–Je parle français
[30],– дружелюбно ответил он.
Наемник отвесил небрежный поклон.
–Я Шарль. Шарль де ла Мезон. Солдат на службе Удачи.
–Тимей Платон,– ответил старик и улыбнулся.– Солдат на службе Учености.
Его товарищ по-прежнему смотрел на свои руки. Тимей Платон, помолчав, добавил:
–Это капитан Гектор. Прошу его извинить; он не знает французского. Ремесло у него то же, что у вас…
–Могу догадаться,– сказал Шарль.– Герцог Сфорца мертв, Лодовико перепуган, а его хозяева Эрида весть где. Эй, капитан!– продолжал он на своем ломаном итальянском.– Веселей, мы все одинаково влипли. Вот, хлебни этой патоки, с нее так блевать тянет, что все забудешь.
Гектор медленно поднял голову. Придвинул кубок, проследил глазами, как Шарль его наполняет, потом сказал:
–Grazie
[31].
–Если вы прощаете мой итальянский, я говорю, чтобы все понимали, идет?– сказал Шарль.– Вы тут почему? Из Милана ехали?
Тимей Платон ответил:
–Да, но не сейчас.
–А, ждете кого-то, а он едет каретой. Франсез? Швейцар?
–Интересно, доберется ли карета сюда,– рассеянно сказал Платон.– Это правда, что путешественники иногда друг друга едят?
–Едят, сырьем. А зачем ждать человека в глухой дыре, в стране, куда вот-вот придет Византия?
–Ума не приложу,– ответил Платон.– Разве что с целью его убить.
Капитан Гектор покосился на него.
Шарль рассмеялся.
–Да, убить. Хороший способ скоротать время, думать, вдруг войдет враг? Как его убить? Как скрыться? Занимает мысли. И кто знает? У всех у нас есть враги, может, кто из них сюда войдет, и лучше быть готовым, иначе будешь покойник.– Он, шумно прихлебывая, отпил из жбанчика.– А куда тот колдун подевался? Итальянец?
–Наверное, он в хлеву,– сказал Платон.– Там он спит, и чем раньше уйдет, тем менее глубокий снег ему придется топтать.
–А. Нечасто бывает, два колдуна в одной гостинице.
–Кто второй?– спросил Платон.
Шарль сказал по-французски:
–А если ваш товарищ не взял плату вперед, то у него козлиные мозги.– Он поднял жбанчик, чокнулся сГектором и широко улыбнулся.– И, может, не только мозги, а иеще кой-какие части тела.
Гектор глянул непонимающе, выпил. Ветер стучал в окна.
Снаружи послышался шум, потом еще. Трактирщик Крониг с плащом в руке вышел из-за стойки.
–Карета?– спросил Шарль.
Крониг прошел мимо. Платон встал и последовал за ним. Гектор сШарлем переглянулись и тоже встали.
Во дворе стояла карета. Ее крышу на ладонь занесло снегом, фонари не пробивали белую пелену. Лошади били копытами и фыркали, выдыхая пар, словно огнедышащие драконы.
Дверь кареты распахнулась, и оттуда выбросили подножку раньше, чем кучер успел до нее добраться. Появился высокий стройный человек в начищенных башмаках и шелковом плаще; он тут же обернулся и подал руку даме, плотно закутанной в желтый бархат. Ветер откинул ее капюшон и растрепал золотистые волосы, взметнул плащ ее спутника, так что видны стали крылышки Меркурия на дублете и жезл Риенци за поясом. Через плечо у него висела большая кожаная сумка.
Тимей Платон коротко переговорил с кучером и, вернувшись к остальным, сказал:
–Это не почтовая карета с севера. Она с юга, и вней только гонец и дама.
–Из Милана?– спросил Шарль.
Платон словно не услышал вопроса.
–Они остановились поесть и спросить у кучера кареты на юг, как там перевал.
–Никуда они не поедут,– сказал Гектор, глядя на бело-черное небо.
Меньше чем через полчаса подъехала почтовая карета. Кучер, стряхивая с плеч снег, подтвердил, что перевал вШвейцарию закрыт до лучших времен.
Новые и старые гости вошли в гостиницу. Хозяин засуетился, крикнул слугам забрать из кареты вещи, велел готовить еду и комнаты. На столах появились подогретое вино, горячий эль с пряностями и травяной чай.
–У меня был такой офицер,– сказал Шарль.– Благодарение Эриде, только один. Ну и ад, должно быть, в швейцарском войске.
В почтовой карете прибыли двое. Один представился как Антонио делла Роббиа из банка Медичи. Он был в длинном коричневом одеянии, двуцветных бело-коричневых шоссах и весь усыпан драгоценностями. Говорил он хрипло, чихал и все время за это извинялся.
На втором было строгое платье белого льна с широким капюшоном и удобные, хоть и не новые, разношенные башмаки, на носу – очки с темными стеклами в изящной серебряной оправе. Он на тщательном школярском итальянском представился как Грегор фон Байерн, натурфилософ.
Тимей Платон громко обратился к фон Байерну по-немецки, отвел его в сторонку, и они о чем-то быстро заговорили.
Гонца звали Клаудио Фальконе.
–Вы от Сфорцы, да?– спросил Шарль.
–Да,– сдержанно ответил Фальконе.
–Возможно, в таком случае я знаю, что в вашем послании.
Фальконе резко повернулся. Наступила тишина. Шарль обвел собравшихся взглядом, явно наслаждаясь произведенным эффектом, потом запрокинул голову и прокричал:
–Мой дорогой кто угодно! Помоги! Сфорца.
Он рассмеялся средь общего молчания и сказал:
–А где ваша спутница? Это, конечно, только прикидки пехотинца, но если бы я ехал далеко, рискуя, что меня занесет снегом, и не имея иной еды…
–У дамы дела на севере,– холодно ответил Фальконе.– Естественно, я предложил ей место в карете… и свою защиту.
Он коснулся серебряного жезла.
–Значит, я попал пальцем в небо,– рассмеялся Шарль.
Йохен Крониг сказал:
–Синьорина переодевается. Для всех постояльцев наверху приготовлены горячие ванны. Ужин будет скоро.
Обеденная зала была натоплена и ярко освещена свечами и лампами. Снег стучал в закрытые ставни. Когда гости, сменив дорожное платье на чистый бархат и дамаст, спускались к ужину, Крониг встречал каждого у основания лестницы, спрашивал, доволен ли тот комнатой, достаточно ли теплой была ванна, хорошо ли расставили его вещи. Затем гостю подносили деревянную, окованную серебром чашу с крепким горячим гипокрасом, благоухающим имбирем и корицей.
Слуги в льняных одеждах, бесшумно ступая кожаными паттенами, внесли тарелки горячего супа из пастернака. Был сыр бри с горчицей и медом, сушеные груши, распаренные в сахарном сиропе. С хоров над кухонной дверью звучали флейта и лира; Крониг извинился, что музыкантов всего двое.
