Яна, суть в том, что Фиоре знал, что Майк вытворяет. Он не мог не знать, но ничего не предпринял! Готова поспорить, следующим воскресеньем он выпишет нам крупный штраф за то, что полезли не в свои дела.
Яна задумчиво кивает:
–Так что ты от меня хочешь?
Явыключаю чайник.
–Сегодня возьми выходной по самочувствию. Вообще на последние несколько дней забудь сюда дорогу. Проведай Касс в больнице. Если ей сделали фиксацию челюсти, возможно, она сможет говорить. Унас не получается караулить ее все время, а кто-то рядом не помешает. Кто-то, кто вызовет полицию, если нагрянет Майк. Не знаю, настроены ли на это больничные неписи.
–Забудь о кофе, я ухожу.– Когда Яна встает, она странно смотрит на меня.– Удачи во всем, что планируешь для Фиоре,– говорит она.– Надеюсь, ему будет больно.– Сказав это, она направляется к выходу.
После ее ухода я встаю за стойку регистрации и жду. Фиоре появляется около полудня и демонстративно игнорирует меня. Япредлагаю ему кофе и получаю рыбий взгляд вместо «да»– он кажется подозрительным. Интересно, это из-за того, что случилось прошлой ночью? Но он здесь один, без полиции и сборища ручных зомби, которые могли бы его поддержать, поэтому он делает вид, что не видит меня, а я делаю вид, будто не знаю, что случилось. Он направляется к запертой двери в справочной секции, и мне удается сдержать шумный вдох, сотрясающий легкие, до его отбытия с абонемента.
Впальцах я до побеления костяшек сжимаю ручки сумки. Внутри– разделочный нож; лезвие я наточила. Вышло не очень похоже на кинжал, но, держу пари, Фиоре– не мастер боя на ножах. Если повезет, он ничего не заметит или решит, что автором небольшого нововведения в подвале является Юрдон, и не побежит бить тревогу. Нож– на худший случай, если он таки поймет, что я задумала. Да, дерьмовое оружие, что там. Но все же лучше, чем пустые руки. Утешая себя этой мыслью, я сижу за столом на абонементе, вся из себя чопорный порядочный библиотекарь, и жду, когда злой господин Жабб
[16] соизволит покинуть хранилище.
Пот стекает по моей пояснице, когда я смотрю через передний двор на шоссе, следя за тем, как узор из света и тени, отбрасываемый кронами вишнёвых деревьев, растущих по обеим сторонам дорожки, то смещается, то возвращается на место поверх бетонной брусчатки. Уменя начинает болеть голова, когда я раз за разом пытаюсь сложить в уме картину из множества обрывков. Скрывают ли мои периодические отключения нечто по-настоящему важное?
Вот загадка: почему трое пропавших (или беглых) специалистов по пси-операциям, лучше всего зарекомендовавших себя в хаосе, последовавшем за падением Республики, вдруг всплывают на поверхность внутри эксперимента, воспроизводящего исторический период, о котором мы практически ничего не знаем? Ипочему в библиотечном хранилище должно храниться что-то похожее на копию байт-кода Короля в Желтом, отпечатанную на бумаге? Почему я не слышу произнесенных вслух слов «Ялюблю тебя» и что за дела с моими периодическими провалами в памяти? Почему в подвале размещены отдельные А-ворота и что с ними делает Фиоре? Ипочему Юрдон хочет, чтобы у нас было много-много детей?
Яне знаю. Но есть одна вещь, в которой я уверена: эти отморозки раньше работали на Короля в Желтом или на одну из когнитивных диктатур, и все это как-то связано с последствиями Войны Правок. Яздесь потому, что прежняя я– макиавеллист мужского пола с ручкой, вырезанной из собственного ребра,– питала глубокие подозрения именно в этом отношении. Но чтобы провести себя через защиту эксперимента, ему пришлось стереть куски собственных воспоминаний, которые выдали бы его. Иэто те самые кусочки меня, которые нужны, чтобы понять ситуацию!
Это не только разочаровывает, но и очень тревожит, потому что на карту поставлено гораздо больше, чем личная безопасность– будь то угроза со стороны экспериментаторов или других жертв. Ясмутно подозреваю сердечную боль и страдания, вызванные первой волной вируса, и страшную борьбу, потребовавшуюся, чтобы разбить сеть червя с его открытой и скрытой задачей, а также очистить каждый ассемблер. Король в Желтом разрушил то, что когда-то было взаимосвязанной межзвездной цивилизацией, погрузив ее в хаос и раздробив на бесчисленные фрагменты-формации. Как нам удалось положить ему конец?
Раздаются шаги. Это Фиоре. Он выглядит странно самодовольным, идя к дверям.
–На сегодня всё, отец?– окликаю я его.
–Да.– Он изображает нечто вроде легкого поклона в мою сторону– жест, который, очевидно, должен выглядеть любезным, но кажется в лучшем случае напыщенным. Затем брови Фиоре хмурятся.– Ах да, Рив. Ты, полагаю, была вовлечена в инцидент прошлой ночью?
Левой рукой я стискиваю рукоять ножа в сумке.
–Да.– Ясмотрю на него сверху вниз.– Вы знаете, что Майк делал с Касс?
–Язнаю, что…– кажется, ему приходит в голову новая мысль, и он меняет вектор поведения на полуслове,– …что вмешиваться в священные отношения между мужем и женой– серьезный проступок. Такое вмешательство оправдывают лишь исключительные обстоятельства.– Фиоре смотрит на меня по-совиному.– Касс ведь беременна.
–И?..
Должно быть, выражение моего лица Фиоре принял за замешательство, потому что снизошел до пояснений.
–Если бы вы не вмешались, она могла потерять ребенка.– Он смотрит на часы.– Атеперь прошу извинить– у меня назначена встреча. Хорошего дня.
Фиоре уходит, а я остаюсь, таращась ему в спину с недоверчиво разинутым ртом. Ипочему, интересно, его так заботит здоровье плода, а не то, что мать подверглась пыткам, неоднократным изнасилованиям, неделями находилась в плену и искалечена так, что вряд ли уже встанет на ноги? Почему? Да у зомби побольше сочувствия наскребется, чем у этого типа. Что вдруг случилось, почему он оговорился? Готова поклясться, поначалу он собирался осудить наш поступок прошлой ночью, однако вдруг смягчился. Боится, что епископ предъявит ему, если из-за спасения Касс народ устроит новую казнь? Или дело не в этом?
