— Он умер шесть лет назад. Так что спасибо за предложение, но…
— Кто это был?
— Это не важ…
— Кто это был? — повторил он еще тише.
— Мой дядя — двоюродный, на самом деле, — и все было не совсем так, как вы, очевидно, полагаете.
— Так расскажите.
— Хорошо, если это заставит вас прекратить расспросы. Он был кузеном моей матери. Когда умер мой отец, нам некуда было идти, и дядя согласился принять нас. К тому времени мать уже была очень больна и через два месяца скончалась. Пока она была жива, дядя был добр и заботлив. Не переставал обещать, что постарается устроить мне блестящий дебют в обществе и обеспечить достаточным приданым, чтобы я могла сделать хорошую партию.
— И все это было ложью.
— Да. Через несколько дней после смерти матери я пошла погулять в сопровождении служанки. Когда я вернулась, дядя стоял на пороге с сумкой, набитой моей одеждой. Он заявил, что не собирается быть благодетелем такой тощей девчонки, как я, поскольку я слишком молода, чтобы предложить ему что-нибудь взамен. Он велел служанке зайти в дом, бросил мне сумку и захлопнул дверь. — Эмма на секунду закрыла глаза. — До того момента я не понимала, что люди могут так бессовестно лгать. Глупо, не правда ли? Но мне это и в голову не приходило.
— Что же было дальше?
— Не прошло и недели, как констебль арестовал меня за попрошайничество и бродяжничество, и я попала в работный дом
[14]
. Сестра моего отца, тетя Патриция, стала меня разыскивать и нашла только через полгода. До сих пор удивляюсь, как ей это удалось. Она, видимо, потратила немало денег, чтобы, подкупив слуг, разузнать что-нибудь обо мне.
— Как его звали?
— Граф Росс. — От одного упоминания этого имени Эмма почувствовала во рту горечь, а руки ее сами сжались в кулаки.
— Росс. Я знал его, но не очень хорошо. Если это вас хоть сколько-нибудь утешит — ходили слухи, что он умер от сифилиса.
— Я тоже об этом слышала. Не удивлюсь, если слух был верным.
— Работный дом, — прошептал Грей. Глаза его снова сверкнули гневом. — Не могу себе даже представить…
— Благодарите Бога за это.
— Вы поэтому так озабочены судьбой Элизабет? Не хотите, чтобы она оказалась там же?
— Меня волнует не только судьба Лиззи, хотя, должна признаться, к ней у меня особое отношение. Я хочу научить своих девочек быть самостоятельными, дабы они не зависели от чьей-либо недоброй воли или, наоборот, расположения и могли вести достойную жизнь.
Вальс закончился. Грей хотел бы продолжить беседу, но, пожалуй, она рассказала ему более чем достаточно.
Стоя рядом с Уиклиффом, Эмма подумала, что, как бы в данный момент он ей ни сочувствовал и как бы ни билось ее сердце в его присутствии, таких черт характера, как высокомерие и заносчивость, у него не отнимешь. И если когда-нибудь в общество просочится слух, что директриса Академии мисс Гренвилл провела полгода в работном доме, ей придется туда вернуться.
Эмма ужаснулась своим мыслям. Что с ней случилось? Она не имеет права подозревать Уиклиффа в непорядочности.
— Я полагаю, Лиззи захочет потанцевать с вами, — сказала она, высвобождая руку.
— Эм, — негромко сказал Грейдон, — я восхищаюсь вами. И я даю вам слово, что никто ничего не узнает.
Эмма проглотила комок, неожиданно вставший в горле. Иногда в нем что-то просыпалось…
— Спасибо и за то, и за другое.
Неожиданно Хоббс громко постучал своим жезлом по полу. Все обернулись. Дворецкий был явно доволен тем, что званый вечер проходит с соблюдением всех формальностей, даже если его дают в честь нескольких юных девиц.
— Эмма, — начал Грей, и вид у него вдруг стал неуверенным, так что она испугалась.
— Леди и джентльмены, разрешите…
— Не спешите с выводами.
— …представить мистера Фредерика Мейберна.
В зал с беззаботным видом вошел Фредди. Он был одет довольно скромно — во всяком случае, для него. Лишь завязанный сложным узлом шейный платок выдавал в нем денди. В неброском сером камзоле и высоких сапогах он выглядел аккуратно и строго, хотя и не так элегантно, как Грей.
Эмма чуть было не задохнулась от возмущения. Сердито обернувшись к Грею, она спросила:
— Что он здесь делает?
— Нам не хватало кавалеров для танцев, — пожал плечами Грей. — Поэтому я подумал, что он…
— Я не позволю ему ухаживать за Джейн или за кем-нибудь из девочек, — предупредила Эмма. — Мы не агентство по поиску невест, а учебное заведение и должны заботиться о своей репутации. Никто из родителей не отпустил бы своих дочерей в академию, зная, что поблизости околачиваются мужчины, готовые соблазнить их еще до их дебюта в обществе.
Грей шагнул мимо Эммы, чтобы приветствовать Фредди.
— Вот за это я бы не поручился, — бросил он на ходу.
Ну, это уж слишком.
— Вы холостяк, ваша светлость, — парировала она. — В данном случае, уверяю вас, ваше мнение не авторитетно. Эмма решительно направилась к Мейберну.
Фредди, увидев ее, поспешно сделал шаг назад.
— Добрый вечер, мисс Эмма, — запинаясь, сказал он. От его самоуверенности не осталось и следа.
— Уходите, — сказала она, надвигаясь на Фредди.
— Но меня пригласили. — Отступая, он смотрел куда-то поверх ее плеча.
— Он не будет танцевать с Джейн, — услышала Эмма голос герцога, оказавшегося за ее спиной — и даже очень близко.
Она внезапно остановилась, чувствуя, что затевает скандал.
— И любезничать с ней тоже не будет, — заявила она.
— Не буду. — Фредди перестал пятиться и остановился на пороге. Дальше ему пришлось бы уже выйти из зала.
— И ни через кого не будет передавать для Джейн записок, — продолжала настаивать Эмма.
— Не буду.
Она обернулась к Грею:
— Дайте слово.
— Даю.
— Очень хорошо.
Эмма с удовольствием выставила бы Мейберна из Хаверли, но ей пришлось смириться с его присутствием. Она прекрасно понимала причины, по которым он здесь очутился. Грей не раз предупреждал ее об опасностях внешнего мира и о том, как плохо ее воспитанницы к ним подготовлены. Фредди представлял собой явную угрозу, но под пристальным вниманием герцога, Изабель и ее самой был не так уж опасен, а для девочек это была неплохая практика.
