Главная обязанность Майкла в больнице состояла в том, чтобы произвести осмотр всех родившихся за ночь детишек. Делал он это раз в неделю, и вот уже два месяца с тех пор, как в отдельной палате больницы изолировали Стейси Тэлбот, он старался задерживаться на осмотре новорожденных как можно дольше.
После того как Майкл закончил с последним младенцем, он бегло навестил послеродовое отделение, дабы удовлетворить свое любопытство по поводу матерей осмотренных им крошек, а затем поднялся на лифте на девятый этаж в отделение онкологии, или «Раковое ущелье»,– однажды он ненароком услышал, что так назвал его один интерн.
Лифт остановился на третьем этаже, и знакомый Майклу хирург-ортопед Сэм Штейн шагнул в кабину. Обладатель красивой белой бороды и массивных плеч, Штейн был дюймов на пять-шесть ниже Майкла, однако из-за непомерного тщеславия хирурга Майклу всякий раз казалось, что тот смотрит на него с большой высоты, хотя на деле это Штейну, чтобы смотреть коллеге в глаза, приходилось задирать бороду верх.
Десять лет назад Штейн проявил непростительную небрежность, прооперировав юного пациента Майкла, после чего с раздражением отмахивался от жалоб мальчика на усиливавшиеся боли, называя их истерией. В конце концов под давлением всех лечивших мальчика врачей, в особенности Майкла Пула, ортопед был вынужден вновь прооперировать ребенка. Ни Штейн, ни Майкл не забыли того случая, и Майкл больше никогда не направлял к нему своих пациентов.
Штейн быстро глянул на книгу в руке Майкла, нахмурился и перевел взгляд на светящуюся панель лифта в попытке угадать, куда едет коллега.
–По моему опыту, доктор Пул, у достойного медика редко сыщется свободное время для художественной литературы,– заметил он.
–У меня его вообще нет,– отрезал Майкл.
Майкл добрался до двери в палату Стейси Тэлбот, не встретив больше ни одного из почти семидесяти врачей Вестерхольма. (Он прикинул, что около четверти из них в настоящее время не разговаривает с ним. А тем немногим, кто общался со Штейном, следовало бы призадуматься, что делает хирург в отделении онкологии. У медиков такое в порядке вещей.)
Майкл полагал, что для кого-то вроде Сэма Штейна история болезни Стейси Тэлбот тоже в порядке вещей. Для него же происходящее с ней слишком напоминало то, что случилось с Робби.
Он вошел в палату Стейси и сощурился – его встретила темнота. Девочка лежала с закрытыми глазами. Он ненадолго остановился, прежде чем подойти к ней. Жалюзи были опущены, свет выключен. В плотном темном воздухе чахли цветы из магазина на первом этаже больницы. Под множеством трубок и трубочек поднималась и опускалась грудь Стейси. На простынке рядом с ее рукой лежал томик «Приключения Гекльберри Финна» сзакладкой: судя по всему, Стейси дочитала книгу почти до конца.
Майкл шагнул к кровати, и девочка открыла глаза. Краткое мгновение потребовалось ей, чтобы узнать доктора, затем она улыбнулась.
–Как хорошо, что это вы,– проговорила она.
По большому счету, Стейси числилась уже не его пациенткой: по мере того как болезнь забирала себе ее мозг и тело, Стейси передавали от одного специалиста к другому.
–Принес тебе новую книгу,– Майкл положил «Джейн Эйр» на столик. Затем присел на койку и взял руку Стейси в свою. Обезвоженная, сухая кожа, казалось, источала жар. Майкл видел каждый коричневый волосок ее бровей, прижатый к покрасневшей коже. Волосы все выпали, и голову ее прикрывала яркая вязаная шапочка, из-за которой Стейси слегка напоминала девочку с Ближнего Востока.
–Как, по-вашему, Эммелина Грэнджерфорд
[47] болела раком?– спросила Стейси.– Сама-то я думаю, что вряд ли. Я все надеюсь прочитать книжку, где рассказывается о ком-то вроде меня, но такая никак не попадается.
–Ты не совсем обычный ребенок,– сказал ей Майкл.
–Знаете, иногда мне кажется, что все это никак не может происходить со мной, что я просто выдумала все это и на самом деле лежу дома на своей кровати и классно притворяюсь больной, чтобы не ходить в школу.
Майкл открыл ее амбулаторную карту и бегло просмотрел бесстрастный отчет о развивающейся трагедии девочки.
–Нашли еще одну,– доложила Стейси.
–Вижу…
–Наверное, проделают очередную дырку в голове.– Она попыталась улыбнуться, глядя искоса на него, но не смогла.– Мне, кстати, понравилось ездить на компьютерную томографию. Прямо сказочное путешествие. Мимо сестринского поста! По длиннющему коридору! Да еще на лифте!
–Должно быть, весьма впечатляюще.
–А еще я все время теряю сознание и потому должна целыми днями лежать.
–И женщины в белом уделяют внимание всем твоим нуждам.
–К сожалению.
И тут глаза девочки расширились, и она сжала его руку горячими пальцами. Когда боль отпустила, она расслабилась и проговорила:
–В такие вот моменты одна из моих тетушек всегда говорит, что будет молиться за меня.
Майкл улыбнулся и крепко сжал ее руку.
–А я в такие моменты всякий раз думаю,– продолжила Стейси,– что тому, кто выслушивает молитвы, мое имя уже, наверное, порядком надоело.
–Знаешь, попробую попросить кого-нибудь из сестер время от времени вывозить тебя ненадолго из палаты. Тебе, похоже, нравится путешествовать на лифте.
На секунду лицо Стейси осветилось надеждой.
–Еще хотел сказать тебе, что и сам собираюсь немного попутешествовать,– сообщил Майкл.– Ближе к концу января уеду на две-три недели.– Маска болезни вновь вернулась на лицо Стейси.– Лечу в Сингапур. Может, еще и в Бангкок.
–Один?
–Нет, со мной еще пара человек.
–Звучит очень загадочно. Наверное, я должна поблагодарить вас за то, что предупредили меня заранее.
–Пришлю тебе оттуда кучу открыток с заклинателями змей и слонами, переходящими улицу, по которой катят рикши.
–Круто. Я отправлюсь кататься на лифте, а вы – в Сингапур. Так что не заморачивайтесь.
–Если захочу заморачиваться – буду.
–Только не делайте мне одолжений.– Она отвернулась от него.– Я правда не хочу, чтобы вы обо мне беспокоились.
На мгновение Майклу почудилось, будто все это с ним уже было. Он наклонился и нежно провел рукой по лбу Стейси. Ее лицо скривилось.
–Мне жаль, что ты сердишься на меня, но я загляну на следующей неделе и сможем поговорить об этом еще.
–Да откуда вам знать, что я чувствую? Я же глупая. Вы и представить себе не можете, что творится у меня внутри.
–Веришь, нет, кое-какое представление об этом я имею,– сказал он.
