–Лейтенант в порядке?– спросил Пул, тотчас подумав, какой же на самом деле он надеется получить ответ на свой вопрос.
Денглер пожал плечами.
–Ты нумер десят!– снова слышалось в хаосе писклявых криков жителей деревни.
Пул вдруг понял, что в какой-то момент он не сможет больше откладывать и войдет в это отверстие в скале. Он войдет в пещеру и увидит, что перед ним стоит ребенок и тянет к нему руку в темноте.
–А знаешь что?– монотонно проговорил Денглер.– Я ведь был прав.
–Насчет чего?
–Я был прав насчет Бога.
Спитальны уже поднялся на ноги – скинув рубаху, он стоял на солнце, тяжело дыша. Красные крупные волдыри покрывали его плечи, спину, а лицо представляло собой скопление больших пунцовых, болезненных на вид шишек. Весь он напоминал тарелку с ямсом
[110]. Норм Питерс принялся наносить жирную белую мазь на его плечи.
Пул отвернулся от Барриджа и пошел по дымящейся земле к медику и Спитальны. Через секунду компанию Майклу составил Барридж – ему, как и Пулу, явно не хотелось заходить в пещеру.
Пул успел сделать лишь несколько шагов, как услышал стрекот приближающегося вертолета и посмотрел вверх – на черную точку в небе размером с мошку. «Это ошибка. Не надо. Лети назад»,– проговорил он про себя.
4
–Ни черта не понимаю,– ворчал Питерс.– Не хочешь взглянуть? Это лишено всякого смысла, во всяком случае для меня.
–А Денглер вышел?– спросил Спитальны.
Пул кивнул:
–Что лишено смысла?
Едва он задал вопрос, как сам увидел, о чем речь. Узкое, с резкими чертами лицо Спитальны начало как бы проступать, обретая прежний вид по мере того, как спадали отеки. Стали видны глаза, и лоб больше не выпирал бугристыми гофрами, а почти плавно поднимался к «вдовьему клоку» через высыпания, похожие на назревающие прыщи.
–Это не осиные укусы,– заявил Питерс.– Пчелиный рой.
–Да пошел ты, «не осиные»!– возмутился Спитальны.– Вон, лейтенант до сих пор еще там. Лучше закутайтесь во что-нибудь и вытащите его.
–Даже если бы тебя ужалили осы, средство, которое я накладываю, не сняло бы отеки, а только облегчило боль. Сам же видишь, как они спадают.
–Иди нахер!– огрызнулся Спитальны, затем вытянул свои тощие руки и осмотрел их: опухоли уменьшились до размеров и формы пиявок.
–Тебе виднее,– сказал Пул.
Вертолет в небе вырос до размеров комнатной мухи.
–А я говорю, осы,– упорствовал Спитальны.– Черт, мужики, зуб даю, наш Чокнутый Босс валяется там в отключке. Не пришлось бы нам искать себе нового лейтенанта.
Он посмотрел на Пула с таким выражением, какое бывает у собаки, когда она дает вам понять, что тоже умеет думать.
–В этом тоже есть свой плюс, а? Не отдашь же под трибунал мертвеца.
Пул наблюдал, как у Спитальны прямо на глазах спадают воспаленные красные шишки, словно впитываясь в его немытую, грязно-бледную кожу.
–Есть единственный способ замять все, и вы знаете его не хуже меня. Свалим все на лейтенанта, и все дела. Только так и не иначе.
Теперь уже огромный, вертолет в небе над ними спускался в ослепительных лучах солнца – широкий круг травы под ним исходил волнами и рябью. За спаленной деревней, за канавой, зеленел луг, на котором паслись волы. Далеко слева, за пределами долины, лесистый склон холма, с которого спустился их взвод, казалось, вторил этим волнам и ряби.
Неожиданно он услышал голос Гарри Биверса, громкий и ликующий:
–Пул! Андерхилл! Двух человек ко мне!– увидев, что солдаты с удивлением уставились на него, он расплылся в ухмылке:– Джекпот!
Широкими шагами лейтенант направился к ним. Пул видел, что его прямо распирает от гордости. Чувствовалось, что его психическая, нервная энергия рвется наружу. Биверс сейчас очень напоминал человека, который не сознает, что причина его прекрасного настроения и самочувствия в том, что он попросту пьян. Пот струился по лицу лейтенанта, а глаза были подернуты влагой.
–Где мои двое?
Пул отдал приказ жестом Барриджу и Пумо, и те направились к пещере.
–Так, вынести все из пещеры и свалить прямо здесь, чтобы видели все. Бойцы, мы сегодня попадем в шестичасовые новости!
«Бойцы?» Никогда еще Биверс не был так похож на инопланетянина, который научился земным привычкам и словечкам из телепередач.
–Вы нумер десят!– крикнула им старуха.
–Номер десять в ваших программках, номер один в ваших сердцах,– почти пропел Биверс Пулу и развернулся приветствовать репортеров, которые бежали, пригнувшись, по траве.
5
А все остальное проистекало из того, что вылетало изо рта Гарри Биверса. «Ньюсуик», и «Тайм», и статьи в сотнях ежедневных газет, и мелькание на экранах сюжетов о том, что видели, читали и о чем говорили. Потом лишь пожелтевшие фотографии, хранившие леденящее воспоминание о горе риса и высокой куче русского оружия,– все, что вынесли из пещеры Спэнки Барридж, Тина Пумо и другие солдаты взвода. Я-Тук – вьетконговская деревня, и каждый ее житель хотел убивать американских солдат. Вот только не было фотографий тел тридцати детей, потому что единственные тела, найденные в Я-Туке, принадлежали сожженным в канаве – три ребенка, два мальчика и девочка, все на вид лет тринадцати,– и еще одно тело маленького мальчика лет, наверное, семи, тоже сожженного. Позже на склоне холма обнаружили труп молодой женщины.
После того, как репортеры улетели, стариков переселили в лагерь беженцев в Ан-Ло. Железный Дровосек и те, кто над ним, охарактеризовали эту акцию как «наказание повстанцев и лишение северо-вьетнамцев вербовочной базы». Посевы отравили, а жителей-буддистов забрали от их семейных захоронений. Возможно, они предвидели это, когда запылали их хижины, а возможно,– в тот момент, когда Биверс застрелил свинью. Они растворились в Ан-Ло – пятнадцать стариков среди тысяч беженцев.
Когда Пул и Тим Андерхилл углубились в пещеру, воздух вокруг них заполнило облачко прозрачных мотыльков: насекомые бились о лица, лепились ко рту и глазам, затем бились снова. Пул махал руками перед лицом и двигался так быстро, как только мог, а Андерхилл – за ним, пока наконец оба не зашли дальше, куда мотыльки не проникали. Именно отсюда и доносилась стрельба. Кровь уже начала исчезать, впитываясь в испещренную следами пуль стену,– как исчезали нарывы на коже Спитальны, его пиявки, ямс с миндалем и яйцами. Пещера как бы складывалась и разворачивалась, ветвясь, словно лабиринт. Пройдя дальше, они нашли второй большой склад риса, еще дальше – маленький деревянный стол и стул: столик напомнил Майклу парту, взятую из одного из классов его начальной школы в Гринвиче, штат Коннектикут. Майклу стало казаться, что их затея безнадежна – пещера не имеет конца и лишь закручивается спиралью вокруг себя самой.
