— Как вы думаете, он перестанет носить монокль? — спросила Лиззи.
— Сомневаюсь. Впрочем, вполне возможно, что в твоем присутствии не будет им пользоваться.
Эмма подождала, пока все расселись. Потом, опершись на руку Грея, села сама.
— Вы завтра будете давать урок?
Он слегка сжал ее пальцы и тут же отпустил их.
— Да. Так что скоро увидимся. — Он смотрел ей прямо в глаза.
О Господи!
— Спокойной ночи.
Экипаж уже отъехал от дома довольно далеко, а девочки все еще махали Грею. Эмма оглянулась всего один раз, в тот момент, когда они поворачивали на основную дорогу. Герцог улыбался.
Грей еще долго не входил в дом, стоя на ступенях, пока шум колес окончательно не стих. Он предупредил Эмму о своих планах на ближайшие часы, и она не возразила. Стало быть, она их одобряет.
— Ваша светлость? — Хоббс стоял в дверях.
— В чем дело?
— Вечер довольно прохладный. Я подумал, что вы захотите войти внутрь.
— Прохладный? Я что-то не заметил.
Один лишь взгляд Эммы так горячил ему кровь, что он, пожалуй, не ощутил бы холода даже суровой русской зимы. Однако, вернувшись в гостиную, он сразу почувствовал холод совсем другого свойства.
— Леди Сильвия, чем могу быть полезен?
— Я совершенно не понимаю, что вас так привлекает, — взяв его под руку, сказала она своим обычным воркующим голоском.
— Привлекает? — удивился Грей, избегая, однако, смотреть на Сильвию.
— Вы и эти девочки. Поверьте… я в полном недоумении. Почему вам захотелось провести с ними вечер?
— Я делаю это, чтобы выиграть пари. И поскольку часть моей задачи — предупредить моих учениц об опасностях и ловушках, подстерегающих их в Лондоне, должен поблагодарить вас за ваше поведение сегодня вечером.
— А-а… — Она взглянула на него из-под длинных загнутых ресниц. — А я представляю собой опасность или ловушку?
— И то и другое. — Он снял ее руку со своей и пошел вверх по лестнице.
— Я тоже училась в пансионе для благородных девиц в Суссексе, но что-то не припоминаю, чтобы какой-нибудь герцог ходил перед нами на задних лапках, — продолжала Сильвия, поднимаясь вслед за ним. — Наша директриса упала бы в обморок, если бы какой-нибудь мужчина даже приблизился к нам. И я бы упала.
Продолжая идти, он бросил:
— К счастью, вы, кажется, полностью избавились от этого недуга.
— Разумеется. Теперь я предпочитаю не закрывать глаза и быть начеку.
Возможно, она также предпочитала не закрывать дверь спальни. Еще несколько недель назад это его заинтересовало бы, но сегодня он не удостоил ее даже взглядом.
Тристан, дядя Деннис и Бламтон уже сидели в гостиной за бренди, сигарами и за разговорами об оттоптанных ногах. Грей пожелал всем доброй ночи — на уме у него было совсем другое.
Сняв с себя вечерний костюм, он переоделся в простые темные брюки. Потом стал размышлять, надевать ли ему жилет: чтобы избавиться от него, потребуются дополнительные усилия, а времени у него будет мало. Но если он кого-нибудь встретит, то будет сразу заметно, что он одет неподобающим образом. Для аристократов в одежде приняты определенные стандарты. Даже в Гемпшире.
Надев жилет и натянув сапоги, он подошел к двери своей спальни, но вдруг остановился. Слуги уже все ушли спать, но в гостиной оставались еще трое мужчин. Впрочем, от них он сможет ускользнуть, но вот от Сильвии… Эта дамочка явно что-то подозревает и наверняка уже вышла на охоту.
Что до него, то ему было наплевать на то, увидит ли она, как он выйдет из дома, но Эмма не вынесет сплетен и пересудов. Задумчиво потерев подбородок, Грей подошел к окну. Если уж Элис сумела вылезти на карниз в своих юбках, сделать это в сапогах ему будет совсем не трудно. Из открытого окна веяло прохладным ночным ветерком. Грей поставил одну ногу на подоконник и высунулся наружу, и в этот момент кто-то постучал в дверь. На мгновение Грей замер. Если этот незваный гость, заглянув в спальню, обнаружит, что там никого нет, ему придется по возвращении отвечать на довольно щекотливые вопросы. Ругнувшись, Грей убрал ногу с подоконника и снял жилет. Если его не будут рассматривать слишком пристально, может показаться, что он раздевается. Он откинул покрывало на кровати и направился к выходу.
— В чем дело? — спросил он, распахивая дверь.
На него, часто моргая, смотрел Фредди Мейберн.
— Я… я просто хотел поблагодарить вас за то, что вы меня пригласили.
Грей совершенно забыл о существовании Фредди.
— Не стоит благодарности. Спокойной ночи. — И Грей захлопнул дверь.
Но не успел он сделать и двух шагов к окну, как стук повторился. Пришлось снова открыть дверь.
— Да?
— После нашего разговора на прошлой неделе, — сказал Фредди, — я предположил, что вы поможете мне.
— Я пригласил вас на сегодняшний вечер.
— Но мне даже не удалось поговорить с Джейн.
Грей внимательно посмотрел на Фредди. Он едва знал этого парня, но такой тип мужчин был ему знаком. Эти мужчины были похожи во всем. Фредди отличался от них разве что своей погоней за богатым приданым. В голове Грея все еще звучали слова Эммы — она не понимала, как люди могут лгать, как они могут, говоря, что им нужно сердце женщины, на самом деле лишь стремиться завладеть ее кошельком.
— А как Джейн относится к вам?
Фредди наморщил лоб.
— Конечно, она от меня без ума.
Грей с трудом сдерживался, чтобы не обернуться и не посмотреть на окно.
— Сегодня вы доказали, что вам можно верить, что вы человек слова. Послезавтра вы пошлете в академию записку, адресованную мисс Эмме Гренвилл, с просьбой разрешить девушкам, которые сегодня присутствовали на званом вечере — если они того захотят, — позавтракать с вами в Бейсингстоке.
Фредди хитро улыбнулся:
— Я начинаю понимать, почему у вас такая репутация, ваша светлость.
Грей вовсе не был уверен, что заслужил такую похвалу — если вообще считать это похвалой. Он умел соблазнить женщину и делал это бессчетное число раз. Сказать несколько комплиментов, говорить то, что они хотели услышать, подарить, в случае необходимости, какие-нибудь побрякушки — вот все, что требовалось, чтобы женщина легла к нему в постель.
Но в данном случае проблема имела оборотную сторону. Во-первых, он знал Джейн, и, находясь в положении учителя и общаясь с ней, считал своим долгом защитить ее. Второй проблемой была Эмма. Она была не просто женщиной, благосклонности которой он добивался, а стала для него чем-то большим. Она чертовски сложная натура, и, чтобы завоевать ее, надо понять, что ею движет. Если ему это не удастся, нечего надеяться на то, что она ответит ему взаимностью.
