Тяжелые шаги протопали вниз по лестнице, и Маргарет Спитальны покачала головой и бросила взгляд на дверь. Руки ее начали дрожать.
–Не уверена…– она умолкла, как только ее муж ворвался в комнату – на этот раз с фотографией в старой серебряной рамке.
–Взгляните-ка на это, Мэгги,– он сунул ей фотографию.
Маргарет искоса взглянула на Пула, затем опустила глаза на свои колени.
–Пойду взгляну, как там ужин,– проговорила она, встала и, не поднимая глаз, обошла мужа, который все еще с ухмылкой глядел вниз на Мэгги и тяжело переводил дух после прогулки по лестнице.
Пул подошел поближе к Мэгги, чтобы взглянуть на фотографию. Старый студийный снимок запечатлел молодого человека в бейсбольной форме, позирующего с битой в руках. Восемнадцати- или девятнадцатилетний Джордж Спитальны был очень похож на своего сына: такая же узкая голова и вдовий мысок. Более мускулистый, чем Виктор, он смотрелся крепче сбитым и сильнее, и лицо молодого человека на снимке казалось таким же неприятным, как лицо Виктора, но совсем по-другому.
–Хорош, а? Вот таким был я в девятьсот тридцать восьмом году. Что вы об этом думаете?
Мэгги ничего не ответила, и Спитальны воспринял ее молчание как неспособность подобрать нужные слова.
–Не уверен, что сейчас я выгляжу как-то иначе, хотя минуло почти пятьдесят лет. В следующем году я уйду на пенсию, однако я еще в чертовски хорошей форме,– он на несколько мгновений повернул фотографию к Майклу, потом к Андерхиллу, а затем снова Мэгги.– Вот как должен выглядеть молодой человек. Верно я говорю? Ну, а когда я взглянул на своего ребенка – я имею в виду тот день, когда родился Вик и его вынесли показать мне,– я взглянул на этого кроху и испытал настоящий шок. Я тогда подумал: буду любить этого мальчика, любить до самой смерти, ведь так оно и должно быть, верно? Да только ничего я не почувствовал тогда, ей-богу. И все никак не мог уяснить для себя: как же дьявольски уродлив этот ребенок. В тот же момент я понял, что не быть ему таким, как я, он никогда не станет достойным своего отца. Можете назвать это ясновидением или как там, да только я оказался прав, так оно и вышло. Ни разу. Никогда. В старших классах у него появилась подружка, эта Дебби Мацик, и я тогда голову ломал: как ему удается удержать такую смазливую деваху. Признаюсь, всякий раз, когда она приходила к нам, мне думалось, что она здесь, скорее, чтобы поглазеть на меня, а не на него.
–Все готово!– прилетел откуда-то из глубины дома голос Маргарет.
Джордж Спитальны позволил Мэгги еще немного полюбоваться фотографией, затем поставил ее на телевизор и объявил:
–Вы, парни, ступайте на кухню и усаживайтесь, а мне надо отлучиться в мальчиковую комнату.
4
–И что же произошло, когда нам наконец показали фотографии?– спросил Тим, улыбаясь Мэгги на заднем сиденье, когда они возвращались на такси в отель.
Майкл тоже дожидался возможности задать этот вопрос.
После ужина – «Сдобрите сосиски кетчупом, Мэгги, здесь он у нас вместо соевого соуса»– миссис Спитальны наконец поднялась наверх и принесла спрятанные фотографии Виктора. Оба Спитальны поначалу сопротивлялись, отказываясь показывать их, но раз уж принесли, то Джордж принялся распоряжаться, объявив некоторые никуда не годными, другие просто смехотворными, третьи – слишком уродливыми, чтобы их показывать. В конце концов им показали три фотографии: на одной был растерянный мальчуган восьми-девяти лет на велосипеде; на второй – Виктор-подросток, прислонившийся к капоту старого черного «доджа», а на третьей – стандартный снимок из ежегодника по окончании курса подготовки новобранца.
Ни на одном из них человек на снимке не был похож на Виктора Спитальны, каким его помнили Пул и Андерхилл. Для них стало чем-то вроде потрясения то, что Виктор Спитальны когда-то выглядел таким же невинным, как этот юноша в футболке на военной фотографии. Прислонившись к машине и скрестив руки на груди, он выглядел угрюмым, но гордым, в кои-то веки уверенный в себе. В этой позе отразилась его долгая история поклонения Элвису. Но как ни странно, именно маленький мальчик на фотографиях больше всего походил на Виктора Спитальны, которого они знали по Вьетнаму.
–Что скажете – это был он?– спросил Майкл.
Мэгги кивнула – медленно-медленно.
–Скорее всего да. В квартире было очень темно, и лицо, которое запечатлела память, становится все более расплывчатым, но я почти уверена, что это был он. Кроме того, мужчина, которого я видела, сумасшедший, а мальчик на фотографиях выглядел вполне нормальным. Но знаете, будь я мальчиком, а моим отцом – этот жуткий тип, я бы тоже свихнулась. Он думал, что худшее в дезертирстве его сына – это рана, нанесенная его собственному эго.
–Телефоны записали?– спросил Андерхилл.
Она кивнула снова. Джордж и Маргарет Спитальны нашли номера телефонов Билла Хоппера и Мака Симроу – оба сейчас женаты, живут в том же районе, что и прежде, и работают в Долине,– а также телефон Деборы Мацик Тусы. Завтра они арендуют машину, чтобы отправиться в Саут-Сайд. Пулу вспомнился расфокусированный, направленный в себя взгляд неказистого маленького мальчика на велосипеде. «Безнадега»,– обмолвился кто-то (вероятно, Мэгги),– читалось в его взгляде: именно поэтому восьмилетний Виктор Спитальны с фотографии больше походил на человека, которого они знали, чем повзрослевший Виктор с показанных им фотографий. Только у мальчика на велосипеде с оттопыренными ушами и крупными взрослыми передними зубами на его детском лице можно было увидеть ту «безнадегу» иотчаяние.
5
Когда они вернулись в свой двухместный номер, Андерхилл снял черную широкополую шляпу и длинное черное пальто, которые, должно быть, отхватил на Кэнал-стрит, а Пул позвонил вниз и заказал то, что показалось ему лучшим в предложенной карте вин «Пфорцхаймера»,– красное «Шато Тэлбот» 1974 года, и «спрайт» для Андерхилла. Все трое испытывали общее желание – поскорее «смыть» изо рта послевкусие ужина Спитальны.
–А вы вдобавок еще и сдобрили капусту кетчупом,– сказала Мэгги Тиму.
–Да я просто спросил себя: как бы поступил Конор Линклейтер, окажись он там.
–Кому первому звоним?– спросил Майкл.– Дебби или кому-нибудь из парней?
–Как по-вашему, мог он написать ей?
–Вполне,– ответил Пул и набрал номер Дебби Тусы.
К телефону подошел мальчик-подросток и сказал:
–Вам мою маму? Эй, мам! Тебя мужской голос!
–Кто спрашивает?– устало прозвучало в трубке через мгновение. Где-то на заднем плане надрывался телевизор.
Пул представился и вкратце объяснил, зачем звонит.
–Кто-кто?
–Вик Спитальны. Нам рассказали, что вы встречались с ним, когда оба учились в средней школе Руфуса Кинга.
Несколько секунд она молчала.
–О господи! Кто вы, повторите еще раз?
Пул еще раз представился и повторил Дебби только что рассказанное им.
