Почти так оно и было. В голове Гарри нарисовался план парка, граничащего с улицами Малберри и Бакстер, неподалеку от западной оконечности Чайна-тауна. Сейчас этот маленький парк наверняка пустует, но весной и летом его заполняли адвокаты, судебные приставы, судьи и полицейские, пришедшие отдохнуть от своих обязанностей. Назывался он Коламбус-парк, и Гарри хорошо помнил его с самых своих первых дней работы адвокатом: парк никогда не ассоциировался у него с Чайна-тауном.
Здание уголовного суда находилось между Центральной улицей и Бакстер-стрит в верхней части Коламбус-парка; внижней располагалось здание немного поменьше, напоминавшее тюрьму,– Федерального суда, а дальше на юг, между Уорт- и Перл-стрит, было еще более «пенитенциарное»– уныло-зловещее, мрачное и словно источающее тоску в любое время года здание суда округа Нью-Йорк.
Гарри тотчас отказался от мысли встречаться с Коко в ресторане. Он назначит ему встречу в Коламбус-парке. Если Коко переселился в Чайна-таун, то к этому времени Коламбус-парк ему уже знаком, а если не переселился, то встреча в парке все равно не вызовет у него опасений. План идеальный. Хорошо смотрелся бы в книге и в каком-нибудь фильме тоже выглядел бы неплохо. Но все это будет вымыслом. Частью вымысла станет встреча в Коламбус-парке. И чтобы стать частью вымысла, встрече вовсе не обязательно быть реальной. Ибо Гарри намеревался лишь заставить Коко подумать, что они встретятся в парке. На самом же деле он отправит Коко куда-нибудь в другое место, которое станет для него «мясорубкой».
Гарри стоял, замерзая, на углу Байярд-стрит и Бауэри. Прямо перед ним у тротуара притормозил черный лимузин, и два невысоких пухлых китайца в черных блестящих туфлях крошечного размера выбрались с заднего сиденья. Оба были в темных костюмах и солнцезащитных очках, с одинаковыми прическами – зачесанными назад волосами. Они напоминали лилипутов-близнецов с лицами зомби и сдержанной и заносчивой манерой держаться. Один из них грохнул дверцей лимузина, и оба зашагали по тротуару к одному из ресторанов через дорогу напротив Конфуций-Плаза; второй прошел буквально в футе от Гарри, никоим образом не заметив его присутствия, словно мимо пустого места. Гарри подумал, стань он на пути китайца, маленький гангстер сшиб бы его с ног и прошел по его телу, как Елизавета I прошла по плащу сэра Артура Рейли.
Гарри пересек тротуар, направляясь к лимузину. Он почувствовал, что замерзает. В каждой машине, летящей по Бауэри, в каждой квартире башни Конфуций-Плазы сидел плосколицый мальчишка, которому абсолютно все равно, жив Гарри Биверс или умер. И как этим мелким поганцам удалось выкарабкаться из прачечных? Подойдя к лимузину, он склонился над багажником, взглянул на шестнадцать слоев безукоризненно нанесенного черного лака, и ему почудилось, будто он заглянул в глубокий омут. Собрав во рту приличную порцию мокроты и слюны, Гарри плюнул на багажник лимузина. Плевок медленно заскользил к крылу.
Гарри отступил от машины и пошел вдоль квартала. Он уже начал склоняться к мысли о том, что напрасно тратит время и лучше проверить западную оконечность Байярд-стрит, когда непрерывная вереница китайских ресторанов неожиданно оборвалась и он очутился перед пещерой. Ноги его будто вросли в землю, а сердце болезненно дернулось. Две выложенные кафелем стены соседних зданий образовывали широкий проход. Конечно же, никакая это не пещера – он стоял перед длинной аркой. Чуть впереди в освещенном окне виднелось вывешенное на веревке женское белье унылых оттенков розового и бледно-голубого. Из витрины соседней оптики на него уставились гигантские очки. Чуть дальше в сером воздухе парила светящаяся вывеска ресторана. Гарри вошел в арку. Старенькая китаянка, шаркая, двигалась ему навстречу, в полумраке он различил лишь морщинистый лоб и пару отведенных от него глаз.
