– Четыре года, милорд.
Прежде чем он успел извиниться или даже открыть рот, она уже начала спускаться по ступенькам. Одновременно забавляясь и испытывая непонятную тревогу, Куин двинулся вслед за ней.
– Четыре года, – повторил он, – а сколько же вам лет, мисс Уиллитс?
Она снова так резко остановилась и обернулась к нему, что он вынужден был схватиться за перила и попятиться.
– Мне двадцать три года, милорд. – Ее вежливый тон не скрывал свирепого блеска в глазах.
Прежде чем Мэдди успела сделать хоть шаг, Куин накрыл ее руку своей.
– Пожалуйста, мисс…
Она побледнела и отпрянула.
– Не надо…
В ее глазах отразилось искреннее смущение. Куин быстро опустил руку, с удивлением заметив, как побледнело ее точеное лицо с высокими скулами. Мэдди Уиллитс была более чопорна, чем любая любовница, которую он знал.
– Примите мои извинения. Я только хотел узнать, вы выполняете этот необычный танец на ступенях для всех гостей в Лэнгли?
Она сжала губы и вскинула подбородок.
– Только для тех, кто приказывает смотреть им в лицо при разговоре, милорд.
– Я не приказывал вам… ну, возможно, я сделал это, но я определенно не имел в виду, что вы должны подвергать себя риску сломать себе шею каждый раз, когда я задаю вам вопрос.
Мэдди выжидательно смотрела на него.
– Простите меня, милорд, – наконец выговорила она. – Но теперь я теряюсь в догадках, как мне вести себя дальше.
Куин прогнал со лба морщину прежде, чем она образовалась. Его преследовало смутное чувство, что он только что проиграл в каком-то состязании.
– Пожалуйста, спускайтесь вниз, мисс Уиллитс.
– Повинуюсь, милорд.
Куин последовал за своей спутницей в маленькую аккуратную конторку, устроенную в дальнем восточном крыле дома. Мисс Уиллитс подошла к столу под двойным окном и выдвинула ящик, в котором лежала стопка бухгалтерских книг.
– Благодарю вас, мисс Уиллитс, – быстро проговорил он, останавливая ее прежде, чем она могла нарушить порядок, в котором лежали книги и бумаги, и еще больше усложнить его задачу. – Теперь я справлюсь сам.
Мэдди застыла, ее руки крепко сжимали книги. Она быстро выпустила их, и они с глухим стуком упали обратно в ящик. На этот раз Куин был готов к тому, что, когда она повернет к нему свое лицо, оно будет вежливой маской с горящими глазами.
– Конечно, милорд. Как это бесцеремонно с моей стороны! Прошу извинить меня за мое поведение.
– Не нужно извинений. – Когда девушка направилась к двери, маркиз сел за стол и вытащил первый гроссбух.
– Благодарю вас, милорд.
– Пожалуйста, пришлите мне сюда чаю, – рассеянно попросил Куин, разглядывая первую страницу.
Рука дяди небрежно царапала по бумаге – строчки представляли собой серию петель, резких палок и зазубренных линий. Куин едва не застонал. Разобрать цифры будет достаточно трудно, не говоря уже о том, что придется расшифровывать каждую строчку.
– Как прикажете, милорд.
Он поднял глаза.
– Мисс Уиллитс!
Она уже готова была выйти из конторки.
– Милорд?
– Вы заикаетесь?
Она нахмурила брови, что придало ей одновременно очаровательный и забавный вид, несмотря на явную враждебность в серых глазах.
– Не думаю, милорд. – Она заколебалась. – Почему вы спрашиваете, милорд?
– Одно или два обращения «милорд» ко мне в разговоре достаточно, чтобы удовлетворить мое тщеславие, – дружелюбно заметил Куин, с любопытством ожидая увидеть, какое впечатление на нее произведут его слова, В большинстве случаев женщины относились к нему благосклонно, по крайней мере, до тех пор, пока он не объяснял им, что как бы прелестны они ни были, он уже достиг взаимопонимания с Элоизой Стоуксли. – Более частое напоминание о моем титуле выглядит несколько подобострастно.
Впервые ее чувственные губы сложились в легкую улыбку, когда она сделала реверанс перед тем, как покинуть комнату.
– Да, милорд.
Глава 3
Мэдди понравилось слово «подобострастно». Оно звучало неприятно и в то же время высокомерно. Это была та самая стрела, которую она хотела направить в маркиза Уэрфилда, каким бы красивым и очаровательным он ни считал себя.
Лучше, если бы он оставался просто привлекательным и приятным. Иначе он может углубиться в бухгалтерские книги до такой степени, что полностью разрушит работу, проделанную ею за целый год. Что же касается посевной, то, если бы не последний проклятый дождь, она давно бы уже взялась за дело. Мэдди только молилась, чтобы Уэрфилд испытывал такое же отвращение к маранию рук, как и остальная знать, и чтобы она успела организовать арендаторов до того, как он сунет свой точеный нос на чье-то поле.
Когда она обо всем позаботится, у Уэрфилда не будет никакой причины оставаться в маленьком Лэнгли-Холле забытого Богом графства Сомерсет. Он определенно не захочет затягивать свой визит, в то время как все подобные ему начинают подготовку к светскому сезону.
– О чем задумалась, Мэдди?
Мэдди очнулась и взглянула на мистера Бэнкрофта. Он откровенно забавлялся, и девушка смущенно подумала, как долго она отрешённо изучала жареного фазана с румяной корочкой у себя на тарелке. Миссис Иддингз определенно превзошла себя: никогда Мэдди не ела ничего столь восхитительно вкусного. Придраться было не к чему.
– Простите?
Малькольм гонял по тарелке кусочек картофеля.
– У тебя был такой взгляд… Я гадал, что ты еще там замышляешь и против кого?
Мэдди прищурилась.
– Я ничего не замышляю. Я просто размышляю, почему ваш племянник решил пообедать в одиночестве в своей столовой, вместо того чтобы составить компанию болеющему дяде.
Малькольм взглянул на нее, пока она резала свое жаркое, воображая, что это часть лорда Уэрфилда.
– Возможно, он не совсем уютно чувствует себя в компании инвалида. Это свойственно многим людям.
Она нахмурилась:
– Мне это известно. Но, слава Богу, у вас не венерическая болезнь. Неделю назад вы даже не могли пошевелить рукой, а теперь вы прекрасно управляетесь с ложкой. Через месяц вы будете ездить верхом. Самое малое, что он мог сделать…
– Мэдди, – прервал ее мистер Бэнкрофт.
В этот момент кто-то кашлянул у двери. Покраснев, Мэдди подумала, что добавила еще один промах к растущему списку ее ошибок, несомненно, составляемому Уэрфилдом:
– Добрый вечер, Куинлан, – приветствовал племянника Малькольм. – Ты уже пообедал?
Маркиз вошел в комнату. Он бросил на Мэдди быстрый неопределенный взгляд, затем кивнул дяде:
