Мужчина в золотистом меховом пальто смотрел, не отводя глаз, на Коко, и тот посмотрел на него в ответ.
–Меня абсолютно не волнуют враждебные взгляды незнакомцев, я человек обреченный и презренный,– сказал Коко мужчине в пальто, хотя тот уже отвернулся и уходил прочь.
Напряженный и затравленный, Коко продолжил путь по Восьмой авеню. Путь в двадцать кварталов – от Вест-Энд-авеню до Восьмой – остался у него в памяти как смутный момент, как мазок на холсте. Мир переливался и блестел, как блестит и переливается холодное. Он был снаружи, а не внутри, и дома, в жуткой каморке, ждал его черный человек, чтобы рассказать ему о грехе.
Ухмыляющиеся демоны любили мужчин и женщин, которых сопровождали веки вечные,– демоны обладали великой тайной: они тоже созданы, чтобы любить и быть любимыми.
–Это вы мне?– обратился к нему старик в грязном черном берете; кожа на его гладком лице блестела, будто полированная. Старик не был одним из тех существ в лохмотьях, посланных мучать его: старик говорил по-английски и не нес бред. Капля жемчужиной свисала с кончика его носа.– Меня зовут Хансен.
–Я турагент,– ответил Коко.
–Что ж, добро пожаловать в Нью-Йорк,– сказал Хансен.– Сдается мне, вы не местный.
–Меня долго здесь не было, но скучать мне не дают. Загружают по полной во всех смыслах.
–Так это ж хорошо,– сдавленно хихикнул старик. Он был явно рад тому, что с ним хоть кто-то поговорил.
Коко спросил, не купить ли Хансену выпить, и старик с благодарной улыбкой согласился. Вдвоем они направились в мексиканский ресторанчик на Восьмой авеню, что недалеко от угла с Пятьдесят пятой, и когда Коко заказал «мексиканской выпивки», бармен поставил на стойку перед ними два стакана с шипучим, пенистым супообразным напитком. У бармена были вьющиеся черные волосы, оливковая кожа и черные усы-подкова – он очень понравился Коко. В баре тепло и сумрачно: Коко нравилось царившее здесь спокойствие, нравились плошки с солеными чипсами и мисочки с красным соусом рядом с ними. Старик все удивленно моргал, поглядывая на Коко,– будто не мог поверить свалившейся на него удаче.
–Я ветеран войны,– сообщил ему Коко.
–Вот как…– откликнулся старик.– А мне не довелось.
Старик поинтересовался у бармена, что он думает по поводу того парня в библиотеке.
–Он был ошибкой,– сказал Коко.– Бог проморгал.
–Какого парня?– спросил бармен.
А старик крякнул и проговорил:
–Да про которого все газеты трубят.
Обращаясь сразу к обоим – бармену и старику,– Коко сказал:
–Я человек презренный и отвергнутый, человек печали, познавший горе.
–Вот и я тоже,– сказал бармен.
Старик Хансен поднял стакан за него и даже подмигнул.
–Хочешь услышать песню мамонтов?– спросил Коко.
–О, слоны мне всегда нравились,– сказал Хансен.
–Вот и мне тоже,– поддакнул бармен.
И Коко исполнил песнь мамонтов – песнь такую древнюю, что даже слоны уже не помнят, о чем она, и старый Хансен и бармен-мексиканец слушали в благоговейном молчании.
Часть четвертая. Подземный гараж
18.Шаги к небесам
1
Двумя днями ранее Майкл Пул стоял у окна своего гостиничного номера и смотрел вниз на Суваронг-роуд, настолько забитую грузовиками, такси, легковушками и моторикшами, по-местному тук-туками, что казалось, будто поток транспортных средств представляет собой медленно ползущее живое существо. По ту сторону Суравонг-роуд располагался район Патпонг Дистрикт, где только сейчас начинали открываться бары, секс-шоу и «массажные» салоны. Рядом с Пулом гудел и дребезжал кондиционер: вто утро воздух Бангкока казался не просто мрачно-серым, а почти зернистым, а день – еще более жарким, чем в Сингапуре. За спиной Пула расхаживал по своему номеру Конор Линклейтер, раздухарившийся и пыхтевший, как кондиционер, и напряженный, как уличное движение в этот час, то принимаясь рассматривать мебель, то бесцельно беря в руки книгу записей посетителей или разглядывая открытки в ящике стола, при этом непрерывно разговаривая сам с собой. Он все никак не мог успокоиться от того, что услышал от водителя такси.
–Нет, ну это ж надо!– бормотал Конор.– Уму непостижимо! Не успели приземлиться… В смысле, мы – что, кончать сюда приехали или как?
Таксист заверил их, что этот отель очень удобен, поскольку стоит на окраине района Патпонг, после чего буквально ошарашил Конора, спросив, не желают ли джентльмены сделать остановку в массажном салоне, прежде чем продолжить путь к отелю. Не типичный массажный салон, не какой-нибудь сарай с тощими крестьянскими девчонками, не умеющими себя вести, а изысканный райскийуголок: фарфоровые ванны, роскошные спальни, полный массаж тела, а девушки – девушки настолько красивые, что кончишь два-три раза, не успев начать. Он сулил им красавиц прекрасных, как принцессы, кинозвезды, фотомодели с разворота «Плейбоя», чувственных и уступчивых, как феи из сладострастных снов, длинноногих, с бедрами, как у мажореток, грудью индийских богинь, шелковистой кожей куртизанок, тонким умом поэтов-дипломатов, гибкостью гимнасток, с тонусом мышц пловчих, живой игривостью обезьянок, выносливостью горных козочек и, что привлекательней всего…
–…что привлекательней всего,– рассуждал Конор,– ни намека на женскую эмансипацию. Как тебе такое? То есть я ничего не имею против эмансипации. В мире свободны все, и девушки, разумеется, тоже. И я знаю много женщин, мужское начало в которых лучше, чем у большинства мужчин. Но сколько же от них приходится выслушивать? Особенно в спальне? Я к тому, что большинство из них уже зарабатывает в два раза больше меня, они на «ты» скомпьютерами, они рулят офисами, а то и компаниями – полистайте «Донован»
[103], там их полно,– они даже не позволяют вам купить им выпивку, они кривят физиономии, даже если вы откроете перед ними дверь и предложите пройти первой… Я это к тому, что, может, нам лучше было прислушаться к совету того парня…
–М-м-м…– глубокомысленно промычал Пул.
Конор и сам не слишком вслушивался в свой лепет, и ответ любого рода счел бы приемлемым.
–…ладно, можно и потом, с этим всегда успеется, эй, здесь в отеле есть два ресторана и классный бар, зуб даю, здесь куда приятнее, чем где бы сейчас ни был наш Чокнутый Босс, который вешает всем лапшу на уши о том, что он полицейский, сотрудник спецслужбы или епископ Нью-Йорка.
Пул от души рассмеялся.
–Верно! Я в том смысле, что рука руку моет, но что до того парня…
Если к четырем часам дня весь Бангкок казался перегруженным транспортом, то несколько кварталов, составлявших Патпонг, уже были забиты наглухо. Проезжие части улиц стояли в пробках, а по тротуарам двигался настолько плотный людской поток, что Пулу не удавалось разглядеть самих тротуаров. Люди толпились перед барами и секс-клубами, поднимались и спускались по лестницам, не гнушаясь даже эвакуационных пожарных. И повсюду мерцали, вспыхивали и гасли вывески: «Миссисипи», «Групповушка», «Жаркий секс», «Виски», «Монмартр», «Секс» иеще «Секс» имножество других – все буквально кричали, требуя внимания.
