Я была совершенно сбита с толку.
–Женоненавистничество имело место задолго до Комстока. Вы не могли бы объяснить конкретней?
–Нет, не могу.– Затем лицо Морехшин смягчилось.– Но я скажу, что в мою эпоху с этим хуже. Намного хуже. Мы вымираем.
Лица присутствующих исказились выражениями паники и недоверия. Быть может, «Дочерям» все-таки не было суждено исправить линию времени.
–Человечество вымирает?– недоуменно спросили Си-Эль.– Как биологический вид?
–Не человечество. Женщины. Женщины-царицы, которые… На нашей стороне.
–Царицы?– Анита покрутила в руке ручку.– Вы хотите сказать, обладающие властью?
–Больше, чем властью, но также и меньше,– покачала головой Морехшин.– Вы понимаете, что я итак сказала вам слишком много? Надеюсь, вы мне поможете. Это наш единственный шанс.
Восстановив свой провальный разговор сБет в студенческом городке, я подумала, не казались ли ей тогда мои слова такими же безумными, какими сейчас мне самой казались слова Морехшин. Вспомнив, как отвергла меня Бет, я прониклась сочувствием к этой путешественнице с ее необычными ругательствами и еще более необычным рассказом.
–Я помогу вам найти Комстока, если вы дадите слово не убивать его: уменя есть другой план, получше. Или даже с этим вы мне поможете.
Морехшин убрала в карман лежавший на столе предмет.
–Все мы сестры.– Она произнесла это как торжественное заклинание.– Так давайте же действовать сообща!
–Означает ли это, что вы не будете убивать Комстока?
–Я не стану его убивать. Если только ваш план не закончится провалом.
–Что ты задумала, Тесс?– с сомнением спросила Анита.
–Я уже рассказала вам, что объединилась с женщинами-активистками в1893году. Это коллективное действие. Для Комстока есть кое-что хуже смерти – мы уничтожим его репутацию.
Оскал Морехшин превратился в улыбку.
–Его личную репутацию?
–Полагаю, можно сказать и так.
–Я гармонизирую.
Мне захотелось узнать, как Морехшин учила английский язык двадцать первого века. Вероятно, по искаженным историческим документам или по неполным цифровым файлам вПещерах архивов. Иногда она использовала выразительные идиомы, но порой ее речь напоминала отвратительный машинный перевод.
Я вопросительно посмотрела на Аниту.
–Я возьму ее с собой в1893год. Хуже не будет.
–Твою мать, Тесс, хуже будет! К тому же ты все равно не сможешь никого взять с собой.
–Ну, Морехшин говорит, что может отправить в прошлое несколько человек. Если это не так, мы поймем, что она мошенница. Если она говорит правду, мы приобретем ценного союзника в войне редактирований.
Швета шумно втянула воздух.
–Не могу поверить, что говорю это, но, по-моему, Тесс права. Беренис была мертва, и, вероятно, не она одна. Нам нужно сделать все возможное, чтобы остановить войну редактирований и помешать «комстокерам» уничтожить Машины.
–Нам нужно пройти по этой ниточке назад к самому началу,– кивнула Морехшин.– Только так можно выжить.
«Дочери» дружно закивали.
Мы проголосовали, и решение было принято единогласно. Морехшин отправится со мной сражаться с«комстокерами», но ненасильственными методами. Не важно, имеем мы дело с сильной дивергенцией, или с заговором с целью уничтожить Машины, или же это просто очередная стычка в войне редактирований,– мы сМорехшин заодно. Если только она не нарушит свое слово и не решит расправиться сКомстоком. Присмотревшись к ней, я обратила внимание на то, что радужная оболочка ее глаз абсолютно не имеет изъянов. Словно ее генетически подправили. Я опустила взгляд на свои руки: костяшки пальцев распухли, кожа сморщилась. Смогу ли я остановить Морехшин, если та решит, что убийство – единственный способ для достижения цели? После чего я со стыдом подумала, возникнет ли у меня желание это сделать.
Через два дня мы прибыли во Флин-Флон. У меня по-прежнему было официальное разрешение продолжать изучение Колумбовой выставки, и явписала Морехшин в свой скудный бюджет в качестве лаборанта-ассистента. После нескольких задержанных авиарейсов (как обычно) и сложностей с бронью в расписании Машины мы заняли исходную позицию. Быстро распространились слухи о том, что путешественница из будущего продемонстрирует новые функциональные возможности Машины, и свободные от дежурства техники собрались, чтобы увидеть все своими глазами. Такое необычное событие не шло ни в какое сравнение с появлением путешественника, облепленного сине-зелеными водорослями: многие не верили в то, что групповые путешествия возможны в принципе. Я внутренне приготовилась к неблагоприятному плану «Б», в котором «червоточина» не откроется и мне придется работать в одиночку.
Вокруг нас ожили четыре наковальни, выстукивая по камню легкий ритм. Обхватив левой рукой меня за талию, правой Морехшин почесала воздух над головой. У нее под пальцами материализовался черный квадрат, словно она открыла потайной шкафчик с выключателями, спрятанный в ткани реальности. Но только вместо тумблеров и кнопок в квадрате светились тонкие нити, заполненные пульсирующей жидкостью. Кое-кто из присутствующих ахнул, и япоймала себя на том, что широко разинула рот. Морехшин резко накрыла квадрат ладонью, и ее пальцы слабо засветились. Я вспомнила все вызубренные в школе правила работы Машины. Одно из самых главных ограничений заключалось в запрете одновременно отправлять в одну и ту же точку несколько современников. Бесполезно также было отправлять в одну точку несколько человек последовательно – подобные попытки предпринимались неоднократно, и результат порой оказывался катастрофическим.
Морехшин стиснула меня крепче, каменный пол заполнился илистой водой, и воздух взорвался пустотой «червоточины». Через какое-то мгновение мы поднялись на ноги, по-прежнему соприкасаясь, в полумраке заполненного дымом бревенчатого дома. Мы вернулись в1893год. Вместе.
Глава 15
Бет
Ирвин, Верхняя Калифорния (1992год н.э.)
За неделю до начала занятий отец собрал семейное совещание, чтобы обсудить, как он это называл, «наше соглашение». Начиная с четвертого класса, когда учителя вместо звездочек и грустных рожиц стали ставить настоящие оценки, я принимала на себя обязательства учиться на одни «А»
[51]. Если мне не удавалось выполнять свою часть соглашения, на меня накладывались санкции, которые оставались в силе до тех пор, пока не выставлялись новые оценки. Я хорошо помню, с каким сосредоточенным лицом мама, подкрепляя свои слова цитатами из книги по психологии, объясняла мне, восьмилетней, как школьнику важно поддерживать самодисциплину. Не сомневаюсь, родители до сих пор хранят «документ», где перечислены все обязательства, под которыми я подписалась тогда, соглашаясь с условиями.
