Эта комната стала нашей неофициальной штаб-квартирой. Впервые мы встретились в холодный, промозглый вторник. Асиль разбирала макеты нот нового танцевального хита. Обложка должна была стать двухцветной, иАсиль красной чернильной ручкой отмечала, где должно находиться название, выведенное затейливым шрифтом с завитушками и цветочками. Наконец она подняла взгляд на нас сМорехшин, выжидающе застывших перед столом. Здесь, в самом сердце процветающего музыкального предприятия, было как нигде очевидно, что Асиль принадлежала к тем немногим женщинам конца девятнадцатого столетия, кому удалось освободиться от рамок своего времени. Отчасти это произошло благодаря ее таланту и энергии, но также сыграло свою роль удачное редактирование, вследствие которого ее начальник-мужчина признал оба этих качества и возблагодарил за них Асиль.
Я не сомневалась в том, что она изогнет историю, освобождая место для других таких женщин, как она сама.
Асиль жестом предложила нам сесть за стол, и мы какое-то время обсуждали ее планы насчет акции вНью-Йорке.
–Но как мы сможем это устроить?– спросила я.– Комсток просматривает почту. Памятуя о том, что произошло сСофой, мы должны исходить из предположения, что он все еще следит за нашей перепиской. Если Комсток шпионит за нами, мы не можем ни с кем связаться по почте.
На лестнице загромыхали шаги, один из наборщиков постучал в дверь.
–Мисс Асиль! Сколько экземпляров «Чикагской танцевальной польки» нам нужно?
–Отпечатайте два десятка.– Асиль махнула рукой, отпуская наборщика.
Это навело меня на одну мысль.
–А что, если мы разошлем по почте нечто, с виду совершенно невинное? Можно выпустить специальное издание песни хучи-кучи, но под новым названием, совершенно безобидным, вроде… Ну, например, «Парень из села». А вброшюру с нотами включим описание нашей акции.
У Асиль загорелись глаза.
–Что, если мы устроим танцевальный конкурс? Двадцать пять долларов за лучшее исполнение… «Парня из села».– Она хихикнула.– Не сомневаюсь, мы сможем уговорить кого-нибудь из «Четырех сотен» снять помещение и выделить призы.– Асиль имела в виду группу наиболее влиятельных нью-йоркских аристократов, чье число предположительно никогда не превышало четыре сотни. В бульварной прессе крутились слухи о том, что на закрытых вечеринках группы выступали танцовщицы, подражающие принцессе Асинафе.
–И как мы это провернем?– Морехшин своим многофункционалом сверлила в столешнице дырки, после чего заделывала их. Когда Асиль, заметив это, гневно сверкнула глазами, она обиженно промолвила:– А вчем дело? Я тренируюсь.
Я задумчиво покрутила в руке карандаш.
–В Нью-Йорке должны найтись богатенькие глупцы, горящие желанием пригласить к себе девушек, исполняющих хучи-кучи.
–Знаете, кто по-настоящему глуп и при этом близок к«Четырем сотням»? Арчибальд Фрезер, сын того типа, который устраивает представления с животными.– Асиль возбужденно отложила макет нот.– Его отцу принадлежат дрессированные тюлени и слоны, он продает миллионы билетов. Сол с ним знаком и может нас ему представить. Если мы провернем такое, это благоприятно скажется на его бизнесе.
Затем мы сАсиль обсудили, когда устраивать акцию. Проблема заключалась в том, что я не была вНью-Йорке уже больше десяти лет, с тех пор как общалась с группой Эммы Гольдман. Асиль же знала город только по рассказам Сола и из газет.
Как это ни странно, выяснилось, что Морехшин обладает глубокими познаниями по части Нью-Йорка Золотого века.
–Вам известен банкетный зал «Шеррис»?– спросила она.– Именно там любят собираться «Четыре сотни».– Затем она рассказала нам оЛуисе Шерри, чьи услуги были настолько востребованы нью-йоркским бомондом, что ему дважды приходилось перебираться в более просторные помещения, способные вместить все больше и больше народа.
–Давайте нацелимся на этот зал или на что-нибудь в таком духе,– сказала я. После чего озадаченно повернулась кМорехшин.– Откуда тебе так хорошо известны обычаи высшего света Нью-Йорка этого периода?
–Английский язык атомной эры я учила по историческим романам. Никто не задает вопросов, если женщина увлекается древними гетеросексуальными любовными историями.
* * *
На протяжении двух следующих недель Асиль, Сол, Арчибальд Фрезер и администратор «Шеррис» обменялись целым потоком писем. Как и было обещано, Арчи оказался светским повесой, не знающим, куда потратить деньги. Своим предложением пригласить приятелей-холостяков, чтобы те стали «жюри» конкурса, Асиль купила его с потрохами. Она занялась хозяйственной стороной: деньгами, угощениями, организацией зала и оформлением сцены, аАрчи рассылал телеграммы с бесполезными советами насчет ленточек и призов. Все было как в старые добрые времена в«Алжирском театре».
Мы назначили конкурс на конец апреля. До этой даты оставалось еще пять месяцев; ктому времени станет тепло, и«Четыре сотни» будут готовы к шумным гулянкам после Великого поста, следующего за зимними балами. Это также дало нам уйму времени на то, чтобы покрыть все Восточное побережье «специальным памятным изданием» хита «Мидуэя» под названием «Парень из села», выпущенным компанией «Нез. музыка». Всю последнюю страницу заняло объявление о танцевальном конкурсе, который должен был состояться под председательством Арчибальда Фрезера в банкетном зале «Шеррис». Всем участникам предстояло собраться у служебного входа, после чего каждому будет выделен один сопровождающий и один музыкант.
Мы ни словом не упомянули про хучи-кучи и danse du ventre, чтобы наше объявление проскользнуло незамеченным мимо первой линии цензоров Комстока. Однако любой танцор, знакомый с песней, должен был сразу понять, о чем именно идет речь. Если все пойдет по плану, Комсток ничего не заподозрит до тех пор, пока мы не окажемся вНью-Йорке, и тогда ему предстоит унизительное столкновение с нами в«Шеррис».
Голова у меня болела все сильнее, и яотсчитывала дни отваром ивовой коры и трубками опиума. Мы сМорехшин работали в музыкальном магазине. Мы сняли на двоих более просторную комнату над бывшим салоном Софы. У меня бывали ночи плохие и не очень плохие, но я чувствовала себя нормально только в те дни, когда получала очередное письмо от Аниты. Ей удалось заинтересовать нескольких учеников девятнадцатого столетия идеей коллективного действия, несмотря на то что в то время в геонаучных отделениях господствовала теория личности в истории. Мне хотелось снова оказаться вместе с ней вКалифорнийском университете, а затем вернуться в храм Аль-Лат кСофе. Быть где угодно, только не здесь, потому что тут я по утрам коченела от холода, а воспоминания черной сажей пачкали мой рассудок.
* * *
Самую мощную рекламную кампанию по продвижению нашего конкурса мы начали в конце марта, разослав по почте свежеотпечатанные приглашения и афиши. Я взялась за работу с дрожащей, изголодавшейся энергией медведя, проснувшегося после зимней спячки. Пресса окрестила предстоящий конкурс «Музыкальным ревю принцессы Асинафы», а«Четыре сотни» называли его «веселой гулянкой Арчи». В магазине бойко расходились ноты с«Парнем из села». К тому времени как мы перебрались в отдельную квартиру вНью-Йорке, из печати вышел уже десятый тираж. Вот почему Сол, довольно попыхивая сигарой, без единого возражения оплатил нашу поездку.
