Когда вызвали пятый номер, вперед шагнул последний.
–У меня нет имени, потому что нет прошлого.
–Господи,– ахнула Мэгги.– Поверить не могу…
Мерфи велел пятому сделать шаг назад, а затем попросил всех покинуть сцену. Когда она опустела, детектив облокотился на кафедру и бросил грозный взгляд на Мэгги:
–И?
–Последний мужчина, тот, который в процессе смены пола, на нем ботинки Тины. Это точно. Я знаю, кто он.
–И кто же он?
–Ну, то есть настоящего имени я его не знаю, но он называл себя Дракулой, у него еще был длинный ирокез – до того, как сбрил его. Тино подцепил его в клубе в прошлом году или он подцепил Тину. Он притворялся девушкой. После того, как они вернулись в лофт, он избил Тину до потери сознания и обокрал его. Ботинки, в которых он сейчас выходил, он украл у Тины. Тина очень любил их. Они, кажется, очень дорогие.
–Дракула, значит,– сказал Мерфи.
–Но в квартире на меня напал не он.
–Это так,– кивнул Мерфи.– Да я, собственно, догадывался об этом. Джентльмены, вы можете быть свободны. Хотел бы поблагодарить вас за сотрудничество, я обязательно еще побеседую с каждым из вас. Пожалуйста, позвоните мне, если вспомните что-либо, о чем хотели бы мне сообщить. Мисс Ла, прошу вас, не могли бы вы пройти со мной наверх?
Мэгги поднялась с места чуть раньше троих друзей и вышла в центральный проход, где дожидался ее Мерфи. Встретившись взглядом с Майклом, она чуть подняла брови. Майкл кивнул ей и затем встал вместе с Конором и Биверсом.
3
Майкл проводил друзей до такси и, пообещав присоединиться к ним в квартире Гарри через полчаса, пошел обратно по Десятой улице к полицейскому участку и стал ждать. Погоды стояли все еще достаточно холодные, чтобы радовать, но Майклу нравилось стоять здесь, на покалывающем иголочками морозца воздухе. Солнечный свет золотил изящную каменную кладку стены дома на другой стороне улицы. Майкл чувствовал себя словно застывшим на границе между окончанием некоего серьезного этапа и началом нового. Стейси Тэлбот была последней реальной ниточкой, связывавшей его с Вестерхольмом,– все остальное, что удерживало его там, можно было бы унести с собой в чемодане.
Он понял, как легко будет продолжать смотреть телесериал, в который превратилась его жизнь. Живая повседневность работы, вереница гнусавых от простуды детишек и их обеспокоенных мамаш, Джуди и ее нервозность, вялые, тягуче-унылые утренние часы, красивый белый дом, прогулки к пруду с утками, «Кровавые Мэри» на воскресном позднем завтраке, отупляющие обрыдлые мелочи, съедающие минуту за минутой.
Дверь полицейского участка открылась со щелчком, таким же решительным, как хруст ломаемой кости; Майкл обернулся и выпрямился, когда на пороге появилась Мэгги Ла. Ее прекрасные волосы поймали солнечные лучи изящной сетью густых блестящих черных прядей.
–Ой, как хорошо, что вы еще здесь,– проговорила она.– Боялась, что уедете. Я ничего не смогла там толком сказать.
–Я понял.
–Я действительно хотела увидеться именно с вами. Конор замечательный, но, по-моему, не слишком уверен, как следует относиться ко мне. А Гарри Биверс – это какое-то жуткое помрачение…
–Довольно точная характеристика Гарри Биверса.
–Они смогут обойтись без вас некоторое время?
–Столько, сколько захотите.
–Тогда они рискуют не заполучить вас никогда,– сказала Мэгги и взяла его под руку.– Я хочу, чтобы вы помогли мне кое-куда съездить. Поможете?
–Я ваш,– внезапно Пул остро почувствовал, что он и эта девушка – единственные уцелевшие после гибели Тины Пумо: вместе с Уолтером и Томми Пумо они были семьей, которую оставил Тина.
–Идти не очень далеко. Не ахти какое шикарное заведение, просто маленький местный ресторанчик. Мы с Тиной ходили туда, вернее сказать, он ходил туда, это было его место и он лишь делился им со мной. И мне не хочется чувствовать каждый раз, когда я прохожу мимо, что ноги вот-вот подкосятся. Так вы не возражаете?
–С радостью составлю вам компанию,– ответил Пул. Мэгги держала его под руку и шагала с ним нога в ногу.– Не подскажете ли еще какое-нибудь местечко, куда я смог бы отвести вас после?
Она подняла на него глаза:
–Может быть.
Он помолчал, дав ей время высказать все, что хотела.
–Мне хотелось бы узнать вас получше,– наконец проговорила Мэгги.
–Я рад.
–Вас он любил больше всех – больше всех людей, с которыми он служил там.
–Мне очень приятно слышать это.
–Он всегда очень радовался, когда вы заглядывали в «Сайгон». Глубоко в душе Тина не всегда был уверен в себе. И для него много значило, когда вы, приехав в Нью-Йорк, выбирали именно его ресторан. Это доказывало ему, что вы его не забыли.
–Я не забыл его, Мэгги,– сказал Майкл и почувствовал, как она крепче сжала его руку.
Они шагали по Шестой авеню, и солнечный свет здесь казался теплее, чем на поперечных улицах. Вокруг текла красочная повседневная уличная жизнь: студенты, домохозяйки, бизнесмены, несколько парней с напомаженными губами. На углу они прошли мимо сгорбленного бородатого мужчины в лохмотьях – его ноги почернели и распухли, напоминая футбольные мячи. Сразу за ним грязного вида мужичок одного с Майклом возраста протянул ему бумажный стаканчик с несколькими десятицентовиками и четвертаками. На подбородке его выделялся кровавый струп, а в щелочках глаз лихорадочно и свирепо посверкивали зрачки. Вьетнам. Майкл опустил в стакан несколько четвертаков.
–Мы почти пришли,– объявила Мэгги, и голос ее дрогнул.
Майкл кивнул.
–Это все равно что жить с большой… пустотой,– Мэгги выбросила вперед свободную руку.– Это так тяжело. А оттого, что я еще и боюсь, тяжелее вдвойне. О, я расскажу вам обо всем, когда мы будем на месте.
Несколько минут спустя они с Мэгги поднялись по ступеням ко входу в «Ла Гросерию». Высокая темноволосая женщина в черных лосинах подвела их к столику у окна. Солнечный свет лился в большие окна и ложился на волнистые узоры полированных деревянных столешниц карамельного цвета. Они заказали салаты и кофе.
–Я ненавижу бояться,– сказала Мэгги.– Но и горе само по себе слишком тяжко. Оно приходит, когда ты не ждешь, подкрадывается и наносит удар, застав врасплох.– Мэгги подняла на Майкла взгляд, в котором переплелись интеллект и приязнь.– Вы говорили с Конором о вашей пациентке?..
Пул кивнул:
–Перед самым выездом в Нью-Йорк я узнал, что она умерла.– Он попытался улыбнуться и порадовался про себя, что не сможет увидеть результата своей жалкой попытки.
Лицо ее изменилось, разгладилось и стало как будто чуть более замкнутым.
–В Тайбэе моя мама ловила крыс в саду ловушками. Ловушки те зверьков не убивали – просто удерживали внутри. А мама поливала пойманных крыс кипятком. Крысы отлично понимали, что их ждет. Сначала они пытались бороться и бросались на маму, пока наконец у них не оставалось ничего, кроме страха. Зверьки словно сами становились страхом во плоти.
