* * *
Когда Лиззи заехала за мной, она буквально прыгала от возбуждения.
–Чем ты занимаешься на зимних каникулах?
Официально каникулы назывались рождественскими, однако школьники – не христиане обычно придумывали для них другие названия.
Я уныло думала о том, что проведу две недели со своими родителями.
–Еще не знаю.
–Мы сХитер собираемся отправиться вБеверли-Хиллс на то частное выступление. Я слышала о нем от взрослых девчонок на том концерте в субботу.
–Что это за выступление?
–Насколько я поняла, в городе живет какая-то большая шишка из звукозаписывающей фирмы «Матадор», и он в канун нового 1993года собирается устроить предварительный показ инди-групп.
–Ну… Потенциально интересно.– Я произнесла это задумчивым тоном маститого ученого, что на нашем кодовом языке означало «Конечно, твою мать!».
Мы свернули в тупик, в конце которого стоял дом Хитер, шоколадного цвета, в точности такой, как и его соседи. Лиззи заглушила двигатель.
–Не хочешь сперва наширяться?– Лиззи одарила меня своей самой обаятельной улыбкой пирата-проказника. Впервые после того разговора сТесс я ощутила прилив беззаветной любви к ней. Это моя лучшая подруга, она разбирается в геологии, никогда не судит меня и при том остается непослушной бунтаркой, как Великолепная Гарсия. Я была права: больше мы никого не убьем. Да, произошла очень мерзкая вещь, но, быть может, это будет самым мерзким, что случится в моей жизни. Я затянулась из деревянной с пластиком трубки, которую нам, вопреки всем опасениям, продали в аптеке.
–Я так рада, что мы уберемся отсюда ко всем чертям через…– Я сосчитала по пальцам.– Через шесть месяцев? Как ты думаешь, мы сможем уже летом переехать вЛос-Анджелес?
Лиззи выпустила дым через плечо в мутный полумрак.
–Боюсь, до начала семестра нас в общежитие не заселят. Но, может быть, удастся что-нибудь придумать?
Мы еще несколько раз передали друг другу трубку, и наконец я почувствовала, как из меня выветриваются последние токсины отцовского взгляда. За запотевшими стеклами Ирвин постепенно испарялся, его бесконечно повторяющиеся контуры сменялись испанской колониальной архитектурой студенческого городка Калифорнийского университета и забетонированными двориками Восточного Лос-Анджелеса, залитыми пятнами света.
Когда Хитер впустила нас в дом, я увидела у нее за спиной в обеденном зале многолюдное семейное сборище – бесчисленных дядющек, тетушек, двоюродных братьев и сестер. Там был иХамид, убирающий со стола посуду. Волосы у него отросли. Когда он взглянул на меня, я вздрогнула, и это никак нельзя было списать на то, что какой-то инопланетянин взял в свои руки мою сердечно-сосудистую систему. Нет, это было лишь мое сердце, забившееся чаще. Хамид улыбнулся, и япоймала себя на том, что не пошла следом за Лиззи в комнату Хитер.
–Привет, Бет!
Выйдя в прихожую, Хамид неловко прислонился к вешалке с горой одежды.
Несмотря на то что в соседней комнате находились его родители, а мои подруги демонстративно остановились перед постером «Икс-рэй Спекс» на двери в комнату Хитер, у меня возникло ощущение, что мы здесь совершенно одни. Никто не мог нас услышать.
–Привет… Ты приехал на зимние каникулы?
–Да, на пару недель.– Хамид оглянулся на Хитер иЛиззи.– Я могу поговорить с тобой?
Гул у меня в голове нельзя было объяснить лишь несколькими затяжками «травки».
–Ну да… Конечно.
–Давай прогуляемся.
Я оставила Хитер иЛиззи слушать музыку, пообещав вернуться через несколько минут.
Воздух на улице ударил резкой прохладной сыростью, и яглубже засунула руки в карманы куртки. Какое-то время мы шли молча, переходя из одной лужицы света в другую, а наши тени вращались вокруг нас.
–Я много думал о прошлом лете,– наконец быстро заговорил Хамид.– Наверное, мне просто хочется понять, что случилось. По-моему, мы друг другу нравились, и внезапно ты перестала говорить со мной. Я рассказал об этом одной своей знакомой в общежитии (разумеется, не все, я не разглашал ничего личного), и она назвала меня ничтожеством. Я правда вел себя как ничтожество? Ты на меня злишься?
Стиснув кулаки, я подумала о том, что есть такие виды боли, испытать которые Хамид никогда не сможет, просто потому, что у него нет соответствующих органов. И все же многие виды боли были у нас общими.
–Нет, я не считаю тебя ничтожеством.
–Тогда в чем дело?
Я не собиралась ничего ему рассказывать, но вдруг выложила все.
–Тут такое дело… Я хочу сказать, ты тут ни при чем. Но я забеременела. Все это осталось в прошлом, проблема решена, но… Я не хотела говорить об этом.
–Матерь божья, Бет! Твою мать! О господи!..– Хамид умолк, словно впитывая сказанное мной.– Что ты имела в виду под «проблема решена»?
Мы свернули в другой тупик, еще не застроенный. Полоса чистого серого асфальта вела к прямоугольным участкам, засыпанным щебнем, где вскоре должны были появиться дома с двориками, на которых не поместится ничего, кроме столика, проткнутого складным зонтом. Остановившись, я окинула взглядом те невидимые места, где когда-нибудь будут жить такие же люди, как мы. Или не будут.
–Я сделала аборт.
–Почему ты мне ничего не сказала? Я мог бы…
–Что? Что ты мог сделать? Стать путешественником и отредактировать прошлое?– Я гневно бросила эти слова, прежде чем успела сдержаться. У меня мелькнула мысль: «Не то ли самое происходит с моим отцом? Какие бы чувства он ни испытывал, наружу выплескивается одна только ярость».
Хамид потер мыском ботинка землю.
–Как ты… Я хочу сказать… Это ведь незаконно?
–Да, незаконно.– Скрестив руки на груди, я сверкнула глазами.– Вот еще одна причина, по которой я не хотела говорить тебе об этом.
Хамид долго молчал. Когда он наконец снова заговорил, его слова прозвучали едва слышным шепотом.
–Кажется, я понимаю, почему ты ничего мне не сказала.
–К тебе это не имеет никакого отношения. Ты ничего не смог бы сделать.– Злость прошла; теперь я просто говорила.
–Понимаю, но… Мне ужасно стыдно. Это я во всем виноват.
–И я тоже виновата. Нельзя сказать, что я выросла в мире, в котором нет презервативов. Просто это было… Неудачное редактирование.
Печально улыбнувшись, Хамид покачал головой.
–Понимаю, но… Я хочу, чтобы ты знала: ты настоящий друг, раз сделала такое…– Он осекся, переполненный чувствами.– У меня не так уж много друзей, способных сделать ради меня такое.
–Я сделала это не ради тебя.
Резко развернувшись, я направилась обратно к дому Хитер прямиком через заросли. В глубине души я надеялась, что Хамид попытается меня догнать, но он этого не сделал.
