–Так, здесь ловить нечего,– сразу решил Биверс.– Это просто забегаловка на стоянке туристических автобусов. Самый первый бар на улице – единственное место, где эти ротозеи чувствуют себя в безопасности.
–Давай спросим на всякий,– сказал Пул.
По меньшей мере всю первую половину помещения бара оккупировали американские пары возрастом в среднем от шестидесяти до семидесяти. Кто-то едва слышно бренчал на фортепьяно. В общем гуле голосов Конор отчетливо выделил женский, обратившийся к кому-то «сынок» испрашивавший, где его бейдж. Не сразу до Конора дошло, что женщина обращается к нему.
–Бейджик следует носить, парень, мы же одна веселая компания!– Конор опустил взгляд на загорелое, все в морщинках лицо женщины, которая приветливо улыбалась ему: на ее груди красовался бейдж с надписью: «Привет! Я Этель с тура „Веселая Жасмин“!»
Конор перевел взгляд – у нее за спиной сидели двое старичков в очках без оправы. Они выглядели как те врачи в самолете, только взгляд этих казался менее благожелательным: на нем была футболка с надписью «Эйджент оранж» ион ничуть не походил на члена туристической группы тура «Веселая Жасмин».
Конор увидел, как Биверс и Пул подходят к барной стойке, где крепкий мужчина в бархатной бабочке подавал напитки, мыл стаканы и говорил что-то как бы одной стороной рта – делая все это одновременно. Конор нашел в нем сходство с Джимми Ла. В дальней части бара как будто царил совсем иной мир. Здесь за круглыми столиками сидели группки китайских мужчин, наливая себе бренди из магнумов
[81], громко подначивая друг друга и бесцельно заговаривая с девушками, проходящими мимо их столиков. Далеко позади, у дальней стены, черноволосый мужчина в смокинге, не похожий ни на китайца, ни на европейца, сидел за рояль-миньоном и напевал песню, слова которой Конор расслышать не мог.
Он протиснулся мимо женщины, продолжавшей издавать бессмысленные жизнерадостные звуки, и добрался до бара как раз в тот момент, когда Майки достал из конверта одну из фотографий Андерхилла.
–А не выпить ли нам? Водка со льдом, пожалуйста.
Бармен моргнул, и на стойке перед Конором появился наполненный до краев стакан. Конор заметил, что перед Биверсом уже стоял такой же.
–Не знаю такого,– заявил бармен.– Пять долларов.
–Может, вспомните, как видели его много лет назад?– спросил Биверс.– Впервые он стал появляться здесь примерно в шестьдесят девятом-семидесятом.
–Слишком давно. Я был маленький. В школу ходил. К священникам.
[82]
–Взгляните еще разок,– попросил Биверс.
Бармен вытянул из пальцев Пула фотографию и хорошенько вгляделся в нее.
–Он священник. Называли Отец-Жеребец. Я с ним не знаком.
Как только они вернулись во влажную духоту улицы, Гарри Биверс на шаг обогнал двоих друзей и остановился, развернувшись к ним лицом, сунув руки в карманы и подняв плечи.
–Как хотите, но меня, честно говоря, от этого места уже мутит. Ни малейшего шанса на то, что Андерхилл все еще здесь. Нутром чую, надо ехать в Тайбэй – этот город больше ему подходит. Можете мне поверить.
Пул рассмеялся:
–Не торопись, мы же только начали. На этой улице еще как минимум два десятка баров, и в одном из них кто-то наверняка его вспомнит.
–К бабке не ходи,– поддержал его Конор, еще больше уверенный в этом после доброй порции водки.
–О, галерка вдруг разродилась собственным мнением,– хмыкнул Биверс.
–Ты так славно оттянулся в Тайбэе, вот тебя туда и тянет опять,– сказал Конор.– Это охренительно очевидно!– Он тяжело шагнул в сторону, чтобы не налететь на Биверса.
–Лучший бар! Лучше не бывает!– напрягали глотки привратники соседних баров.
Конор почувствовал, что рубашка уже липнет к спине.
–Так, кто там следующий – «Свингтайм»?– Биверс подошел не к Конору, а к Майку Пулу, и Конор с облегчением подумал, что Биверс не стал рисковать с ним связываться.
–Хорошо, давайте обстреляем старый добрый «Свингтайм»,– согласился Пул.
Биверс склонился в ироничном поклоне, толкнул дверь и позволил обоим друзьям пройти в бар первыми.
За «Свингтаймом» пришла очередь «Уинджаммера», за ним последовал «Гинза», потом – «Парящий дракон» и «Бар с мордобоем». «Последний оправдал свое название»,– подумал Конор: так его отец называл любую забегаловку с шаткими табуретами и драными обивками полукабинетов, полом, настолько замусоренным, что его невозможно было разглядеть, и пьяными оборванцами, сидевшими за барной стойкой. Биверс невольно застонал, когда один из пьяниц, едва волоча ноги, следом за другим таким же вошел в кабинку мужского туалета и, судя по прилетевшим оттуда звукам, начал выкручивать ему руки. Бармен с плоским лицом лишь скользнул взглядом по фотографии Андерхилла.
«Теперь понятно,– подумал Конор,– почему туристы „Веселой Жасмин“ обосновались в самом начале улицы».
Биверс, похоже, совсем приуныл и уже был готов предложить сдаться и возвращаться в отель, но Пул все продолжал водить их из бара в бар. Конор восхищался тем, как он, не падая духом, шел вперед.
В баре «Лягушка-бык» парни, сидевшие за столиками, были настолько пьяны, что напоминали статуи. На стенах висели движущиеся картины водопадов. В «Кокпите» Конор наконец заметил, что по меньшей мере половина проституток здесь вовсе не женщины. Костлявые коленки и широкие плечи – это были мужчины. Он заржал – мужики с большими сиськами и аппетитными попками – и едва ли не с ног до головы забрызгал пивом возмущенного Гарри Биверса.
–Этого парня я знаю,– заявил бармен.– Он еще раз взглянул на лицо Андерхилла и заулыбался.
–Давно его видел?– спросил Конор.
Биверс отвернулся, вытирая рукав.
–Он здесь появляется?– спросил Майк.
–Нет, он ходить в другой место, я там работал. «Гуляка Чарли». Покупать всем выпивку.
–Уверен, что это именно он?
–Еще бы! Это Андахилл. Он заходил туда пару лет, давно было. Тратил много денег. Еще ходил в «Парящий дракон»– до смены хозяина. Я работал по ночам, видеть его часто. Говорить, говорить, говорить. И пить, пить, пить. Настоящая писател! Показать мне книга, что-то про животное…
–«Увидеть зверя».
–Зверя, точно!
Когда Пул спросил бармена, знает ли он, где сейчас Андерхилл, тот покачал головой и сказал, что с прежних времен все изменилось.
–Попробуйте спросить в «Маунтджой», прямо через улицу. Там настоящие старожилы. Может, кто-то и есть, кто помнить Андахилла с тех времен, как я.
