–Вы что, никогда не спите?– воскликнул Майя, не сумев скрыть раздражения.
–Ваша светлость,– ответил Бешелар,– вчера на это не было времени, но сегодня Адремаза и капитан Ортема, по всей видимости, найдут смену для меня иКалы Атмазы. Если их кандидатуры будут угодны вашей светлости, мы будем охранять вас по очереди. Но мы ваши Первые Ноэчарей,– воскликнул он с неожиданной горячностью, подчеркнув слово «мы». Несомненно, он имел в виду и себя, иКалу.
Майе захотелось спрятать лицо в ладонях и заплакать от стыда. Мысленно он проклинал Бешелара, в товремя как воин выполнял нелегкую работу, за которую он, Майя, даже не догадался поблагодарить своего телохранителя.
«Ты уже стал заносчивым,– сказал он себе.– Счел само собой разумеющимся то, что стражники должны круглосуточно охранять тебя». И какой-то тихий, коварный голосок добавил: «Как и подобает императору». Майя решительно вскочил с кровати.
Эша иАврис словно только этого и ждали: они появились в дверях и сообщили, что ванна готова, что даченсол Аттередж и его ученики работали всю ночь и прислали несколько костюмов, а также просили уверить его светлость в том, что одежды для коронации будут готовы вовремя. Эти слова и суета слуг вокруг его персоны расстроили Майю еще больше. Но он пошел за ними, печально рассматривая то, чего не заметил вчера от усталости.
С помощью нескольких искусно расставленных ширм из матового стекла императору создавали иллюзию уединения в ванной комнате. Он принял ванну, оделся, после чего Аврис причесал его. К изумлению и досаде своих эдочарей, он полностью отказался от украшений.
–После коронации,– сказал он. На самом деле он предпочел бы никогда не носить драгоценностей. Они напоминали ему об отце.
Майя завтракал в присутствии телохранителей и той же боязливой служанки, которая подавала ему ужин. Едва он успел отпить глоток чая, дверь отворилась, и вошел Ксевет, нагруженный очередной охапкой писем. Майя, который в это время угрюмо размышлял о драгоценных камнях, не дал Ксевету заговорить о делах:
–К кому нам обратиться по поводу нашей императорской печати?
–Ваша светлость,– приветствовал его Ксевет и положил стопку писем на край стола. Служанка налила ему чаю.
–По традиции, этот вопрос находится в компетенции лорд-канцлера.
–Правда?– задумчиво переспросил Майя.
–Лорд-канцлер отвечает за изготовление личных печатей,– тщательно подбирая слова, подтвердил Ксевет.
–Чем вы вчера запечатывали письма, отправленные от нашего имени?
–Печатью дома Драджада,– сказал Ксевет.– Нам кажется, едва ли кто-нибудь осмелится утверждать, что письма поддельные.
–Едва ли,– согласился Майя, иКсевет, казалось, немного успокоился.– Мы не думаем, что лорд Чавар лично изобретает изображения для печатей.
–О нет, разумеется, нет. Это входит в обязанности даченсола Хабробара.
–Вы не могли бы… то есть, нам следует призвать даченсола Хабробара для обсуждения этого вопроса, или?..
–Мы все устроим, ваша светлость.
–Благодарим вас,– вздохнул Майя.– Мы видим, что вы принесли новые письма.
–Да,– кивнул Ксевет.– Свидетели – не единственные, кого обеспокоило нежелание императора явиться придворным.
–А нам следует сделать это?– спросил Майя.– Дать аудиенцию?
–Нет, ваша светлость,– успокоил его Ксевет.– Придворным не помешает небольшая встряска. И скоро они все равно увидят вас.– Он вежливо кашлянул и заметил:– Вдовствующая императрица написала вам.
Майя, поглощенный другими заботами, почти забыл о вдовствующей императрице. Взглянув на часы, он понял, что уже через час ему придется ее принять.
–Мы согласились дать ей аудиенцию в десять часов,– объяснил он.– Она писала нам вчера.
–Ваша светлость очень добры,– пробормотал Ксевет и подал ему письмо.
Майя сломал печать и прочел:
Эрцгерцогу Майе Драджару,
наследнику трона империи Этувераз.
Приветствуем Вас.
Нас крайне разочаровал Ваш холодный ответ. Теперь мы видим, что рассказы покойного императора, Вашего отца, оВашем характере, которым мы не доконца верили, считая их предубеждениями представителя старшего поколения, в действительности вполне правдивы.
Мы будем вЧерепаховой Комнате в десять утра.
С надеждой и сочувствием,
Ксору Драджаран, Этувераджид Джасан.
Майя довольно долго размышлял над этими строками, затем спросил:
–Вдовствующая императрица… какая она?
–Ваша светлость,– Ксевет снова деликатно кашлянул.– Она очень молода и несколько… сумасбродна.
–Ксевет, умоляем вас, выражайтесь яснее!
Секретарь поклонился.
–Императрица – избалованная женщина, ваша светлость. Она молода и красива, и покойный император относился к ней как к кукле. Она добивалась своего с помощью слез и истерик, а когда слезы перестали действовать на пожилого, уставшего от жизни мужчину, который похоронил трех жен, в ход пошли недомогания: обмороки, головокружение, нервное истощение. Она жаждала власти, но ваш отец был слишком умен, чтобы допустить ее к управлению империей.
–В таком случае, сейчас она ищет пути получить желаемое?
–Да, ваша светлость, весьма вероятно.
Повисло молчание, холодное и тяжелое, как льдина. Майя набрал воздуха в легкие и спросил:
–Какого мнения придерживался о нас покойный отец?
Он заметил, что Ксевет в страхе покосился наБешелара, и понял, что ему лучше было бы этого не знать. Но…
–Мы должны это услышать. Мы не можем общаться с теми, кто судит о нас по рассказам нашего отца, не зная, что о нас думают.
–Ваша светлость,– едва слышно прошептал Ксевет, не поднимая головы.– Вы знаете, что он не любил вашу матушку.
–Да,– вздохнул Майя.– Мы знаем.
–Со своими приближенными он не обсуждал ни ее, ни вас, ваша светлость, но при дворе ходили разные слухи. Некоторые от слуг. Другие, боюсь, распространяла сама императрица Ксору.
–Зачем?
–От скуки. Из мелочной злобы, любви к дворцовым скандалам. Большая часть этих историй – ложь, и мы настоятельно советуем вашей светлости не обращать на них внимания.
–А остальная часть?
Он знал, что загнал Ксевета в угол, и ему стало жаль придворного и стыдно за себя. «Вот каково быть императором,– подумал он.– Не забывай об этом».
Ксевет капитулировал с присущими ему изяществом и тактом.
–Покойный император говорил – иногда на публике,– что члены правящей династии Бариджана деградировали из-за близкородственных браков. В частных беседах он утверждал, что императрица Ченело безумна, и что вы унаследовали от нее душевную болезнь. Он часто употреблял слово «противоестественно», хотя никто точно не может сказать, что он имел в виду.
