–Осмин Данивин?– спросил Майя. Она ахнула и снова поклонилась.
–Пожалуйста, не беспокойтесь. Уверяем вас, мы не желаем взволновать вашу матушку. Мы не будем заходить к ней, если вы считаете, что это ей повредит.
–О нет,– воскликнула осмин Данивин, сделав над собой явное усилие, чтобы успокоиться.– Мы хотели сказать, ваша светлость, что наша матушка очень обрадовалась вашему визиту и искренне желает вас видеть. Как и мы, она сожалеет о том, что не может приветствовать вас как полагается. Видите ли, после удара…
–Пожалуйста, не нужно,– быстро перебил ее Майя, придя в ужас при мысли о том, что женщина должна извиняться за смертельную болезнь матери.– Это совершенно неважно. Мы можем войти к ней?
–Разумеется, ваша светлость,– сказала осмин Данивин; иони вчетвером прошли по короткому коридору в спальню осмеррем Даниваран. В полумраке кровать была похожа на голубовато-лиловую гору, а кружевные занавески, собранные фестонами, напоминали облака. Осмеррем Даниваран сидела, облокотившись на подушки; она показалась Майе очень хрупкой. Лицо и волосы женщины были совершенно белыми. На их фоне цветной желто-розовый домашний жакет казался жестокой насмешкой над ее болезнью.
Услышав шаги, она открыла глаза – выпуклые светло-зеленые глаза были единственным, что помнил Майя. Она хрипло и невнятно произнесла что-то, очевидно, императорский титул, иМайя заговорил:
–Добрый вечер, осмеррем Даниваран. Мы рады снова увидеться с вами.
–Рады,– повторила она более разборчиво и протянула дрожащую руку, похожую на куриную лапку.
Майя взял ее за руку, стараясь, чтобы его кольца не оцарапали кожу, и, повинуясь ей, подошел к кровати. Она не отпустила его пальцы, прищурилась, словно старалась разглядеть его лицо, и сказала:
–Хороший мальчик.
–Она имеет в виду, что вы были хорошим мальчиком, ваша светлость,– вмешалась осмин Данивин.– Она рассказывала нам о вас после похорон, о том, что вы были вежливым и тихим.
–Мы помним ее,– сказал Майя.
Он склонился над осмеррем Даниваран и решил отбросить формальности; было нелепо изображать императора перед умирающей женщиной. Он мягко произнес:
–Я вас помню. Но яне знал вашего имени. Я хотел поблагодарить вас.
Она улыбнулась кривой, неестественной улыбкой и слабо потянула Майю за руку. Прижалась губами к тыльной стороне его ладони, потом отпустила его. Ее ресницы дрогнули, веки опустились, и тело обмякло.
–Она часто засыпает вот так внезапно,– объяснила осмин Данивин. Майя, который на кошмарное мгновение решил, что осмеррем Даниваран умерла, заметил, что она дышит. Он повернулся и позволил хозяйке отвести себя обратно в гостиную.
–Можем ли мы что-нибудь сделать для вашей матушки, чтобы она чувствовала себя более уютно? Возможно ли как-то облегчить вам уход за ней?
–О! Благодарим вас, ваша светлость,– взволнованно ответила осмин Данивин.– Есть одна вещь, но мы не уверены, стоит ли упоминать об этом.
–Пожалуйста, скажите. Все, что угодно. Ваша матушка была добра к нам в товремя, когда мы отчаянно нуждались в добром отношении. Мы желаем вознаградить ее.
Он услышал шорох одежды Даджиса, беспокойно переминавшегося с ноги на ногу, и решил, что выразился опрометчиво. Но осмин Данивин поверила ему. Она выпалила:
–Уголь!
И прикусила язык – видимо, пожалела о своей несдержанности.
–Уголь?
