2
Занялись они тем, что, позавтракав в Гриль-зале, заглянули в некоторые места, где когда-то любил тусоваться Виктор Спитальны, а затем вознаградили себя посещением дома, где прошло детство М. О. Денглера, и историями о Вьетнаме, которые они уже рассказывали, только на этот раз не упуская деталей. У историй и их изложения тоже есть свои боги, и было бы актом почтения к этим богам быть искренними перед лицом родителей Денглера.
Так что начали они с обхода баров, или таверн, как их здесь называли, в которых Спитальны проводил время в ожидании призыва на службу,– «Спорт-бар», «Горошек», «У Сэма и Эгги», располагавшихся в полумиле друг от друга: два из них через квартал, а третий, «Горошек»,– в пяти кварталах дальше к северу, на самом краю Долины. Пул договорился увидеться там с Маком Симроу после работы в половине шестого. Дебби Туса обещала встретиться с ними за ланчем в ресторане «Тик-Так», в квартале от Митчелла на Псалом-стрит. Бары в Милуоки открывались рано и редко пустовали, но к полудню Пула обескуражил прием, который им оказали: никто из завсегдатаев первых двух таверн не изъявил желания поддержать разговор о дезертире.
В 1969 году военные следователи ходили по этим же барам, пытаясь разузнать, где может скрываться Виктор, и Пулу пришла мысль о том, что эти следователи, должно быть, разговаривали с теми же выпивохами и барменами, которых пытались разговорить он, Мэгги и Тим. Таверны на первый взгляд вообще не изменились с 1969 года, если не считать небольших усовершенствований музыкальных автоматов. Среди сотен песен Элвиса Пресли и сотен добавленных полечек сохранились «Джо Шотт и Хот Скотс»– редкий выживший для этой поры – и «Баллада о зеленых беретах» Барри Сэдлера. В этих кабачках барные стойки из плитки «формика» отражали резкий свет, бармены были все как на подбор болезненно бледными тучными мужчинами с татуировками и старомодными стрижками бобриком, твердо верившие, что сопливые трусы, дезертировавшие из вооруженных сил, могут с таким же успехом пойти повеситься на дубе, что на заднем дворе, дабы не доставлять хлопот другим. И пили тут «Пфорцхаймер», не размениваясь на всякие легкие сорта типа «Будвайзер», «Корс», «Олимпия», «Штро», «Роллинг рок» или «Хэмм». В «Спорт-баре» на зеркале лепились таблички: «„Пфорцхаймер“ – завтрак чемпионов» и «„Пфорцхаймер“ – напиток народа Долины».
–Большую часть этого пива мы потребляем здесь, в другие города не продаем,– объяснил Татуированный Бобрик под одобрительный гогот завсегдатаев.
–Теперь и я понимаю почему,– сказал Пул, отведав разбавленного, безвкусного желтого пивка. За спиной у него Элвис Пресли жалобно исполнял «Плачущего в часовне».
–Этого пацана, Спитальны, и мужиком-то было не назвать,– заявил Татуированный Бобрик.– Но мне и в голову не приходило, что он окажется такой сволочью.
В таверне «У Сэма и Эгги» бармен, оказавшийся Эгги, не обладал ни стрижкой бобриком, ни татуировками, а вместо Элвиса Джим Ривз стонал о часовнях, маме и любви, которая бросила вызов могиле,– в остальном же содержание их визита сюда оказалось весьма схожим. Все тот же «Пфорцхаймер», мрачные взгляды на Мэгги Ла. «Кто-кто? Ах, этот…» Взгляды еще мрачнее. «Папаша его – нормальный мужик, а вот с его сыном было что-то не так, верно?» Еще один недобрый взгляд в сторону Мэгги. «А вот мы все здесь – мы нормальные американцы, врубаетесь?»
Трое друзей в полном молчании направились к «Тик-Таку», каждый занятый своими мыслями.
Когда Пул толкнул дверь и проследовал за Мэгги и Андерхиллом в маленький переполненный ресторан, полдюжины людей на стульях у стойки повернулись и уставились на Мэгги.
–«Желтая опасность»
[130] снова наносит удар,– прошептала Мэгги.
Худая женщина с тронутыми сединой волосами и глубокими морщинами на лице несмело помахала троим вошедшим из кабинки в конце ресторана.
Дебби Туса порекомендовала стейк «Солсбери»; она принялась болтать о погоде и о том, как ей понравился Нью-Йорк; она выпьет немного «Морского бриза»– это водка с грейпфрутовым и клюквенным соком, не желаете попробовать? Вообще-то напиток скорее летний, предположила она, но пить его можно круглый год. Здесь, в «Тик-Таке», предлагают неплохие напитки, все в курсе, а правда, что вы все из Нью-Йорка или кто-то из вас из Вашингтона?
–Дебби, вас что-то беспокоит?– спросил Тим.
–А те, что приезжали последний раз, были из Вашингтона.
Подошла официантка в обтягивающей белой униформе и клетчатом фартучке, и все заказали стейк «Солсбери», кроме Мэгги, которая попросила клубный сэндвич. Дебби хлебнула «Морского бриза» исказала Мэгги:
–А хотите – закажите «Кейп коддер», это водка с соком моллюсков?
–Мне, пожалуйста, тоник,– сказала Мэгги, и официантка уточнила:
–Тоник? В смысле, вода-тоник?
–Как джин-тоник, только без джина,– пояснила Мэгги.
–О вас тут, знаете ли, только и говорят,– Дебби Туса вставила в рот тоненькую соломинку и, потягивая из стакана, обвела их взглядом.– Многие считают, что вас прислало правительство. А некоторые не уверены, какое именно правительство.
–Мы частные лица,– сказал Пул.
–Мало ли, вдруг Вик сейчас занимается чем-то нехорошим, а вы хотите поймать его, как какого-нибудь шпиона. Сдается мне, Джордж и Маргарет боятся, что Вик вернется и все узнают какие-нибудь жуткие новости, и Джордж потеряет работу еще до того, как успеет выйти на пенсию,– ну, например, если Вик окажется шпионом или что-то в этом роде.
–Он не шпион,– успокоил ее Пул.– И Джорджу ничего не грозит в любом случае.
–Это вы так считаете. Мой муж, Ник, он… ладно, неважно. Вы же не знаете, что они изготавливают.
Официантка наконец принесла и расставила перед ними еду, и Пул тотчас пожалел, что не заказал сэндвич.
–Знаю, знаю, стейк «Солсбери» свиду так себе,– прокомментировала Дебби.– Но на вкус он лучше, чем кажется. И вообще, вы не представляете, как это классно – есть чужую стряпню. Так что, даже если вы все секретные агенты или кто-то в этом роде – премного вам благодарна!
Стейк и в самом деле на вкус оказался чуть лучше, чем выглядел.
–Вы правда не знали, что Вик и Мэнни Денглер учились в одном классе в «Руфус Кинг»?
–Для нас это оказалось сюрпризом,– признался Пул.– В телефонной книге значатся Денглеры на Маффин-стрит. Это его родители?
–Думаю, его мама все еще там. Его матушка, помню, спокойная такая, скромная, прямо леди. Носу из дома не показывала,– кусочек стейка, глоток «Морского бриза».– Никогда. Сидела дома, даже когда ее муженек проповедовал.
–Отец Денглера был проповедником?– спросил Тим.– С прихожанами и церковью?
–Да ну, что вы, нет конечно,– сказала Дебби, так глянув на Мэгги, будто та уже все знала.– Папа Денглера был мясником.– Еще один взгляд на Мэгги:– Как вам сэндвич – понравился?