Гарри приостановился у магазинчика «Оптики Чайна-тауна» ивгляделся в помещение через пустой левый глаз гигантской оправы. За прилавком безлюдного магазина стриженный под панка продавец с воспаленными от угрей щеками уткнулся в журнал «Плейбой» на китайском. Стены арки покрывали драные постеры с рекламами китайской оперы или рок-клубов. Он прошел дальше, минуя несколько магазинчиков,– сумрак стал гуще, и проход арки повернул под углом, кажется, к Элизабет-стрит. Разодранные плакаты-указатели вели к крохотному, чуть больше обувной коробки, ресторанчику «Малайская кофейня», на дверях которого белела большая табличка «Закрыто». Несколькими футами дальше, прямо перед поворотом арки, узкая выложенная плиткой лестница вела вниз, к нижнему уровню. На стене над лестницей была намалевана жирная стрелка, а под ней слова: «Парикмахерская „Счастливый случай“».
Гарри медленно спустился по ступеням, пригнув голову, чтобы посмотреть, как далеко простирается нижний уровень. В парикмахерской «Счастливый случай» два седовласых парикмахера сидели на своих рабочих креслах, третий подстригал пожилую женщину. Далее виднелись два магазинчика, занимавшие небольшое пространство нижнего уровня: ввитрине одного из них висел постер с изображением левитирующего ниндзя с выставленной вперед ногой. Гарри остановился почти на полпути вниз по лестнице. Его глаза находились на уровне кафельного пола арки. Никто входящий сюда его не увидит, зато ему будет отлично видно всех.
Он поднялся на ступеньку вверх и в освещенном пространстве арки увидел, как мимо входа в нее прошли двое невысоких мужчин. Те самые. Зомби. Миновав арку, они спохватились и вернулись к ней. Солнцезащитные очки – как черные дыры на их лицах. Гарри осторожно спустился на ступеньку вниз и увидел, как зомби переглянулись и шмыгнули под арку. Темнота почти размыла их тела, оставив смутные силуэты. Мощные, коренастые, они топали, широко ставя ноги, как борцы сумо. Когда парочка подошла ближе, Гарри разглядел, что их руки сжаты в кулаки. Они остановились в трех футах от него, размахивая толстыми короткими руками. Один из них тихо говорил по-китайски, и Гарри понял все слова, будто их произнесли на английском.
–Этого ублюдка здесь нет.
Второй ниндзя хмыкнул.
Его жизнь не походила на жизни других людей. Другие люди полагали, что мир прочен, и были слепы, не замечая глубоких прорех, а то и пропастей на поверхности бытия. Разум Гарри вдруг наполнился треском крыльев насекомых и детскими криками.
Поверхность этого мира почти раскололась, выпустив на волю его, Гарри, реальную жизнь.
Двое мужчин синхронно развернулись, как партнеры по танцу, и вышли из арки на улицу. Гарри замер на ступенях и ждал – минуту, две… Он не мог сказать, как долго. Старушка из парикмахерской медленно пошла по ступеням наверх, постукивая по плитке деревянной тросточкой. Гарри посторонился пропустить ее вдоль перил, и она безмолвно миновала его. Он был невидим: его не видел никто. Он вытер мокрые ладони о полы пальто и поднялся на главный уровень арки.
Пусто: мир снова закрылся, прорехи затянулись.
Гарри сбежал вниз по лестнице в магазин с ниндзя и потратил пятьдесят шесть долларов на гравитационный нож и пару наручников. Затем снова поднялся по ступеням.
Возле выхода из арки он пригнулся, выглянул и посмотрел на юг по Бауэри-стрит. Лимузина перед рестораном уже не было. Гарри улыбнулся: прежде несомненно безупречно белый носовой платок шофера теперь испачкан смачным желтым плевком Гарри Биверса.
