Глава 20
Кареты прибыли очень рано. Эмма, поправляя ленту у пояса своего самого скромного и старомодного платья, стояла у окна спальни, наблюдая, как четыре супружеские пары чинно вышли из карет и направились ко входу в академию. Моросивший с утра дождь превратился почти в ливень, словно небеса плакали, сочувствуя ее незавидному положению.
Вскоре подъехали еще две кареты, а потом еще одна.
— Кто бы это мог быть? — нахмурилась Эмма.
Неприятностей, видимо, прибавится. Вряд ли это кто-то приехал к ней на помощь. Слишком поздно.
— Эмма? — Дверь в ее кабинет открылась.
— Я здесь, — крикнула она, садясь к туалетному столику, чтобы гладко зачесать волосы. У нее так дрожали руки, что она едва могла держать щетку, но она была твердо намерена выглядеть чопорно, как и подобает директрисе респектабельного пансиона.
— У нас проблема, — заявила Изабель, проскользнув в полуоткрытую дверь.
— Еще одна?
— Боюсь, что так. Прибыли родители, дочери которых не имели отношения к пари.
— Неудивительно. Все дело ведь не в пари, а во мне.
— Не говори ерунды. В том, что случилось, нет твоей вины.
Вина была, но сейчас главное — это незапятнанная репутация ее учениц. Каким бы надежным ни был план Грея, она не может рисковать будущим академии.
Даже те родители, которые сегодня не приехали, прислали ей гневные письма. В них они, пороча ее, упрекали в отсутствии здравого смысла. Эмма знала, какой ценой сможет спасти академию: она подаст в отставку. Даже думать об этом ей было невыносимо, но если родители потребуют, она уйдет.
— Что ж, моя дорогая Изабель, давай соберем наших учениц и покажем родителям, чего достигли их дочери.
Захватив тяжелую папку, в которой были собраны предложения, касающиеся ее части пари, Эмма направилась в комнату, где собрались ученицы Грея. Девочки были полны решимости убедить присутствующих, что в академии их учили лучше, чем это делал герцог. Но они, естественно, не понимали, что пари давало ей и Грею законное право встречаться, а также доказывало, что ежедневная работа над планом улучшения управления поместьем, которым она так гордилась, не оставляла ей времени на увлечение герцогом Уиклиффом.
Но самым ужасным во всей этой истории было то, что все уверения в ее невиновности будут ложью. Ведь любовная связь с Греем была на самом деле, и даже сейчас Эмма не хотела бы с ним расставаться. С той поры, когда ее, двенадцатилетнюю, предали, она ненавидела ложь и всеми силами старалась внушить своим ученицам то же чувство. Но сейчас ей придется пойти на заведомый обман, чтобы спасти академию.
— Мисс Эмма, я надела свое самое строгое платье, — провозгласила Лиззи.
Эмма вслед за француженкой вошла в комнату.
— Ты выглядишь прелестно, Лиззи. — Эмма попыталась улыбнуться. — И все вы — тоже.
— Мы постараемся, мисс Эмма. — Джейн взяла ее за руку. — Обещаем.
— Я знаю. Вы все прекрасные ученицы и благовоспитанные молодые леди.
Она должна объяснить девочкам, что им предстоит защищать собственную репутацию и репутацию академии. Все, что будут говорить о ней, — это отдельный вопрос. Хотя на деле все было взаимосвязано. Даже если благодаря Грею финансовое положение академии улучшится, она перестанет существовать, если никто не станет посылать туда учиться своих дочерей. Не взваливая на хрупкие плечи своих воспитанниц слишком много, Эмма старалась скрыть от них свою обеспокоенность судьбой академии. Для таких юных существ ноша и так была непомерно велика.
— Грей уже приехал? — поинтересовалась Лиззи. — Как же мы сможем доказать, что он плохой учитель, если его не будет?
Нервы Эммы были напряжены до предела. Взглянув на часы, она постаралась ответить как можно спокойнее:
— До встречи осталось еще несколько минут.
Дверь комнаты скрипнула. Эмма обернулась, чувствуя, как бешено заколотилось ее сердце. Она надеялась, что пришел Грей, но это была мисс Перчейз, бледная как полотно. Стоя на пороге, она сообщила:
— Приехали ваши друзья, мисс Эмма. — Она так нервничала, что почти кричала. — Я сделала так, как вы велели: посадила их вместе с родителями в столовой.
— Спасибо, мисс Перчейз. Мы придем через минуту.
Голова латинистки дергалась, словно у испуганной куропатки.
— Там… довольно… напряженная обстановка, — пропищала она.
— Спасибо, — снова поблагодарила Эмма слегка дрожащим голосом.
Эмма нервно ходила по комнате, заставляя себя не смотреть на часы. Но вот большие часы в холле начали бить десять. Грей обещал приехать, но где же он? Наверное, передумал и не станет участвовать в разбирательстве. Она же предупредила его, что будет скандал, и он это учел.
Высоко вскинув голову, Эмма направилась к двери. Значит, он ее предал. Ну что ж, не он первый. Она сердито смахнула слезинку. Стало быть, делая ей предложение, он лгал. Ей приходилось слышать от подруг, что мужчина в порыве страсти может сказать что угодно. Очевидно, здравый смысл все же возобладал.
— Мисс Эмма, с вами все в порядке? — озабоченно спросила Лиззи.
— Да. Все хорошо.
Сердце разбито. Она скорее всего потеряет академию. Но в ее силах помочь девочкам — так она, во всяком случае, надеялась. Эмма посмотрела на них.
— Пожалуй, пора начинать, леди, с его светлостью или без него. Идите за мной.
— Не знаю, не знаю. — Грей хмуро смотрел на свое отражение в зеркале. — Ты уверен, что в моем гардеробе нет ничего более строгого?
У Бандла задергался левый глаз.
— В Гемпшире — нет, ваша светлость.
Грей взглянул на часы на каминной полке. Было четверть десятого. К этому часу ему уже надлежало быть в академии, но если он приедет слишком рано и застанет Эмму одну, то не сможет за себя поручиться.
Как было бы чудесно обнять ее, поднять на руки и отнести в карету, а потом сесть рядом и приказать кучеру гнать в Гретна-Грин. Если они будут останавливаться только для того, чтобы переменить лошадей, то доедут до ближайшей церкви в Шотландии прежде, чем ей удастся от него сбежать.
Грей подошел к окну, выходившему в сад. Начавшийся рано утром дождь все усиливался.
— Бандл, ты передал Хоббсу мой приказ приготовить карету?
— Да, ваша светлость.
В комнату проскользнул Тристан:
— Великий Боже! Даже Красавчик Брамелл
[16]
был бы уже одет к этому времени.
— Я уже одет. Мое опоздание — это стратегический ход.
