–Вкусненько,– ответила Мэгги.– Мистер Денглер был мясником-проповедником?
–Ага, одним из этих чокнутых проповедников. Иногда устраивал небольшие службы в мясной лавке рядом со своим домом, но чаще всего просто выходил на улицу и орал почем зря. А Мэнни приходилось сопровождать его. Даже в такую холодину, как сейчас, помню, стоят они вдвоем, и старик завывает себе о грехе и дьяволе, а Мэнни поет с вытянутой рукой, а в руке шляпа.
–Как называлась его церковь?– спросила Мэгги.
–Церковь Мессии,– Дебби улыбнулась.– Слышали когда-нибудь, как Мэнни поет? Он обычно пел «Мессию»
[131]. Само собой, не всю целиком, но отец заставлял его петь отрывки именно оттуда.
–«Все мы как овцы»,– процитировала Мэгги.
–Вот-вот! Понятно теперь, отчего все считали его шизиком?– Она вдруг округлила глаза:– Ох, прошу прощения!
–Как-то раз я слышал, как он цитировал «Мессию»,– вспомнил Пул.– Виктор тоже был там, и Вик как будто передразнил Мэнни, как только тот заговорил.
–Очень похоже на Вика.
–«Муж скорбей и изведавший болезней»
[132],– процитировал Андерхилл.– Потом Спитальны дважды повторил эту фразу, а затем добавил: «Муж скорбей и познакомившийся с придурками».
Дебби Туса молча подняла свой стакан.
–А Денглер сказал тогда: «Что бы там ни было, дело прошлое».
–А что именно было-то?– спросил Пул.– «Муж скорбей и изведавший болезней»?
–Ну, у Денглеров-то проблем хватало,– сказал Дебби.– Да, хлебнули они, Денглеры, по полной.– Она опустила глаза на свою тарелку.– Ух, я, пожалуй, наелась. Никогда не замечали за собой, что после сытного обеда нет никакого желания закупаться продуктами для ужина?
–Никогда не страдаю желанием закупаться продуктами для ужина,– призналась Мэгги.
–Ребята, а где, по-вашему, сейчас может быть Вик? Вы же не думаете, что он мертв, правда?
–Честно говоря, мы надеялись узнать об этом от вас,– сказал Пул.
Дебби рассмеялась:
–Видел бы меня сейчас мой бывший муж. Пошел ты, Ники, куда подальше, где бы ты сейчас ни был. Ты получил то, что заслужил, когда твоего мерзкого старикашку отправили в Ваупун. Кто-нибудь из вас, ребята, не изменил своего мнения насчет выпивки?
Никто не изменил.
–Готовы услышать худшее? Такое, что хуже некуда? Я говорила, что его мясная лавка находилась рядом с домом на Маффин-стрит? Хотите угадать, как называлась та мясная лавка?
–Мясная лавка «Кровь Агнца Божьего»,– предположила Мэгги.
–Ух ты! Совсем тепло. Еще попытки будут?
–Агнец Божий,– попробовал Пул.– Мясная лавка «Агнец Божий».
–«Мясная лавка Денглера „Агнец Божий“,– сказала Дебби.– Как вы догадались?»
–«Мессия,– объяснил Пул,– вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира»
[133].
–«Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу»
[134],– снова процитировала Мэгги.
–Вот прямо как мой муженек,– проговорила Дебби, мрачно улыбнувшись Майклу.– Да и старина Вик, наверное, тоже, да?
Пул попросил счет. Дебби Туса достала из сумки пудреницу и осмотрела себя в ее зеркальце.
–А не приходилось ли вам когда-нибудь слышать, чтобы Вик или кто другой напевал что-то вроде «рип-э-рип-э-рип-э-ло» или «помпо-помпо, поло, поло…»?
Дебби уставилась на него поверх крышки пудреницы:
–Это ж вроде как песня розовых слонов, нет? Ну да. Все, мне пора домой. А может, поедем все ко мне?
Пул сказал, что им сегодня еще предстоят встречи. Дебби с трудом влезла в пальто, обняла каждого из них и сказала Мэгги, что она такая милая, такая классная и неудивительно, что ей тоже повезло. Уже у самой двери она обернулась и помахала им.
–Если на сегодня больше ничего не предвидится, я бы вернулся в отель и поработал над кое-какими записями,– сказал Андерхилл.
Мэгги предложила попробовать дозвониться до матери Денглера.
3
–Я сказал, мы просто хотим с ней поговорить,– сообщил Пул, сворачивая на Маффин-стрит. Улица представляла собой пару кварталов обшарпанных домов, начинаясь с таверны «Бревенчатый домик» изаканчиваясь кабачком «Вверх да вниз». Половину зданий занимали магазинчики и лавки, правда окна во многих были заколочены досками, а надписи на вывесках превратились в размытые пятна. Каркасный дом номер 53 с облупившейся краской, маленьким крыльцом, похожий на дом Спитальны, только чуть покосившийся набок и такой грязный, что казалось, весь затянут паутиной,– стоял, будто притулившись к квадратному зданию поменьше с листом фанеры там, где когда-то было окно. Преподобный Денглер разместил мясную лавку «Агнца Божьего» вдвух кварталах от ближайшей торговой улицы, и, точно так же, как и мастерская по ремонту телевизоров в двух кварталах от нее, и магазин «Одежда от Ирмы», лавка тихо обанкротилась.
–Мило,– заметила Мэгги, выбравшись из машины.– Здесь так романтично.
Им пришлось пробираться по снегу. Проезжую часть Маффин-стрит расчистил бульдозер, но подъездные дорожки к большинству домов оставались завалены снегом: лопатами поработали далеко не все хозяева. Ступени проседали и жалобно пели, когда друзья поднимались на крыльцо. Входная дверь приоткрылась еще до того, как Пул успел позвонить.
–Здравствуйте, миссис Денглер,– поздоровался Тим.
Бледная седая женщина в синем шерстяном платье смотрела через щель в двери, щурясь от холода и яркой белизны свежего снега. Волосы ее в мелких плотных кудряшках были присыпаны пудрой.
–Миссис Денглер?– спросил Пул.
Она кивнула. Ее квадратное, замкнутое лицо, было белым, как бумажный стаканчик. Цветом от него отличались лишь почти прозрачные бледно-голубые широко расставленные глаза, казавшиеся такими же странными на человеческом лице, как глаза собаки. Их слегка увеличивали круглые стекла старомодных очков.
–Да, я Хельга Денглер,– произнесла она голосом, в котором слышалось заметное усилие казаться приветливой. На секунду Пулу почудилось, будто он слышит голос жены.– Проходите, не стойте на холоде.
Хельга подалась не более чем на два или три дюйма в сторону, и, когда Пул протиснулся мимо нее, он заметил осевшие на кожу ее головы белые крупинки пудры.
–Это вы мне звонили? Доктор Пул?
