Мой руководитель остался очень доволен доставленными мною данными, которые он тотчас же использовал для своей статьи о том, почему у борцов за избирательные права женщин долгая история неудач. Я была упомянута в списке тех, кто помогал работать над статьей, и руководитель сразу же предложил мне новое задание – на этот раз наблюдать за работой комиссии государственного департамента, оценивающей, следует ли финансировать деятельность правозащитных организаций на Гаити.
–Возможно, ты сделаешь карьеру, наблюдая за ключевыми политическими неудачами,– задумчиво произнес он.– Как ты отнесешься к тому, чтобы отправиться на Гаити в конец восемнадцатого века и задокументировать то, как было подавлено восстание рабов
[70]? Там ты также легко сойдешь за свою.
Посмотрев в его водянистые голубые глаза, я перестала думать, что это все от неведения и на самом деле он хочет как лучше. Руководитель издевался надо мной, при этом бесцеремонно пользуясь результатами моих исследований. Именно тогда я решила для себя, что смысл путешествий – не наблюдать историю, а менять ее.
Я записала свои впечатления от революции на Гаити в другом документе. Хочется надеяться, что, раз вы читаете эти воспоминания, вы в той линии времени, где мои редактирования не были отменены. Восстание завершилось победой, хотя в боях я едва не лишилась руки. По линии времени разбежалась волна преобразований. Семьдесят лет спустя сторонники отмены рабства и борцы за избирательные права женщин торжествовали вместе, когда Гарриэт Табмен избрали вСенат Соединенных Штатов. Когда я вернулась в1991год, мой руководитель встретил меня совершенно иначе. Он сразу же предложил упомянуть мою фамилию первой в списке авторов статьи о том, что́ делает успешным восстания рабов. В кабинете я увидела еще несколько темнокожих. В результате даже мелочи оказали очень сильное воздействие.
Я не верю, что я одна ответственна за изменение линии времени. Я была лишь одной из многих, кто осуществлял редактирование на протяжении нескольких поколений. Из путешествия на Гаити я усвоила то, что сейчас пытаюсь донести до своих студентов и до «Дочерей Гарриэт»: нет ничего неминуемого, и всегда приходится возвращаться в прошлое глубже, чем ожидалось.
Но, как я уже говорила, я не рассказываю им о путешествиях вниз по линии времени все, что помню. Я не хочу, чтобы мои студенты и«Дочери» знали, насколько близки мы были к другой версии истории. Я хочу, чтобы у них была надежда.
Глава 28
Тесс
Ракму, территория Османской империи… Чикаго, штат Иллинойс… Нью-Йорк, штат Нью-Йорк (1893–1894 годы н.э.)
Мы отвели себе шесть месяцев на то, чтобы завершить редактирование Комстока, но целых три недели нам сМорехшин не удавалось найти каюту на борту судна, отплывающего вАмерику. Задержка крайне раздражала нас, но зато она дала мне возможность побыть дольше сАнитой, обдумывая все случившееся. Для того чтобы зарабатывать на жизнь, дожидаясь нас, Анита устроилась на работу вАмериканский геофизический союз, а также взялась вести занятия вТехническом университете Ракму. Тем временем Си-Эль путешествовали в прошлое и обратно, проводя анализы и стараясь получить представление о том, что могут означать сбои в работе интерфейса Машины.
Пока я занималась исследованиями в библиотеке АГС, мне удавалось отодвигать в сторону эмоциональное головокружение, порожденное тем, что произошло сБет. Местный аптекарь привык к моим просьбам приготовить отвар ивовой коры, от которого у меня в желудке все горело, но зато хоть чуточку уменьшалась практически постоянная головная боль. По прошествии двух недель дела стали так плохи, что для борьбы с болью мне пришлось купить немного опиума.
Я старалась держать все в себе, однако обманывать Аниту долго было очень непросто, ведь мы жили вдвоем в маленькой комнате. Как-то раз Анита вернулась из университета рано и застигла меня сидящей у окна: якурила опиум и выпускала дым на улицу.
–Тесс!– всплеснула руками Анита.– Ты же знаешь, как быстро возникает привыкание к этой гадости!
–Извини. Я прибегаю к этому нечасто. Иногда боль такая, что я не могу спать.
–У тебя по-прежнему болит голова? От двойственных воспоминаний?
Анита присела на край койки, а яубрала остатки опиума в серебряную табакерку. Я выкурила совсем немного, однако резкая боль уже приглушилась до ноющего зуда. Наверное, я была не совсем в том виде, чтобы вести серьезный разговор, но я понимала, что Анита от меня не отстанет.
–Корреляция еще не означает причинно-следственную связь, поэтому нельзя утверждать, что боль связана с моими воспоминаниями,– пробормотала я.– К тому же воспоминания – это не самое страшное. Скорее, это… чувства.
–Что ты имеешь в виду?
–Я была уверена в нашей миссии. В том, что мы определенно сделаем нашу линию времени лучше. Но теперь… У меня двойственные ощущения. Что, если мы только сделаем хуже?
–То же самое не раз испытывала я, после того как умерла моя мама,– вздохнула Анита.
–Подожди, что ты сказала?– Опиумный дурман немного развеялся.– У тебя умерла мать? Почему ты мне ничего не сказала?
–Это случилось сразу после того, как ты отправилась в путешествие, и навалилось еще столько всего… Наверное, мне просто не хотелось тебя втягивать.
Я вспомнила мать Аниты – суровую женщину по имени Ивонна, которая воспитала Аниту одна, работая в больнице сначала медсестрой, затем, когда у нее появилось время, чтобы продолжить обучение, врачом. Когда Ивонна приезжала вЛос-Анджелес, я частенько ужинала с ней иАнитой. Я слышала рассказ о том, как Ивонна связалась с отцом Аниты, путешествуя по Великобритании вместе с друзьями-хиппи. Я не совсем понимала отношения родителей Аниты, ярких представителей поколения бэби-бума, наполовину традиционные, наполовину свободные. Официально они так и не поженились, но отец Аниты поддерживал семью материально, дал дочери свою фамилию, а на лето приглашал ее вЛондон, Мумбай иСингапур. Он появлялся в жизни Аниты и снова исчезал, но Ивонна была рядом постоянно. Анита регулярно ей звонила и писала. Я не могла поверить в то, что мы говорили о моих дурацких головных болях, в то время как Аните приходилось нести такое горе.
–Анита, прими мои соболезнования. Что произошло?
–Знаешь… Просто старость. Мама умерла во сне. Но почему-то от этого только хуже. Вроде бы пришло время, все получилось мирно и естественно, однако я оказалась к этому не готова. Мне кажется, будто я не в той линии времени, даже несмотря на то что умом я понимаю – рано или поздно это должно было произойти. Внезапно я не могу понять, кто я такая, черт возьми. Понимаешь, кроме меня самой, только мама и помнила меня в детстве. Мне постоянно хочется спросить у нее совет, и мне кажется, что я ее вижу…– Голос Аниты дрогнул, однако она не расплакалась. Но почему-то от этого ее лицо показалось мне даже более горестным и скорбным.
