–Я вернусь с лейтенантом Мерфи.
Или:
–Ладно, держи ухо востро, пока мы не закончим на Малберри-стрит.
О чем бы они ни говорили, Далтон зашагал, откуда пришел, и скрылся из виду, то ли оставив Толстошеего дежурить здесь в одиночестве, то ли отправившись за Мерфи. А Толстошеий, повернувшись к Майклу спиной, стал глазеть на толпы китайцев на Байярд-стрит и вздохнул так глубоко, что Пулу почудилось, будто он услышал его дыхание.
Пул оглянулся и вновь взглянул на другую сторону улицы. Андерхилл едва не подпрыгивал от нетерпения, а Мэгги смотрела на Майкла широко раскрытыми глазами, взгляд которых ему не удавалось прочитать. Погруженный в раздумья молодой полицейский не изменил своей позы, когда Пул вышел из арки на улицу. Сейчас Элизабет-стрит показалась ему слишком широкой. Пул старался двигаться так быстро, как только мог, думая лишь о том, чтобы не наделать шума, запнувшись обо что-нибудь. Ледяной ветер, казалось, оглушительно ревел вокруг него, больно обжигая пылавшее лицо. Там, в конце улицы, плечи Толстошеего как будто начали поворачиваться в его сторону – движение было медленным и неуклюжим, как у большой машины,– и последние ярды по тротуару Майкл буквально пролетел и успел укрыться в арке дома, где его поджидали Тим и Мэгги.
–Он мог заметить меня,– задыхаясь, проговорил Майкл.– Что случилось?
Андерхилл, ни слова не говоря, прошел через арку в узкий кирпичный дворик, со всех сторон окруженный высокими обшарпанными стенами многоквартирного дома. Майкл ощутил запах пищевого жира и пота, странный и особенно неприятный здесь.
–Заметили это совершенно случайно,– сказал Андерхилл.
Он двигался к одному из подъездов. Рядом с обшарпанной, с облупившейся краской дверью на первый этаж и лестницей был круглый колодец, позволявший встроить хотя бы одно окно в помещении ниже уровня земли.
Пул уже знал, что увидит. Тим Андерхилл остановился у подъезда, сурово и мрачно глядя на то, что находилось в колодце. Всем сердцем Пул надеялся, что там не тело Биверса. Но именно оно должно было быть в колодце. Коко вытащил Гарри Биверса из арки, приволок его сюда, а затем перерезал горло. Проделав все манипуляции, являвшиеся его «автографом», он сбросил тело Гарри в оконный колодец. И испарился.
В первый раз Пулу стало по-настоящему страшно за свою жизнь. Он подошел к колодцу и посмотрел вниз.
Его уверенность в том, что именно он увидит, была настолько велика, что в первые мгновения он не увидел вообще ничего. Задняя стена опускалась на семь или восемь футов к грязному бетонному полу перед окном, закрашенным черной краской. На замусоренном бетоне валялись пожелтевшие обрывки бумаги и старые пивные банки. Никакого тела не было. Майкл перевел взгляд на Андерхилла, потом на Мэгги. Оба смотрели на него с едва сдерживаемым нетерпением. Наконец Мэгги показала пальцем на один из углов, где изгиб кирпичной стены пересекался со стеной дома.
В кучке старых бумажек, словно в гнезде, блестел сталью нож. Мазок яркой красной крови пересекал лезвие.
Пул поднял глаза и увидел Конора и Эллен, идущих к ним через другую арку в западной стене многоквартирного дома. Они обогнули квартал по Мотт-стрит и нырнули в первый попавшийся проходной двор.
–Полагаю, лейтенант Мерфи дышит нам в спину,– сказал Пул.– Я хочу войти в этот дом.
–Не надо,– запротестовала Мэгги.– Майкл…
–Я знаю Денглера. Мерфи не знает. Может, Биверс еще жив.
–Денглера ты, возможно, знаешь,– возразила Мэгги.– А Коко?
