Майкл и Биверс вошли в маленькую комнату, заставленную мебелью: старый кожаный диван, круглый стол, заваленный журналами по сельскому хозяйству, металлический картотечный шкаф и неопрятный письменный стол с кухонным стулом перед ним. Стены были увешаны вырезками из прессы, фотографиями в рамках и дипломами.
–Покойная жена эту комнату называла моей берлогой. А я терпеть не мог слово «берлога»! Берлоги у медведей, у барсуков. Это мой кабинет, так его и называй, говорил я, но всякий раз, когда я приходил сюда, она говорила: «Опять идешь прятаться в свою берлогу?»– казалось, нервы старика на пределе.
Отец Тины оседлал кухонный стул и махнул двум друзьям в сторону дивана. Он улыбнулся им, и Майкл неожиданно почувствовал глубокую симпатию к хозяину дома.
–Люди со временем меняются, не так ли?– заговорил он.– Когда-то я был уверен, что знаю о своем мальчике больше, чем кто-либо другой на этом свете. Об обоих моих мальчиках. Нынче же я даже не знаю, с чего начать… Вы знакомы с Томми?
Майкл кивнул. Он едва ли не чувствовал нетерпение Гарри.
–Том мой сын, и я люблю его, но не могу сказать, что все в нем мне по душе. Впрочем, Томми плевать, нравится он вам или нет. Он из тех, кто спит и видит заполучить то, что ему причитается. Что же до Тины… Он уехал, уехал с концами, как, наверное, и положено сыновьям. Вы, молодые люди, знали его лучше, чем я, и потому мне захотелось немножко побыть с вами, только с вами двумя.
Майкл почувствовал неловкость. Биверс скрестил ноги, затем опять распрямил их.
–Я хочу понять его,– продолжил старик.– Помогите мне понять его. Что бы вы ни поведали о нем – ничто меня не испугает. Я готов выслушать все.
–Он был хорошим солдатом,– сказал Биверс.
Старик опустил глаза, борясь с охватившими его чувствами.
–Послушайте,– заговорил он.– По большому счету, все это своего рода загадка. Вот что я вам скажу, лейтенант. Эта земля здесь – мой дед пахал ее, удобрял и наблюдал за тем, что делает с ней погода, всю свою жизнь. И отец мой занимался тем же, и я – тоже, вот уже почти пятьдесят лет. В Томми никогда не было той любви к земле, без которой нельзя заниматься нашим делом, да и Тино в упор не видел ферму: взгляд его всегда был устремлен на то, что окружало ее,– на внешний мир. Последний раз, когда мое имя упомянули в газете Милбурна, меня назвали застройщиком. Никакой я не застройщик, но я и не фермер. Я сын фермера, вот кто я. И это чертовски хорошо – быть им.– Старик посмотрел прямо в глаза Майклу, и тот ощутил, будто через него проходит целый поток теплых чувств.– Тину призвали. Томми тогда возрастом не вышел, чтобы попасть в армию, а Тина ушел на ту войну. Мальчиком – красивым мальчиком. Не думаю, что солдатом он был хорошим. Но к жизни Тина был готов. А когда вернулся, он уже не знал, кто он такой.
–И все же я повторю: солдатом он был хорошим,– сказал Биверс.– Он был мужчиной. Вы можете им гордиться.
–А знаете, что говорит мне о том, что Тина был мужчиной? То, что он оставил свое имущество тому, кто этого заслуживал. Томми все рвался подать в суд, но я его отговорил. А еще я беседовал по телефону с той девушкой. С Мэгги. Она мне понравилась. Она поняла, что у меня на уме, еще до того, как я начал разговор. Мужчина встретит такую женщину в жизни, только если повезет. Знаете, ее ведь тоже чуть не убили,– он покачал головой.– Ох, что-то я распустил язык, а вам, ребята, слова не даю сказать.
–Тина был хорошим человеком,– сказал Майкл.– Надежным и великодушным. Никогда не пустословил и любил свое дело. Война больно задела всех, кто в ней участвовал, но Тина вышел из нее лучше многих.
–Он собирался жениться на Мэгги?
–Возможно,– ответил Пул.
–Надеюсь, она вышла бы за него.
Майкл промолчал, видя, что у старика на языке уже следующий вопрос.
–А что с ним там случилось? Почему он должен был бояться?
–Он просто был начеку,– ответил Майкл.
–Это было похоже… похоже на то, как будто он знал, он ждал нападения. И был готов к этому,– отец Тины вновь устремил на Пула прямой взгляд.– Мой дед дал бы на лапу тамошнему полицейскому, вывел бы убийцу в поле и забил бы его до смерти. Или, по крайней мере, наверняка бы обдумал такой вариант. У меня даже поля больше нет.
–Я бы сказал, давать на лапу лейтенанту Мерфи рановато,– заметил Биверс.
Старик сложил руки на коленях:
–Я думал, Мерфи говорил с вами там, на Плэзант Хилл.
–Прошу прощения,– сказал Биверс.– Мне надо в туалет.
Отец Пумо откинулся на спинку стула и проводил взглядом Биверса. Оба мужчины слышали, как он повернул по коридору налево, в сторону гостиной.
–Тина недолюбливал этого парня.
Майкл улыбнулся.
–Он любил вас, доктор. Могу я называть тебя Майклом?
–Да, пожалуйста.
–Сегодня утром полиция арестовала мужчину – это сообщил мне Мерфи, как только приехал сюда. Его личность пока не установлена. Как бы то ни было, они думают, что это он убил моего мальчика.
Вскоре они покинули кабинет и вернулись в гостиную. Множество родственников окружили Уолтера Пумо и громко заговорили с ним все сразу. Джуди хмуро взглянула на Майкла из другого конца комнаты, где беседовала с мужчиной постарше.
Гарри Биверс ухватил его за локоть и потянул в сторону арки входа. Пытаясь скрыть, что встревожен и расстроен, он был так напряжен, что, казалось, едва смог нагнуться к уху Майкла. Он зашептал:
–Все плохо, Майкл. Они взяли его! Он признался!
Поверх синего в полоску плеча Гарри Майкл увидел лейтенанта Мерфи, приближающегося к ним через комнату.
–Кто, Спитальны?
–Кто ж, на хрен, еще?
Лейтенант Мерфи подошел уже достаточно близко, чтобы окинуть обоих доверительным, почти заговорщическим взглядом, равносильным приказу.
–Все, уймись,– сказал Майкл.
Мощный полицейский остановился рядом с ними.
–У меня для вас хорошие новости. Если, конечно, вам уже не сообщил их мистер Биверс.
–Я ничего не говорил,– сказал Биверс.
Мерфи смерил его снисходительным взглядом:
–Сегодня утром мы получили достаточно приемлемые признательные показания. Я еще не видел подозреваемого, потому что как раз ехал сюда, когда его задержали по другому обвинению. В процессе допроса он признался.
–По какому другому обвинению? Как его зовут?
–Насколько я понял, этот человек, скажем, несколько не в себе. Имени своего не называет. Мне подумалось, что вы двое захотите взглянуть на него.
–Зачем вы хотите показать его нам?– спросил Биверс.– Он ведь уже сознался.
–Ну, мы полагаем, есть вероятность того, что вы знали его по Вьетнаму. Не исключено, что своего настоящего имени он даже не помнит. Я хочу быть уверенным в том, кто этот человек, и рассчитываю в этом на вашу помощь.
