– Почему ты поцеловал мисс Уиллитс? – Она отвела глаза от пейзажа и взглянула на него. – И почему ты чувствуешь, что должен исправить содеянное?
Куин пожал плечами.
– Я думал, что с Малькольмом случится второй удар, если я что-нибудь не предприму. Он готов был отхлестать меня кнутом.
– Он так заботится о ней?
– Он очень любит ее. Она ему скорее как дочь.
– Почему ты поцеловал ее?
Куин опустил глаза, не желая объяснять смятение чувств, которое пробудила в нем Мэдди Уиллитс с того момента, как он впервые ее увидел.
– Знаете, не могу сказать ничего определенного. Она… она очень плохого мнения обо всей аристократии и чересчур четко излагает все, что у нее на уме. И, полагаю, я хотел доказать ей, что не все обладатели титула подобны Чарлзу Данфри, который отверг ее, или тому подлецу, который перед этим погубил ее репутацию.
– Что, как я понимаю, он сделал, поцеловав ее, в то время как должен был находиться за тридевять земель от нее.
– Да, мама, я вижу проведенную вами параллель, большое спасибо, – сухо ответил Куин.
– Ты поссорился с Элоизой? – Она пристально взглянула на сына.
– Нет, конечно, нет. Почему вы спрашиваете об этом?
– Ты никогда не был волокитой и дамским угодником, Куин. По крайней мере, ты никогда не сообщал своему отцу или мне, если это случалось. – Она повернулась к окну. – Однако я предполагаю, что если ты и волочился, то леди должны были занимать более твердое положение в обществе, чем мисс Уиллитс, или вовсе не иметь никакого статуса.
Куин уже не раз обдумывал все это.
– Я знаю. – Он направился к южной гостиной. – Но я дал слово и не мог отвезти ее в Уэрфилд. После визита туда у нее не осталось бы шансов вернуться в общество. Поэтому я подумал, что вас… можно убедить помочь мне.
– Твой отец не станет вмешиваться в это дело.
– Но его здесь не будет, – Куин вернулся и взял ее за руку. – Вы поможете мне искупить вину, мама?
Ее глаза сверкнули.
– Она обозвала Льюиса высокомерным и эгоистичным.
– И помпезным.
Герцогиня засмеялась.
– Если это так важно для тебя, конечно, я помогу. – Однако она моментально посерьезнела. – Но только в известных пределах, Куин; Я не позволю, чтобы имя Бэнкрофтов было замешано в скандале, в этом я солидарна с твоим отцом. Если общество вновь отнесется к ней неодобрительно, ее нужно будет отослать туда, откуда она приехала. Согласен?
Куин глубоко вздохнул, испытывая неимоверное облегчение. По крайней мере, еще несколько недель Мэдди побудет рядом с ним.
– Согласен.
Глава 8
– Мне не нужна швея, я сама могу сшить себе платья.
Мэдди смотрела на Куинлана, стоявшего в дверях отведенной ей спальни и тоже не сводившего с нее глаз. Горничная, находившаяся возле двери, отчаянно хотела убежать, но не могла сделать этого, не потревожив маркиза.
– Вам необходимо выглядеть презентабельно – это часть моего обещания дяде Малькольму, – твердо заявил Куин. – За двухнедельный срок вы не в состоянии сшить достаточное количество платьев, чтобы провести в Лондоне более дня или двух. Портниха придет сегодня днем.
– Нет.
– Да.
Ей очень хотелось запустить в него чем-нибудь, но вместо этого она уселась на мягкую постель.
– Я отказываюсь быть обязанной вам хоть в чем-то, – Мэдди решила это с самого начала: оставаться у него в долгу было бы хуже, чем жить с погубленной репутацией. Именно поэтому она покинула свой дом. Она сама – и никто другой – будет нести ответственность за свое благополучие и благосостояние. И если она проявляет упрямство и непрактичность, это ее право.
– Так вы поэтому настаивали на том, чтобы самой оплачивать вашу комнату в гостиницах по дороге сюда? – спросил Куин. Очевидно, Мэдди постоянно возбуждала в нем любопытство, потому что он все время задавал вопросы, на которые она предпочитала не отвечать.
Неожиданно Мэдди обратила внимание на горничную и рассеянным жестом велела ей удалиться. Девушка выскочила с такой скоростью, словно за ней гналась стая псов.
– Да, именно поэтому я оплачивала свой номер.
Он подошел к кровати и облокотился на ее спинку.
– Мэдди, я чрезвычайно богат. Когда я стану герцогом Хайбэрроу, я буду богат, как Крез. Вы не можете соперничать со мной.
– Я хорошо это понимаю, милорд, – холодно ответила она. – Незачем мне на это указывать.
Куин покачал головой:
– Я не об этом. Дядя хотел обставить возвращение в свет таким образом, чтобы никто не мог возразить против вашего появления там. Я могу позволить себе сделать это, даже не заметив затрат. Вы же заработали свой деньги тяжелым трудом. Сохраните их на что-нибудь… для себя.
Она смотрела на него, пытаясь призвать весь свой гнев и обрушить его на Куина, но это чувство исчезло с бала у Фаулеров. А без этого гнева в душе девушка с удовольствием замечала легкую лукавую улыбку, трогавшую его губы, и строгую линию подбородка, и то, как солнечный свет золотит его медового цвета волосы.
– Если бы вы заботились о моих желаниях, как утверждаете, – наконец ответила она, – вы никогда не утащили бы меня из Лэнгли.
– Дядя Малькольм заботится о ваших интересах. И, несмотря на то, что я чуть было не утонул и не был застрелен в вашем присутствии, забочусь о них и я.
Мэдди опустила глаза на свои руки.
– Я согласилась уехать с вами только ради вашего дяди. Поэтому, пожалуйста, не ожидайте, что я отправлюсь на эшафот с улыбкой на лице.
К ее удивлению, Куин присел на кровать рядом с ней.
– Эшафот? Если честно, то никогда не слышал, чтобы так называли Лондон.
Мэдди слегка улыбнулась, стараясь не вдыхать аромат его одеколона и не замечать упавшей ему на лоб волнистой пряди волос.
– Он был сценой моей казни в свете.
– Вы не скучаете по нему, хотя бы немного?
Мэдди резко покачала головой:
– Нет.
Он играл краем ее юбки, дешевый муслин шелестел у ее ног, заставляя нервы приятно трепетать. О Боже, сейчас она вновь думала о том, как поцелует его.
– Но…
– Вы не имеете представления, что это такое, не так ли? – прервала Мэдди маркиза, пытаясь собрать под знамена все свое негодование. – Никто не осмелится перечить вам, что бы вы ни сделали, как бы ни поступили. Вы и ваш отец слишком богаты и могущественны, и это способно остановить любого. Я же всего-навсего дочь виконта во втором поколении. – Она замолчала, но Куин продолжал напряженно разглядывать ее своими нефритовыми глазами, и она продолжила говорить, хотя ей и хотелось остановиться.
