Симроу подался вперед, и Пулу бросилось в глаза, какие у него мощные предплечья и огромная голова:
–Знаешь, я вот все думаю: кчему все это? Я не против пообщаться с тобой, приятель, совсем нет, но для начала хотелось бы знать предысторию. Вы с Виком служили в одном взводе?
–Да, все время.
–Драконова долина? Я-Тук?
–На каждом этапе.
–Ты сейчас на гражданке?
–Я врач. Детский врач, работаю в пригороде Нью-Йорка.
–Детский врач,– расплылся в улыбке Симроу: ему понравился ответ.– Не коп, не из оперативно-розыскного отдела или Военной полиции, не из треклятого ЦРУ – просто врач.
–Просто врач.
Симроу продолжал ухмыляться.
–Просто да не просто, что-то ведь есть, а? Ты считаешь, что этот человек жив. И ты хочешь найти его, так?
–Очень хочу найти.
–Он либо должен тебе кучу денег, либо ты услышал что-то этакое об этом парне… что-то очень плохое. Он, наверное, ввязался во что-то, и ты хочешь его остановить.
–Вроде того.
–Значит, Вик все-таки жив. Мать честная!..
–Многие дезертировавшие из армии по-прежнему живы. Для того, собственно, они и дезертировали.
–Понятно,– сказал Симроу.– Никто из тех, кто ушел на эту войну, не вернулся прежним. Ты, типа, думаешь, что знаешь, как далеко может зайти тот или другой, а может, и не знаешь. Может, никогда и не узнаешь,– одним глотком он осушил едва ли не полкружки.– Расскажу-ка я тебе, как мы с Виком познакомились. В школе «Руфус Кинг» ябыл кем-то вроде недоделанного бандюгана. У меня был здоровенный «харлей», высокие башмаки, злые татухи (они сохранились, но я их прячу), и я строил из себя крутого парня. Мне в голову не приходило, что можно занять себя чем-то другим. По сути, хулиганом-то я вовсе не был, просто мне нравилось гонять на том большом старом байке. Как бы там ни было, Вик стал крутиться возле меня. Наверное, думал, что вся эта байкерская фишка – хрен знает как круто. Отвязаться от него мне никак не удавалось, и через некоторое время я плюнул и перестал даже пытаться.
Пул вспомнил Ортегу, единственного близкого друга Виктора Спитальны во взводе и бывшего вожака банды байкеров «Дьявольские жеребцы»: Спитальны просто перенес свою привязанность к Симроу на Ортегу.
–Прошло немного времени, и он мне вроде как начал нравиться. Я думал, пацаненок забитый какой-то, папаша гнобит его, дышит в шею. Я попытался дать ему совет. Типа, ты, мелкий ушлепок, должен позаботиться о себе сам, говорил я ему. Даже пробовал уговорить его оставить в покое Мэнни Денглера, потому что тот уж точно был в дерьме по уши каждый божий день. Это я к тому, что я заботился об этом мальце!
–Сегодня днем я встречался с его матерью.
Симроу покачал лохматой головой:
–А мне ни разу не довелось. Но вот его папаша – Карл – о, приятель, это что-то с чем-то! Вон там, на улице, на тех углах, каждое утро, каждый вечер вопил в свой маленький мегафон: мелкий Мэнни что-то напевает, гимны или еще какое дерьмо, тужится во всю мочь, а потом тянет руку со шляпой. А старик надевал на него наручники прямо там, на улице. Это, я тебе скажу, было настоящее шоу! В общем, сразу после того, как я бросил школу, Вик тоже завязал с учебой. Я пытался уговорить его вернуться, но он – ни в какую. Я-то знал, что не поеду отсюда никуда, мне светит Долина, но сначала хотел нацепить форму и стать героем с М-16, внести, так сказать, свой вклад. Ты ж понимаешь. Сам побывал там – знаешь, как все было. Я видел, как хороших парней косило и рвало на части – ни за что ни про что. Меня самого там поломало будь здоров.
Симроу служил в роте «Браво» четвертого батальона 21-го пехотного полка Американской дивизии и провел год, сражаясь при 120-градусной
[135] жаре в долине Хьеп-Дуэ; был дважды ранен.
–Там, в районе боевых, удавалось общаться с Виком?
–Обменялись парой писем, собирались как-нибудь встретиться, но так и не сложилось.
–А после того, как он дезертировал, писем от него не было?
–Так и знал, что спросишь об этом. И я должен вылить это пиво тебе на голову, детский доктор, потому что я уже сказал тебе, что никогда и ничего не слышал от него. Наверное, просто решил отрезать себя от всех и вся.
–Как думаешь, что с ним стряслось?
Симроу повозил свою кружку по лужам на мокром столе. Он поднял взгляд на Пула, будто проверяя правильность своей мысли, затем вновь опустил глаза на кружку.
–С таким же успехом я могу задать тебе тот же самый вопрос. Но я скажу, доктор, что думаю на этот счет. А думаю я, что он оставался в живых от силы месяц. Я думаю, у него закончились деньги, и он попытался ввязаться в какую-то авантюру, чтобы раздобыть их, но сообщник убил его. Потому что это именно то, в чем был хорош Виктор Спитальны. А хорош он был в том, чтобы облажаться. Не думаю, что он протянул больше шести недель с того момента, как вышел из игры и стал сам себе хозяином. По крайней мере, я так не думал, пока не нарисовался ты.
–Думаешь, это он убил Денглера?
–Черта с два,– сказал Симроу, вскинув голову и остро глянув на Пула.– А ты?
–Боюсь, что да.
Поколебавшись, он открыл было рот что-то сказать, но тут в баре поднялся шум, и оба они повернулись посмотреть, что его вызвало. Группа молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет окружила пожилого мужчину с вьющимися волосами и пухлым блаженным лицом.
–Коб,– орали они.– Ну-ка давай, давай, Коб!
–Посмотрим-ка,– сказал Симроу.
Молодые люди столпились вокруг того, кого называли Кобом, давали несильные тычки в плечо, шептали ему что-то на ухо. Пул уловил какой-то горьковатый, очень знакомый запах – кордит
[136]? напалм? Ни то ни другое, но запах явно из того мира.
–Коб!– подзуживали они.– Ну, давай, ты, чмошник!
Тот, кого звали Кобом, глупо улыбался и пригибал голову, довольный тем, что стал объектом столь пристального внимания. Внешним видом он напоминал уборщика, «толкателя половой щетки» вкомпании «Глэкс», «Дукс» или «Флюгельхорн Бразерс». Его кожа имела странный сероватый оттенок, а в кудряшках волос застряли какие-то стружки, напоминавшие карандашные очистки.
–Давай, дебил! Сделай это, Коб!– не унималась толпа.
–Кое-кто из этих парней,– пояснил Симроу, перегнувшись через стол,– утверждают, что однажды видели, как Коб оторвался от пола на полтора фута и запросто висел так секунд тридцать-сорок.
Пул с сомнением посмотрел на Симроу и услышал громкий металлический звук, похожий на серию частых выхлопов в карбюраторе или очередь из пулемета: «Тра-та-та-та!», совершенно не похожий на звук, который мог бы издать человек. Он быстро перевел взгляд в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть торпедообразный лист пламени длиной в четыре фута, выстреливший к центру бара и как бы втянувшийся обратно в точку, откуда вылетел. Кордито-напалмовая вонь стала заметно сильнее, а затем исчезла.
