–Только, пожалуйста, ничего не говори Хамиду!– с мольбой посмотрела на Хитер я.
Медленно кивнув, та издала дурацкий смешок.
–Да, теперь я понимаю, почему ты будешь занята до конца лета.
–И дело не в том, что Хамид плохой парень. Напротив, он очень классный. Просто я не… Понимаю, это звучит странно, но я не хочу с ним говорить.
–Я тебя прекрасно понимаю. Я хочу сказать, он мой двоюродный брат и все такое, и япереживаю за него. Но он, конечно, тот еще козел.– Набив трубку «травкой», Хитер сделала глубокую затяжку.– Хочешь курнуть?
–Я хочу! Эй, я сидела за рулем!– Лиззи потянулась за трубкой, из которой еще струился дым.
Какое-то время мы передавали трубку друг другу, затем направились на концерт. После выступления первой группы позади раздался знакомый голос:
–Привет, девочки! Классный концерт, да?
Мне показалось, что волосы у меня на затылке попытались куда-то сбежать. Обернувшись, я увидела нашего учителя обществознания, мистера Расманна, с сигаретой во рту, одетого совсем не по-учительски в черную кожаную куртку-косуху. Он окончил университет всего пару лет назад, и многие старшеклассницы были от него без ума.
–Здравствуйте, мистер Расманн,– улыбнулась Сооджин.– Не знала, что вы любите панк-рок.
–Да, я скучаю по концертам, которые регулярно бывают вЛос-Анджелесе. Но сегодня здесь великолепная подборка исполнителей. Девочки, вы уже слышали «Миллион глаз»?
Я поняла, что меня нисколько не заинтересует то, что он скажет дальше. Я предположила, что он задал свой вопрос, только чтобы получить предлог изрыгнуть пространные разъяснения о творчестве группы, которую я определенно понимала гораздо лучше его.
Однако Сооджин почему-то клюнула на эту приманку.
–Я их просто обожаю, но до сих пор ни разу не слышала выступление живьем.
И, как я ипредполагала, мистер Расманн воспринял этот ответ как предлог пуститься в многословные рассуждения о«Миллионе глаз», практически дословно почерпнутые из статьи в«Лос-Анджелес уикли». Лиззи достала сигарету, одну на всех, и мистер Расманн учтиво дал ей прикурить. Было классно, что нам дает прикурить учитель, но затем я вспомнила Боба и его желание обойтись «без лишних церемоний».
Лиззи схватила меня за локоть.
–Давай прогуляемся, пока не вышла следующая группа.
Мы вышли в проход, иЛиззи оглянулась назад.
–Этот Расманн такой бабник! Вечно волочится за девчонками из нашего класса.
–Правда? Фу!
Подбежав к нам, Сооджин едва не врезалась в ограждение, у которого мы стояли.
–Девочки, вы почему оставили меня с этим извращенцем?
–А почему ты оставила Хитер с этим извращенцем?– вопросительно подняла брови я.
–Хитер пошла в сортир.
–Что он сделал?
–Ну, сначала я подумала, что он хороший парень. Ну, типа, он попросил меня называть его Томом и стал распространяться о классной музыке. Но затем, типа, у тебя кожа как у китайской куколки, и не хочешь ли ты куда-нибудь сходить после концерта, и все такое.
–Этот козел весь год приставал к девчонкам у нас в школе.– УЛиззи на лице появилось то разъяренное выражение, которое я видела лишь однажды, в тот вечер, про который мы никогда не вспоминали.
–Определенно, у него зуд домогательства.
–Нужно преподать ему хороший урок.– Губы Лиззи стиснулись в жесткую усмешку.
Сооджин также улыбнулась.
Я полагала, что на этом все закончится. Но когда мы вернулись на свои места, мистер Расманн был еще там. Сооджин натянула на лицо фальшивую флиртующую улыбку, к которой прибегала только тогда, когда собиралась отыметь кого-нибудь по полной.
–С возвращением, дамы!– Мистер Расманн попытался пропеть это на мотив песни «Бисти бойз», но получилось у него ужасно.
–Привет, э… Том.– Сооджин бросила выразительный взгляд на Лиззи.– Так куда вы предлагаете отправиться после концерта?
–Ну, можно ко мне домой,– оскалился он.– У меня есть бутылка отличного бурбона, мне ее отец подарил.
–А моим подругам тоже можно?
Мистер Расманн жадно окинул нас взглядом.
–Конечно! Какого черта, сейчас ведь летние каникулы, верно?
* * *
Следуя указаниям мистера Расманна, мы приехали в комплекс жилых апартаментов вТастине. Этот район – один из тех, что были освоены в пригородах в семидесятые годы. Очень зеленый и тихий. Когда мы петляли между аморфными газонами и кирпичными стенами, скрытыми деревьями, я отстала от подруг и закурила сигарету, которую мне до того сунула в карман Лиззи.
–Девочки, я вас догоню! Курну минутку!
–Мы тебя ждем!
Они поднялись на деревянное крыльцо в деревенском стиле, а яприслонилась к фонарному столбу, выпуская неровные кольца дыма и пытаясь понять, что мы собираемся сделать. Я размышляла оХамиде, о том, как мне хотелось бы, чтобы он извинился за то, что не звонил. Совершенно иррационально я злилась на него за то, что он не извинился за тот самый вечер, о котором ничего не знал, когда я лежала обнаженная на операционном столе, а уменя внутри копошилась машина, причиняющая адскую боль. Табачный дым и страдания щипали мне глаза, отчего все вокруг расплывалось.
Внезапно из-за угла вышла женщина, одетая под Ганна Сакса, что было модно в восьмидесятых, в длинном распахнутом пальто, под которым были бриджи и блузка с глухим воротником, и направилась прямиком ко мне. Ее волосы были забраны назад в длинный густой хвост.
–Мне нужно поговорить с тобой оЛиззи,– остановившись прямо передо мной, сказала женщина.
–Что?– Я настолько опешила, что даже не спросила, откуда она знает нас сЛиззи. Женщина показалась мне смутно знакомой, но я не смогла вспомнить, где ее видела.
–Я хочу, чтобы ты знала, что тебе необязательно делать то, о чем ты пожалеешь. Ты можешь остановиться сегодня. Прямо сейчас.– Женщина склонила голову набок.– Ты меня понимаешь? Ты можешь прямо сейчас вернуться домой и обо всем забыть. Не позволяй Лиззи втягивать тебя в это.
Теперь мне уже стало здорово не по себе.
–Какого черта? Кто вы такая?
–Я… Ну, это трудно объяснить.
Тут открылась дверь квартиры мистера Расманна, и вышедшая на крыльцо Лиззи окликнула меня. В этот момент его квартира показалась мне безопаснее того, что происходило здесь, в обществе знакомой и вто же время незнакомой женщины.
–Мне пора идти.
Я взбежала на крыльцо, оставив женщину стоять с открытым ртом; она говорила мне вслед, но я не расслышала.
Пока мистер Расманн громыхал на кухне, мы осмотрели его гостиную. Там стояли диваны, кресла с изрядно потертой обивкой и, нужно признать, просто превосходная стереосистема. На стене над проигрывателем грампластинок висел плакат Сида Вишеса в рамке, к которому были подколоты флаеры с концертов. «Черный флаг», «Мертвые Кеннеди», «Плохая религия»
[34]. У него есть вкус.