Блестящий вопрос, и ответ, что немедленно сложился в голове Майкла, содержал так мало рационального смысла, что он тотчас придушил его. «Коко мой,– едва не выпалил он.– Он принадлежит мне».
–Коко мог уйти несколько часов назад, Мэгги,– сказал Тим своим низким спокойным голосом.– Майкл, я пойду с тобой.
–Если Мерфи появится до нашего возвращения, скажи ему, куда мы пошли,– сказал Пул и распахнул покосившуюся деревянную дверь подъезда многоквартирного дома. Пул вошел внутрь и очутился перед уходившей наверх железной лестницей, выкрашенной в темно-зеленый цвет. Другой пролет нырял в темноту нижнего этажа. Слева Майкл увидел дверь в одно из помещений. Майкл постучал в нее, думая, что жилец, возможно, слышал, что происходило буквально за его дверью. Он постучал снова, но никто не открыл.
–Давай осмотрим здание,– предложил он Андерхиллу.
–Я с вами,– послышался из-за спины голос Конора.
Пул оглянулся и увидел Конора, пытающегося высвободить из пальцев Эллен свою руку.
–Пожалуй, будет безопаснее, если пойдем все вместе.
Мэгги приобняла одной рукой Эллен, которая была ростом выше нее.
Пул направился было к лестнице, затем на мгновение остановился и поднял голову: шесть или семь пролетов уходили вверх; он пересек площадку и стал спускаться. Как только его голова оказалась ниже уровня пола первого этажа, на ступенях стало темно, как в могиле. Стены отдавали холодной сыростью. Сразу за его спиной Конор и Тим двигались так тихо, что он все еще слышал, как шаркали подошвами Мэгги и Эллен этажом выше. Нащупывая ногами ступени, Пул продолжил спуск. Воздух становился заметно холоднее. Возможно, Андерхилл прав: Коко, который когда-то любил Бабара, скрылся несколько часов назад, и здесь, в какой-нибудь убогой промерзшей комнате, они обнаружат бездыханное тело Гарри Биверса. Пулу хотелось найти его до того, как это сделает полиция. Он понимал, что для Биверса это ничего не изменит, но считал себя обязанным сделать для него хотя бы это.
Наконец Пул увидел тонкий прямоугольник, очерчивающий дверь у подножия лестницы. Он перегнулся через перила и посмотрел вверх – там над лестничным пролетом будто парил молочный нимб света.
Он спустился на площадку. Сквозь щель в двери он видел фрагмент стены, выкрашенной в тот же зеленый свет, что и лестница,– он был забрызган красным и черным.
То ли Конор, то ли Тим снова сжал его плечо. Пул заметил темное пятно крови на полу перед дверью.
Пул осторожно толкнул дверь. На него пахнуло холодом, более пронизывающим, чем на лестнице. В тусклом, будто застывшем свете комнаты привязанный к деревянному стулу сидел лицом к двери Гарри Биверс. Его тело обвисло на толстых путах. Кровь стекала по обеим щекам Гарри, по белым тряпкам, которыми был заткнут рот, и по свитеру. Первым делом Пул увидел, что у Биверса отрезано левое ухо, и понял, что тот мертв. В следующее мгновение глаза Биверса распахнулись, полные боли и ужаса.
Пол вокруг Гарри Биверса был забрызган кровью. Стены покрывали намалеванные волны и письмена, а на полу, спиной к ним, скрестив ноги, сидел худощавый мужчина, устремив сосредоточенный взгляд на размалеванные стены. Прямо перед ним был грубый рисунок маленькой черноволосой вьетнамской девочки, шагающей вперед с распростертыми руками, то ли улыбающейся, то ли кричащей.
Пул едва ли отдавал себе отчет в том, что он сейчас чувствует и почему: во всей этой сцене было слишком много тоски и грусти. Коко, которым действительно был М. О. Денглер или человек, когда-то бывший М. О. Денглером, сам казался ребенком. Пул, еще толком не зная, что он собирается сказать, проговорил:
