–Мы прошли, наверное, уже больше мили,– сказал Биверс. Он выдрал карту из путеводителя и без конца вертел ее в руках, поворачивая то так, то эдак.– Можете топать назад, если вам так хочется. На вершине этого холма точно что-то будет. Не успеем чихнуть, как мимо на вуди
[76] проедут Фрэнки Авалон и Аннетт Фуничелло
[77]. По этой долбаной карте я ни черта не пойму, где мы сейчас,– он вдруг резко остановился и уставился в какую-то точку на «неправильной» карте.– Тупой говнюк этот Андерхилл.
–Почему?– спросил Конор.
–Буги-стрит вовсе не Буги-стрит. Этот пенек все перепутал. Улица называется Б-У-Г-И-С, ясно? Б-у-у-гисс-стрит. Именно так, ничего похожего по названию здесь и близко нет.
–Но я думал, что уж таксист-то?..
–Тем не менее, это Буу-гисс-стрит, здесь черным по белому написано.– Он поднял хищно вспыхнувшие глаза.– Если Андерхилл сам не знал, куда направляется, как он, черт возьми, рассчитывает, что мы его найдем?
Они потащились дальше в гору и оказались на перекрестке без дорожных указателей. Биверс решительно свернул направо и зашагал прочь. Конор было возразил, мол, центр города и их отель совсем в другой стороне, но Биверс продолжал идти, и они наконец сдались и присоединились к нему.
Полчаса спустя проезжавший мимо и с изумлением остановившийся таксист подобрал их.
–Отель «Марко Поло»,– сказал водителю Биверс. Он тяжело дышал, и лицо покрылось пятнами так, что Пул не мог бы точно сказать, было ли оно розовым в белых пятнах или же – белым в розовых. На спине его пиджака темнело пятно от пота в форме торпеды от плеча до плеча и опускалось до самой поясницы.– Мне позарез надо принять душ и вздремнуть.
–Почему вы шли в противоположном направлении?– спросил водитель.
Биверс отвечать отказался.
–Послушай, мы тут немного поспорили,– сказал Конор.– Это Буу-гисс-стрит или Буги-стрит?
–Так одно и то же,– ответил таксист.
15.Встреча с Лолой в парке
1
Что до Конора, то весь треп насчет Бугис-стрит чушь собачья. Таксист, который забирал их из ресторана, показал на эту улицу: впятидесяти футах от своего начала Бугис-стрит выглядела местечком как раз для таких типов, как Андерхилл
[78]. Огни гирлянд – бегущие и мигающие, яркий неон реклам и барных вывесок, плотные людские потоки и водовороты. Но едва оказавшись среди них, видишь, что это за люди, и понимаешь, что у Тима Андерхилла не может быть с ними ничего общего. Седоволосые дамы с дряблыми, обвисшими плечами, идущие за ручку со спутниками с «черепашьими» лицами и в мешковатых шортах и «Сапп-хоуз»
[79]. На их лицах преобладало растерянное, почти детское выражение, свойственное туристам в любом уголке мира: будто все, за что цеплялся взгляд,– не более реально, чем телевизионный рекламный ролик. Едва ли не половина людей, прохаживающихся по Бугис-стрит, явно прибыли на автобусах компании «Джасмин Фар-Ист Тур», припаркованных у начала улицы. Далеко впереди над головами гуляющих толп виднелся бледно-голубой стяг, cвисающий с длинного шеста, который держала улыбающаяся молодая блондинка в хрустящем накрахмаленном блейзере такого же бледно-голубого цвета.
Если бы такая же толпа любителей яичницы с беконом прошлась по Южному Норуолку, Конор наверняка бы не смог игнорировать их, как игнорировала другая половина людей на Бугис-стрит. Из баров и магазинчиков туда и обратно шустро сновали продувного вида мальчишки. С гордым видом по улице взад-вперед парочками расхаживали проститутки в париках и обтягивающих платьях, и если вы искали развлечений в Сингапуре, вы пришли в нужное место: Конор не сомневался, что у девочек хорошо развито избирательное зрение и простых туристов-зевак они просто не замечали.
В неспешную мелодию песни Портера Вагонера
[80] вдруг ввинтились «Стоунз» композицией «Джампинг Джек Флэш», и обе они, словно объединившись, пытались бороться с непередаваемо странным кошачьим концертом – должно быть, китайской оперой: сверлящие слух визгливые голоса забивали мелодию, от чего у самой выдержанной собаки мозги бы съехали набекрень. Подобные шумовые эффекты летели из маленьких динамиков над входом каждого бара, обычно над головой призывно машущих зазывал. От этой какофонии у Конора разболелась голова. Вероятно, бренди после ужина в «Пайн корт» не помогло, даже если это и было «XO»– «прямо жидкое золото», по словам Гарри Биверса. Конор шагал за Биверсом и Майком Пулом, и казалось, будто ударники лупят по тарелкам прямо у него под ухом.
–Можно начать прямо отсюда,– предложил Майк.
Он повернулся к первому же бару на их стороне улицы – «Песне Востока». Едва они стали приближаться, швейцар у входа приосанился и принялся махать руками и кричать:
–Заходите в «Песню Востока»! Лучший бар на Бугис-стрит! Американцы все ходят только сюда!
Около входа маленький щуплый старичок в грязной белой блузе вздрогнул и как бы проснулся к жизни, растянул рот в улыбке, обнажив редкие желтые зубы, и театрально повел рукой в сторону стоявшего рядом стенда с фотографиями в рамках. Это были черно-белые снимки, глянцевые, восемь на двенадцать, с именами, напечатанными на белой полоске чуть выше нижней рамки кадра. Аврора, Роза, Дон, Роуз, Горячие Губки, Ночная Птица, Шалунья и другие чуть приоткрывали губы, изящно гнули шеи – будто лучившиеся чувственностью лица восточных красавиц в облаке мягких черных волос, выщипанные брови над своенравными глазами.
–Четыре доллара,– объявил старик.
Гарри Биверс схватил Конора за предплечье и буквально втащил его за тяжелую дверь бара. Прохладный кондиционированный воздух охладил влажный от пота лоб Конора, он рывком освободил руку от хватки Биверса. Сидевшие парочками похожие на диких уток американцы с улыбками обернулись на них.
