Пул так и сидел на скамейке в парке – на прославленном сингапурском «островке безопасности». Внезапно он почувствовал себя невыносимо одиноким. Ему вдруг представилась возможность – нет, скорее вероятность – того, что он никогда не вернется в Вестерхольм и тем человеком, который станет скучать по нему больше всех, будет маленькая девочка, которой он уже ничем не сможет помочь, разве только покупать книжки.
Ничего удивительного. Так, наверное, и должно быть. Он тоже будет скучать по Стейси, скучать так же сильно, если она умрет, пока он в отъезде. «Забавно,– размышлял Пул,– в медицинском колледже я узнал чертовски много о жизни и смерти, но не узнал абсолютно ничего о скорби. И ничего не рассказывали о горе». В эти дни горе казалось доктору Майклу Пулу одной из абсолютно необходимых человеческих эмоций. Наравне с любовью.
Майклу припомнилось, как в номере отеля в Вашингтоне он стоял один у окна, наблюдая, как нелепый микроавтобус с хрустом смял передок маленькой запыленной машины, вспомнил, как по морозному воздуху шагал рядом с усатыми ветеранами в компании двойника Денглера и призрака Тима Андерхилла. Вспомнил Томаса Штрека. Он вспомнил полных женщин с красным баннером и холодные облака, несущиеся сквозь серый воздух. Вспомнил, как имена погибших как бы всплывали из черного гранита ему навстречу, и рот его наполнился горьким, неотъемлемым вкусом бренности.
–Дуайт Ти Паунсфут,– проговорил Майкл, словно прислушиваясь к восхитившей его абсурдности звучания этого имени. Глаза его вдруг затуманили слезы, и он, не удержавшись, начал неудержимо хихикать.
Некоторое время он продолжал смеяться и плакать. Невероятная смесь чувств закружилась в его груди, проникая в каждую клеточку и наполняя ее. Он смеялся и плакал, в полной мере ощущая вкус смерти и скорби – вкус бренности всего земного, мучительно горький и светлый одновременно. Когда эмоции начали понемногу угасать, Майкл вытащил из кармана носовой платок, вытер глаза и увидел рядом на скамейке тщедушного китайца средних лет, слегка напомнившего ему Родди Макдауэлла
[90]. Мужчина наблюдал за ним со смешанным любопытством и нетерпением. Он был из тех, кто лет до сорока с небольшим выглядит подростком, а потом вдруг превращается в мальчика-старика.
Майкл пригляделся к незнакомцу: коричневые брюки и розовая рубашка с воротником, аккуратно выложенным поверх воротника коричневой спортивной куртки в клетку, тщательно приглаженные волосы – и только мгновение спустя понял, что перед ним Лола в «гражданской» одежде и без макияжа.
–Вижу, вы тоже слегка не в себе,– проговорил Лола ровным голосом без акцента. Все лицо его словно накрывалось сложным узором щербинок и морщин, когда он улыбался.– Понятное дело, если вы друг Андерхилла.
–Просто мне пришло в голову, что лишь самая смертоносная война способна унести жизнь парня по имени Дуайт Ти Паунсфут. Согласны?– проговорив имя, Майкл почувствовал новый прилив уже знакомых радикально противоречивых чувств и закрыл рот, не дав вырваться безумному смеху.
–Безусловно,– ответил Лола.
Руки Пула упали на колени, и он с легким шоком облегчения и удивления увидел, что его эмоциональная вспышка оставила Лолу в общем-то безучастным. Тот видал и похуже.
–Вы с Андерхиллом служили во Вьетнаме?
Пул кивнул, отметив про себя: пожалуй, это единственное, что Лолу интересовало.
–А друзьями были близкими?
Пул ответил:
–В месте под названием Драконова долина он спас жизнь многим ребятам только тем, что успокаивал их. По мне, так он был отличным солдатом. Ему нравился азарт боя, он любил ходить в разведку – ему было по душе, когда адреналин бурлил в крови. Вдобавок Тим был умен и находчив.
–Со времен войны вы не виделись?
Пул покачал головой.
–Знаете, что я думаю?– спросил Лола и, пока Пул ждал, ответил на свой вопрос сам:– Я думаю, помочь Тиму Андерхиллу вы не сможете.– Он посмотрел на Пула и тут же отвел взгляд.
–А вы где познакомились с Андерхиллом?
Лола вновь посмотрел прямо в глаза Пулу. При этом губы его двигались так, словно он пытался найти во рту застрявшее и раздражавшее его зернышко и избавиться от него.
–В «Песне Востока». Сейчас-то там все по-другому: они работают в основном с туристическими группами, а парочке старожилов с Бугис-стрит платят по нескольку долларов за то, чтобы сидели в уголке, изображая сингапурских гуляк.
–Я там был,– сказал Пул, припомнив туристов «Веселой Жасмин».
–А я в курсе. Мне известны все места, куда вы заходили. Мне известен каждый шаг ваш и ваших друзей. По-моему, я даже знаю, кто вы.
Пул молчал.
–Он мне частенько рассказывал о войне. Рассказывал о вас. Вы ведь Майкл Пул, верно?– Майкл кивнул, и Лола продолжил:– Вам, полагаю, будет интересно, что он рассказывал о вас. Он говорил, что вам на роду написано стать хорошим врачом, жениться на идеальной стерве и жить в пригороде.
Пул ответил ухмылкой на улыбку Лолы.
–А еще он говорил, что со временем вам опостылеет ваша работа, вы станете ненавидеть ее, жену и дом родной; что ему хотелось бы узнать, сколько времени вам потребуется, чтобы дойти до этого, и что вы станете делать, когда это произойдет. А еще говорил, что восхищается вами.
Должно быть, Пул выглядел слегка ошарашенным, потому что Лола сказал:
–Андерхилл говорил мне, что у вас достанет сил терпеть судьбу «второго сорта» долгое время. Это восхищало его, потому что ему такое было не дано, ему самому предстояло искать долю сорта десятого, двенадцатого. А то и сотого… С той поры, как писательство перестало приносить доход, ваш друг отправился на поиски «дна». А люди, которые ищут дно, всегда его находят. Наверное, потому что оно всегда там, на одном и том же месте, не так ли?
Что потянуло его туда, хотел, но не успел спросить Пул – Лола продолжил быстро говорить:
–Позвольте мне рассказать вам об американцах, приехавших сюда во время войны во Вьетнаме. Этим людям никак не удавалось приспособиться к жизни в своей родной стране. На Востоке они чувствовали себя комфортнее. Многим из них нравились восточные женщины. Или восточные юноши, как вашему другу,– губы Лолы сложились в горькую улыбку.– Многим из них захотелось жить там, где, как они полагали, наркотики в изобилии. Большинство таких американцев отправились в Бангкок. Одни купили бары в Патпонге
[91] или Чиангмае
[92], другие занялись торговлей наркотиками,– он снова коротко глянул на Пула.
