—Это то место, куда Седой голову сунул?
—Да, по нашим расчётам там можно пошарить на предмет ценностей. Любых.
—Хм. Допустим, Седой через пять секунд отрубился, я выдержу десять. Какие ценности я за это время отыщу?
—В Политбюро не дураки сидят,— гордо заявил учёный.— Оборудование уже прислали, теперь я его до ума доведу, а дальше вы наденете скафандр и пойдёте туда. По косвенным признакам, там несколько помещений, очень может быть, что внутри есть ценности. Впрочем, поверьте мне на слово, что даже простой булыжник из того мира имеет некоторую ценность для науки.
—Ну, если для науки,— обречённым тоном проговорил я.— Тогда согласен. Несите ваш скафандр.
—Не готов ещё, ориентировочно, сегодня вечером. Ну, не вечером, а часов в пять. Устроит вас?
—Да,— я прикинул, что заниматься всё равно нечем.
—Хорошо, отдыхайте пока, я вас найду.
Башкин немедленно убежал в направлении штаба, а я отправился в школу. Надо проверить, как там Марина, не исключено, что товарищи из органов уже и к ней наведались.
Так и вышло, когда я прибыл, Марина сидела у меня в кабинете в слезах.
—У тебя тоже были?— спросил я, уже зная ответ.
—Угу,— она кивнула и вытерла слёзы.— Они сказали…
—Я знаю,— перебил я её, пытаясь избежать нового приступа рыданий.— Мне они тоже многое говорили. А потом пришёл местный военный начальник и ловко посадил следака на жопу. Среди прочего, сказал ему, что за какие-то действия против тебя тот отправится на Крайний Север поднимать целину. А даже если конкурирующая фирма придумает гадость, мы скоро будем далеко отсюда.
—Как скоро?— она почти успокоилась.
—Ну, думаю, через месяц, не больше. Фёдорыч всё ещё ждёт комплектующие, как привезут, так и поедем.
—Ты есть хочешь?— спросила она, меняя тему, может быть, сама не хотела говорить о неприятных вещах.— Я прихватила в столовой.
Не знаю, можно ли в столовой прихватывать еду, но две приличных размеров тарелки с варёной картошкой, а также несколько кусков жареного мяса напомнили мне, что я зверски голоден. В следующие минут десять я только и делал, что работал челюстями. Уже потом, отвалившись от стола, снова обратил внимание на жену. Возникла мысль обнять её, наговорить ласковых слов и завалить на брачное ложе, но кровь отлила к желудку, а потому, вместо слов любви, я сыто рыгнул.
—Фу,— немедленно высказалась Марина, но на лицо её вернулась улыбка.— А что ты принёс?
—Винтовка, подарок от полковника,— объяснил я.— Кстати, могу тебе отдать, она крупнокалиберная, но не такая мощная, как мой штуцер.
—Нет, меня моя устраивает,— отмахнулась она,— а вот потренироваться стоит. Я в последнем бою половину патронов мимо расстреляла, хотя расстояние было смешным. Не могу упреждение брать, когда враги постоянно перемещаются.
—Предлагаю…— я прикинул, что сейчас только утро, ну, пусть часов одиннадцать, а работа мне предстоит только в пять.— Давай на стрельбище сходим. Патронов-то у нас хватает.
—А где тут стрельбище?
—Ты же местная,— я усмехнулся.— Но вообще, стреляют на стадионе, там есть рубеж на сто и двести метров.
—Тогда пойдём.
Глава двадцать первая
Справедливости ради, футбольное поле в длину едва превышает сто метров, а потому стрелять на нём на двести — задача нерешаемая. Впрочем, тут её решили, поскольку стадион, будучи изначально стандартным, был сильно повреждён во времена БП, а потому с одного торца стенка и большой кусок трибуны просто отсутствовали, а дальше начинался пустырь, что давало ещё около ста метров открытого пространства. Тот самый стадион, где я появился, и где нашёл свою смерть Водолей.
Местные активисты даже успели разметить местность на сто, сто пятьдесят и двести метров, заодно убрав обломки с прохода и установив щиты на противоположном конце стадиона. По понятным причинам, занятия по стрельбе раньше проводились редко, теперь же, когда дальнобойного оружия у местных стало достаточно, а патроны напрямую поставлялись из государственной заначки, пришлось даже отстоять небольшую очередь. Двое парней пристреливали карабины СКС.
Чтобы скоротать время, я занялся изучением карабина. Вещица была красивой, но вот немецкий (ну, пусть австрийский, разница невелика) оружейный гений, насколько я знал, склонен был усложнять конструкцию. Разборка незнакомого механизма грозила некоторыми последствиями, поскольку потом требовалось его как-то собрать. Впрочем, я рукожопостью никогда не страдал, а в молодости даже работал слесарем третьего разряда по ремонту… короче, неважно.
Разобраться с механизмом труда не составило, всё оказалось просто, даже гениальности австрийцев не хватило, чтобы усложнить механизм болтовой винтовки. Удивило устройство магазина. Во-первых, он съёмный, во-вторых, всего на три патрона, что, конечно, поднимет мою скорострельность относительно штуцера, но совсем не намного. Ну, а в третьих, оказалось, что магазин этот можно вставлять на полшишки. Непонятно, да? Ну, короче, у него два положения, при одном он вставлен, как положено и патроны из него подаются в патронник, при втором он вставлен для вида, а заряжать полагается по одному сверху, как берданку. Для чего такое придумали, понятия не имею, наверное, чтобы менять тип боеприпаса в разгар боя. Не боя, конечно, охоты, хотя, когда охотишься на льва, от боя это мало чем отличается. Лев не стреляет? Так и писаные не стреляют, зато режут здорово.
Больше всего проблем доставил предохранитель, с которым я до конца так и не разобрался, единственное, что выяснил,— это то, что вот в таком положении оружие стреляет.
В процессе изучения поймал себя на мысли, что руки чешутся достать телефон и погуглить видео с разборкой такого ствола. Но, увы, телефона тут нет, Интернета тоже, всё это осталось в нашем мире. И, кстати, не факт, что том мире такие карабины делали. Впрочем, любители сафари были и у нас, а значит, оружейники за большие деньги удовлетворяли их капризы.
Когда огневой рубеж освободился, мы установили там свои мишени (бумажных листов с ними в городе хранилось много, правда, за эти годы бумага слегка подгнила), после чего залегли для стрельбы. Экспериментировать с магазином я не стал, просто зарядил три патрона, дослал один в ствол и прицелился.
Оружие удобно лежало в руке, не отличалось большой длиной, да и вес распределялся так, что усилий для ровного удержания прилагать не приходилось. Прицелившись на сто метров, я поймал момент, когда мушка замерла в нужном положении, и нажал на спуск.
Отдача серьёзная, но со штуцером не сравнить, более того, приклад тут покрыт таким материалом, что кость точно не сломает. Поднимаю рукоять затвора, двигаю назад. Блестящая латунная гильза падает на землю. Надо будет их все потом собрать и отнести Петровичу. Потом, уже не раздумывая, всаживаю в мишень вторую и третью пулю.
После меня работает Марина. Ей, собственно, на ста метрах делать нечего, поскольку на винтовке стоит оптика. Впрочем, прицел настолько старый, что я начинаю подозревать, что он Войну застал, и именно с его помощью Василий Зайцев в Сталинграде фашистов валил.