–Здесь так холодно,– наполовину извиняющимся, наполовину отчаянным тоном объяснила она.– А цены на уголь постоянно растут. Матушка все время зябнет, даже когда нам кажется, что комнаты достаточно хорошо протоплены. Мы бы отвезли ее на юг, но она не всостоянии путешествовать. Ваша светлость, мы не хотели попрошайничать, но мы в отчаянии, а вы спросили, чем можно помочь… Это действительно поможет матушке, она будет лучше себя чувствовать…
–Мы позаботимся об этом,– пообещал Майя, и осмин Данивин едва ли не распростерлась перед ним на полу и принялась благодарить его так горячо, что он рад был поскорее уйти.
Вернувшись вАлкетмерет, он прежде всего велел Ксевету проследить за тем, чтобы в апартаменты Данивада бесплатно поставляли уголь; Ксевет ответил своим обычным «да, ваша светлость», и сделал пометку в блокноте. «Да,– подумал Майя,– “мы позаботимся об этом”, приказав другим сделать все необходимое. Так мы расплачиваемся с теми, кто проявил доброту по отношению к нам». Но он понятия не имел, как и откуда взять уголь, и знал, что если попытается, то лишь смутит и напугает дворцовых служащих.
С такими мрачными мыслями император Эдрехасивар VII отправился в постель, и его сон был беспокойным.
Глава 17
Ужин у посла
Утро того дня, на который был назначен прием у посла Бариджана, выдалось ясным и морозным. Окна в спальне Майи покрылись ледяными узорами, и невозможно было разглядеть, что происходит снаружи. Личные слуги хлопотали вокруг императора и без конца спрашивали, не холодно ли ему, и нежелает ли он надеть еще один комплект шелкового белья.
–Пожалуйста, успокойтесь, ничего не нужно,– отказывался Майя. Ему казалось, что он похож наБарчах’каладим. Так называлась бариджанская игрушка в виде кукол-воинов, вложенных друг в друга, причем каждый следующий воин был все более свирепым на вид. Дополнительный слой одежды не мог согреть Майю, зато окончательно лишил бы его способности шевелить руками и ногами.
–Если вы замерзнете, ваша светлость,– строго сказал Эша,– обязательно вернитесь. Мы на всякий случай будем держать белье у камина.
–Вы очень добры,– искренне ответил Майя. Десять предыдущих лет никого не волновало, тепло ему или холодно.
–Это наша работа, ваша светлость,– повторил Эша обычные слова Ксевета. НоМайя знал, что секретарю и слугам все равно приятно слышать слова благодарности.
На завтрак подали овсянку с курагой и медом. Повара откопали где-то гигантский зеленый самовар на четырех позолоченных ножках в виде когтистых звериных лап. Майя решил, что этой штуке по меньшей мере лет двести. Чай был очень крепким и очень горячим, иМайя заставил Ксевета тоже выпить чашку.
К великой радости Майи, как раз во время завтрака, когда Ксевет рассказывал ему о планах на день, привезли его личную печать. Кольцо принес курьер. Даченсол Хабробар как член правительства имел право пользоваться услугами курьерской службы, даже если посылку доставляли в пределах Унтэйлейанского Двора. Курьер оказался потомком гоблинов, темнокожим и темноволосым. Словно желая бросить вызов этикету, он украсил черные косы алыми лентами. Майя сразу понял, что они сКсеветом друзья. Он попросил курьера подождать на случай, если кольцо не подойдет, и кивком разрешил секретарю выйти из комнаты. Из-за закрытой двери донесся жизнерадостный смех, аМайя склонился над шелковым стеганым мешочком, чтобы Бешелар иКала не увидели выражения его лица.
Печатка представляла собой тяжелый платиновый перстень без каких бы то нибыло украшений, если не считать эмблемы, искусно вырезанной на верхней плоской стороне. Кошка-змея с пушистыми усами и длинным чешуйчатым телом показалась Майе совершенной. Надевая кольцо на безымянный палец правой руки, Майя испытал странный, дикий восторг; он торжествовал над отцом, который когда-то отверг этот рисунок. Печатка была довольно массивной, однако Майя уже привык к весу колец (сегодня – золотых с топазами и тигровым глазом). Печатка принадлежала ему. Пусть это были всего лишь детские фантазии, но она не казалась ему ни громоздкой, ни тяжелой.
