Быть может, я сумасшедшая, раз нахожу в этом что-то неправильное. Однако рука у меня болела. Отец утверждал, что мы всегда ходим на первом этаже обутыми, и яне могла поверить в то, что мать не знала об этом или ей это было не важно. Я подумала было о том, чтобы небрежным тоном сказать что-нибудь вроде «Помнишь, как вчера папа заявил, что обувь портит ковролин?» Затем мне захотелось закричать так, чтобы вся посуда на кухне разлетелась на мелкие осколки.
Я постояла еще какое-то мгновение, страстно желая, чтобы мать хотя бы оторвалась от книги и признала мое присутствие. Ничего. Или она действительно была поглощена чтением, или не хотела вмешиваться. Я даже не могла сказать, что хуже.
–Итак?– скрестил руки на груди отец.– Черт побери, где твоя обувь, Бет?
Пройдя в прихожую, я схватила сандалии. И мне не захотелось останавливаться. Не раздумывая, я распахнула дверь и вышла из дома. Быстро покинув наш тупик, я завернула за угол на дорожку, которая вела к общественному бассейну, находящемуся в нескольких кварталах от нас. Мне хотелось уйти как можно дальше к тому моменту, как родители сообразят, что меня нет дома. И не то чтобы прежде я никогда не нарушала правил, но раньше я хотя бы старалась делать это тайно. Я еще никогда не уходила из дома без разрешения родителей. Особенно сразу же после того, как отец на меня накричал.
У меня было такое ощущение, будто я попала в какую-то другую реальность, где никаких правил больше не существовало. Мои сандалии выстукивали по асфальту радостный ритм, со стороны бассейна доносились крики и плеск воды. Подойдя ближе, я увидела группу ребят из средней школы, играющих и толкающихся в воде. В двенадцать лет я летом занималась тем же, пережидая долгие недели, отделяющие детство от, как мне тогда казалось, совершенно взрослой жизни в старших классах. Я тогда была законченной конформисткой. Я обстригала ногти в идеальные параболы, носила бикини и выжимала на голову лимонный сок, чтобы на ярком солнце в волосах выгорали светлые пряди. Я носила жемчуг со школьными блузками и была абсолютно убеждена в том, что, если сброшу пять фунтов, стану наконец красивой. Но затем мы сЛиззи открыли для себя панк-рок.
Девочки в бассейне громко визжали, и даже издалека я видела, что у всех у них ногти на руках и ногах выкрашены одинаковым вишнево-красным лаком. Такой же в точности лак в свое время использовали и мы сЛиззи. За стеной шумозащитного экрана пронесся поезд, и моя ностальгия переросла в общую меланхолию. До меня вдруг дошло, что это, наверное, последняя возможность пройтись по железнодорожным путям, прежде чем я уеду в колледж и действительно стану взрослой.
Повернув в противоположную сторону от бассейна, я забралась на стену, вставляя босые пальцы ног в углубления в выщербленной штукатурке, и спрыгнула с противоположной стороны. Удар от приземления на пыльную землю разлился по ногам до самых легких. Вдалеке виднелся удаляющийся поезд. Это был товарный состав из бесчисленных прямоугольных вагонов, в которых могло быть все что угодно: товары, животные, ядовитые химикаты, нелегальные иммигранты. Следующий поезд должен был появиться не скоро, поэтому я поднялась по хрустящей под ногами насыпи и уселась на толстый рельс, нагревшийся на солнце. Размышляя, откуда взялась щебенка, я лениво покрутила в руке один камешек, изучая красноватые прожилки на темно-сером фоне. Вероятно, базальт – вулканическая порода, изобилующая минералами, которые при окислении дают рыжеватую ржавчину. Я швырнула камень обратно к его грубо обработанным собратьям. Какой-то вулкан миллионы лет назад извергнул горячие студнеобразные капли, а затем люди насыпали результаты этого извержения под безымянный отрезок железнодорожных путей вИрвине, Верхняя Калифорния.
Звук шагов прервал мои размышления, и я,подняв взгляд, увидела Лиззи, идущую по путям ко мне. Она остановилась шагах в двадцати от меня. В одной руке у нее был зажат «Волкман», в другой дымилась сигарета. Ну разумеется, Лиззи была здесь. Нам нравилось приходить сюда. Выпустив долгую струйку дыма, Лиззи неуверенно помахала рукой.
Сердце у меня завибрировало так сильно, словно я стояла рядом с колонкой во время барабанного соло. А зубы у меня тоже клацали? Прикусив губу, я поднялась на ноги. Больше всего на свете мне хотелось поговорить сЛиззи – с прежней Лиззи, какой она была до убийств, когда мы вместе изучали камни и обменивались друг с другом кассетами. Вот уже несколько месяцев я не видела свою подругу, и еще больше времени прошло с тех пор, как мы сказали что-то кроме «Привет!», случайно столкнувшись в школьном коридоре. Я собиралась покинуть Ирвин навсегда. Быть может, это наша последняя возможность поговорить друг с другом. Быть может, все снова будет нормально – не так нормально, как у нас дома, а действительно нормально, как в книге Джуди Блум
[58] про то, что пройти период полового созревания очень трудно, однако люди с этим справляются, а дальше все у них замечательно.
Подняв руку, я помахала в ответ. Лиззи сняла наушники, повесила их на шею, и мы неловко направились навстречу друг другу по затвердевшим останкам великого извержения.
–Привет!– Лиззи потеребила провод от наушников, избегая смотреть мне в глаза.
–Как дела?– постаралась как можно небрежнее произнести я.
–Да вот, решила прогуляться. Слушаю «Черную Образину».– Лиззи украдкой взглянула на меня.
–Круто.
Какое-то время мы продолжали в том же духе; балансируя на рельсе, обсуждали летние каникулы и планы на будущее. Мы обе устроились в общежитии Калифорнийского университета, но в разных корпусах. В первом семестре у нас обеих должен был быть курс химии, и мы поделились предположениями о том, каким он будет, трудным или легким.
В какой-то момент разговор перестал казаться странным, став таким, каким был всегда. Больше никто не хотел говорить со мной о науке, и мне этого очень не хватало.
–Похоже, у тебя все в порядке.– Лиззи слегка поморщилась, словно у нее оставались какие-то сомнения.
Я подумала о своих родителях, которые, вне всякого сомнения, сейчас кипели дома, обсуждая, как меня наказать.
–Да, у меня все хорошо. А утебя как дела?
Лиззи опустила голову, и волосы упали ей на лицо.
–Нормально. Мне тебя не хватает. Я бы хотела и дальше общаться с тобой. Понимаю, ты по-прежнему на меня злишься и все такое.
–Я не злюсь. Просто…– Я постаралась подобрать нужные слова.– Просто мне кажется, что мы совершили что-то очень плохое.
–Что?– издала смешок Лиззи.– Это те парни были плохими. Мы оказали всему миру любезность.
–Нельзя просто так убивать людей. Это ничего не меняет. Ну, это все равно как нельзя вернуться назад в прошлое и убить Гитлера, потому что вместо него будет какой-нибудь Битлер или Цитлер. Его место займет другой, иВторая мировая война все равно разразится. Как нам рассказывали про путешествия во времени на уроках геонауки.
