Заканчивала рассказ мама:
—Вас двоих чуть ли не силком друг друга оттаскивали. Карина все плакала, а ты ей обещал, что найдешь ее, обязательно найдешь…— она тяжело вздохнула.— После того, как тебя увезли, Карина стала сама не своя, даже не разговаривала. Но через несколько дней вдруг враз все наладилось. Она почему-то напрочь о тебе забыла, словно вы и не встретились вовсе.
У меня от этого рассказа даже мурашки по коже бежали, а Руслан вообще стал мрачнее тучи. Тихо произнес:
—Я тоже ничего этого не помню. Да, я сбегал из детдома, чтобы отыскать брата, не знал на тот момент, что он умер. Но меня быстро нашли, и сестра моей матери оформила опекунство.
—А ведь у нас где-то даже ваша с Кариной фотография была,— спохватилась мама,— надо в старых альбомах поискать.
Но тут как раз хлопнула входная дверь, и через несколько мгновений в зал залетел радостный Воэтин с воплем:
—А где прибитые? Папа маме говорил, что сегодня тут точно кого-то прибьют!
Послышалось, как в прихожей тихо ругнулся Лоэтан. Явно не ожидал от сына такой подставы.
—Нет, все живы и здоровы,— засмеявшись, папа поднял внука на руки.— Саша, Леня, ну где вы там? У нас тут такое интересное событие! Так, Карина, отлепись уже от Руслана, беги на кухню, чай поставь. Руслан, а ты проходи, садись, хоть поговорим толком.
Вечер прошел в полнейшей идиллии: весело и непринужденно. Пили чай, много разговаривали, смеялись. Я радовалась, что родители так хорошо с Русланом поладили. И казалось, что вообще больше никогда никаких проблем у нас не будет.
Когда Руслан уже уходил, я вышла на лестничную площадку проводить его.
—Немного сумасшедший день, правда?— устало улыбнулась.
—Не то слово,— Руслан кивнул, мрачно усмехнулся,— как-то все было довольно неожиданно…
—Что тебя гнетет?— тихо спросила я, сразу уловив перепад настроения.
—Карин,— вздохнув, Руслан облокотился на перила,— не бывает так, что просто взяли и оба внезапно забыли. Кто-то уже тогда вмешался и память нам зачистил. Точно как и с этими треклятыми двумя месяцами, которые мы теперь не помним. Вывод напрашивается сам собой и весьма безрадостный: некто планомерно пытается нас разлучить. Я уверен, что последнее вмешательство в память было исключительно из-за наших чувств друг к другу. Кому-то очень невыгодно, чтобы мы были вместе.
—Но, Руслан, кто мог вмешаться тогда, в нашем детстве?— недоумевала я.— В то время ведь даже Паладины были простыми мальчишками, Олег говорил, что сила лишь в четырнадцать лет пробуждается.
—У меня есть кое-какие догадки, но давай сейчас не будем об этом,— обняв за талию, Руслан притянул меня к себе.— Какие у тебя планы на завтра?
—Ужасные,— я помрачнела.— Мы же в деревню поедем, там семейный слет, и от этого ну никак не отвертеться.
Руслан хоть на миг и нахмурился, но тут же лукаво улыбнулся:
—Видимо, придется мне снова тебя похищать.
Я ничего не ответила. Сладкий томительный поцелуй заглушил все мысли. Руслан прижимал меня к себе, целовал хоть и настойчиво, но очень нежно. А у меня не мелькнуло и тени прежнего страха. Казалось, даже это, последнее препятствие, рухнуло, и больше никто и никогда не помешает нам с Русланом быть вместе.
Скрипучий звук разъезжающихся дверей лифта вернул с небес на землю. С сожалением пришлось прервать поцелуй. Руслан чуть отстранился от меня, и как раз в этот момент на лестничную площадку вышел Олег. Едва заметив нас, даже на миг изменился в лице. Но поздоровался вполне непринужденно:
—О, привет, ребят,— протянул Руслану руку для рукопожатия.
—Привет,— Руслан ему руку пожал.— Как в Тевзанаре?
—Пока без изменений,— Олег достал ключ и открывал дверь квартиры.— Я вот ненадолго на Землю заскочил, хоть родителям на глаза показаться. Завтра обратно вернусь. Но Вадим так же тут будет, если что, к нему обращайтесь,— и скрылся в своей прихожей.
Но почти тут же на лестничную площадку выглянула Саша:
—Карин, ты куда пропала?
—Я иду уже,— кивнув сестре, я улыбнулась Руслану.— До завтра?
—До завтра,— он легонько коснулся губами моих губ.
Вернувшись домой, я сразу же принялась готовиться ко сну. И вот ведь странно, начертанный вчера на моих ладонях знак сегодня утром не поддавался, словно въелся в кожу. Зато сейчас, когда я умывалась, пропал быстро, как акварельной краской нарисованный. Сразу вспомнились слова Адижи «Если победишь свой страх, знак к утру будет стерт». Но исчез он лишь сейчас… Да и второй Знающий, Салеф, тогда сказал, что Свет Жизни дарует нам право выбора, но лишь до рассвета. Правда, смысла я все равно так и не поняла. Но сейчас смутно мелькнула невнятная догадка, что мне давался некий шанс и, получается, прошлой ночью я этот шанс безвозвратно упустила.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ ДОБРЫЕ ДРУЗЬЯ ВНОСЯТ СВОИ КОРРЕКТИВЫ
Я проснулась от того, что подлый Ахтунг решил, будто я — трасса для олимпийского забега, и явно вознамерился поставить мировой рекорд в сиим виде спорта. Я очень любила это белобрысое хвостатое безобразие и даже была готова мириться с тем, что кроме как по мне, бедному коту во всей квартире больше просто негде ходить, но не с утра же пораньше.
Не успела я поворчать на котенка, как послышался звук открывающейся двери и следом мамин голос:
—Карина, вставать пора.
Нет, они точно все сговорились.
—А сколько времени?— пробормотала я, кое-как собравшись с мыслями.
—Восемь утра уже,— обрадовала мама.— Давай поднимайся, скоро выезжаем.
Я чуть не взвыла. Ай, сегодня же на семейный слет едем!
Кое-как все-таки заставила себя принять вертикальное положение на раскладушке. Покосилась на кровать, она была аккуратно заправлена. Видимо, Воэтин уже встал. Да и судя по доносящемуся из кухни шуму, все бодрствовали.
По пути в ванную я философски размышляла, что, наверное, примерно так чувствуют себя призванные из тысячелетней спячки демоны. И ладно бы, повод для пробуждения у меня был радужный. Увы, нет. Все обстояло с точностью до наоборот.
Семейство я застала на кухне за завтраком. Только отец был в зале, с кем-то говорил по телефону. Я села между Лоэтаном и Воэтином и, получив свою тарелку манной каши, начала уныло бороздить ее ложкой.
—Мам,— не удержалась я,— ну можно я с вами не поеду?
—Ты же знаешь, что нельзя,— парировала она, наливая всем чай.— И давай-ка ты прямо сейчас клятвенно пообещаешь, что будешь вести себя нормально,— она бросила на меня строгий взгляд.
—Я всегда веду себя нормально,— мрачно буркнула я.— Но я же ни виновата, что мое понятие нормальности не совпадает с понятием некоторых. Да и что толку от этих поездок? Целый день выноса мозга и потом еще с полгода пересудов тетушек, которым по жизни больше делать нечего, кроме как сплетничать.
