–Мне все равно.
Я с отвращением фыркнула. Однако я вынуждена была признать, что, когда мы подошли к«Алжирской деревне», у меня возникло такое ощущение, будто я вернулась домой. За два месяца моего отсутствия объединенные в профсоюз строители завершили возведение колеса обозрения (получив сверхурочные за ночную работу). Толпы народа заметно разбухли. О театрах «Мидуэя» писали такие знаменитости, как Марк Твен, что привлекало гостей с обоих побережий и из Европы. Прежде выставка напоминала скорее ярмарку, теперь это определенно был «Диснейленд». Семьи спорили, каким лакомством угоститься и на каком аттракционе прокатиться; мужчины в толпе жадно пили пиво, а девушки накупали сувениры. Выставка была в самом разгаре и будет завладевать разумом нации до самого своего закрытия в конце октября.
В театре мы сМорехшин застали самый конец утренних приготовлений. Асиль следила за тем, как рабочие расставляют стулья и занимаются освещением сцены. Несколько музыкантов репетировали свои партии.
Увидев нас, Асиль радостно вскрикнула и, подбежав, стиснула меня в объятиях.
–Я так рада, что ты вернулась! Мне пришлось выгнать трех швей, поскольку никто не умеет правильно нашивать монеты на куртки.– Затем она повернулась кМорехшин:– А вы… э… та кузина, о которой говорила Тесс?
Согласно нашей «легенде», мне пришлось срочно уехать вКалифорнию по семейным делам. Сейчас Асиль импровизировала.
–Да! Асиль, познакомься сМорехшин.
Женщины неуверенно посмотрели друг на друга.
–Морехшин, Асиль работает вместе со мной над нашим проектом.
–Я рада познакомиться с вами, сестра!
Асиль склонила голову набок, удивленная этим официальным приветствием из будущего.
–Добро пожаловать в«деревню», сестра,– ответила она в том же ключе.
Теперь, узнав про маток, я понимала, что для Морехшин понятие «сестра» не является чистой метафорой. Я попыталась представить себе мир, в котором маленькая группа женщин, способных к воспроизводству, выдает тысячи стерильных малышек-сестер.
Асиль занимали более прагматичные вопросы.
–Вы шьете так же хорошо, как иТесс?
–У меня есть многофункционал,– похлопала себя по карману Морехшин.
–Эта штуковина еще и шить умеет?– спросила я.
–Разумеется.
–Вот как?– Мне стало весело.– А убирать в доме она может?
Асиль хлопнула в ладоши, останавливая нас.
–Мне нет дела до того, как выглядят ваши принадлежности для шитья! Почините эти проклятые костюмы! Теперь мы выступаем по шесть раз в день.
В гримерке Асиль разложила юбки и рубашки в пышные кучки.
–Вот это еще можно спасти, а это… Даже не знаю.
Рассеянно взглянув на юбку с длинным разрывом, Морехшин провела по ткани своим инструментом.
–Я проверяла,– сказала она, заметив наше внимание.– Теперь я могу шить.
Одним плавным движением Морехшин провела указательным пальцем по дыре, направляя свечение многофункционала. Разорванная ткань соединилась. На ней появились небольшие пятнышки и дефекты, как и на всей юбке.
–Ты прибыла не из эпохи Тесс, да?– вопросительно подняла брови Асиль.
–Да.
–Давайте не будем обсуждать это здесь,– вмешалась я.– Асиль, расскажи, что́ я пропустила.
–Я попросила Сола пригласить профессиональную певицу, и она исполнила «Парня из села» водном из больших театров. Теперь ноты с песней идут нарасхват, плюс на представлениях всегда аншлаг.– Указав на ворох костюмов, Асиль вздохнула.– Вот почему вам предстоит столько работы.
–По-моему, ты не очень-то этим огорчена,– подтолкнула ее я.
–Знаешь, во всем Чикаго я единственная женщина, руководящая шоу. А может быть, и во всей Америке.– В голосе Асиль прозвучала явная гордость.
Морехшин оторвалась от ремонта расшитой золотом куртки.
–Ты принадлежишь к тем счастливым женщинам, кому удалось разорвать оковы своего времени.
Асиль кивнула, тряхнув толстыми черными косами.
–Пожалуй, ты права. И ты, должно быть, сделала то же самое.
–Нет. Вот почему я здесь.
Наступило гнетущее молчание. Я апатично взяла очередную разорванную вещь.
–Тесс, тебе будет очень интересно узнать кое-что.
–Да?
–Одна девушка из «Ирландской деревни» сказала мне, что женщины-управляющие намереваются посетить «Мидуэй», чтобы выяснить, как мы разлагаем общественную мораль. И догадайся, кто придет вместе с ними?– Асиль театрально выждала паузу.– Наш любимый выдающийся джентльмен из Нью-Йорка. Энтони Комсток. Он уже здесь, вЧикаго.
Меня охватила дрожь. Несмотря на мой рискованный визит в1992год, мы успели вовремя вернуться еще дальше в прошлое, чтобы подготовить коллективный ответ и осуществить редактирование. Я даже захватила с собой помощницу.
Морехшин прищурила свои пугающе прозрачные глаза.
–Это может стать точкой ветвления.
Я скрестила руки на груди.
–Подобное масштабное изменение не может стать следствием одного-единственного события…
Морехшин встала, держа на ладони многофункционал, пульсирующий белым свечением.
–Ты хочешь, чтобы женщины умирали? Хуже, чем умирали? Любое событие имеет потенциал расщепить ход истории.
Я застыла, пытаясь понять смысл ее странных изречений, гадая, сколько раз ей уже приходилось нарушать правила.
Асиль не обратила внимания на наше противостояние.
–Я знаю только, что на прошлой неделе Комсток добился закрытия в городе двух баров, не имевших лицензии. Он старается произвести как можно больше шума.
–Давайте противопоставим его шуму наш…– Морехшин умолкла, задумавшись.
–Наш план?– осторожно предположила я.
–Да. И хороший план.– Сев на место, Морехшин снова взялась за шитье.
Асиль кивнула.
–Предлагаю вечером встретиться в салоне уСофы.
* * *
На улице было жарко, темно и душно, однако в салоне Софы царил приятный уют. Я срадостью обнаружила, что уМорехшин нет никаких запретов на джин. По-видимому, алкоголь не относился к царственной пище.
Загасив сигарету, я принялась рассуждать вслух.
–Комсток упивается чувством победы. Нью-йоркские художники отбиваются от его судебных исков по обвинению в порнографии, газеты с удовольствием издеваются над ним. Однако именно это ему и нужно. Это реклама. Если Комстоку удастся закрыть театры «Мидуэя», это будет означать, что он вышел на новый уровень.– У меня дрогнул голос.
Софа кивнула.
–Первый вопрос в том, кто на его стороне?
