Они достигли наивысшей точки наслаждения одновременно, и Куин спрятал лицо у нее на плече, когда вздрогнул и оставил внутри ее свое семя. Мэдди закинула руки ему за плечи, крепко прижимаясь к нему. Через какое-то время он поднял голову и снова нежно поцеловал ее.
– Что ж, теперь ты окончательно погубил меня, – сказала она, пытаясь отдышаться.
– Кажется, это вошло у меня в привычку, – согласился Куин. – Ничего не могу с собой поделать – ты неотразима. Но скоро мы с тобой разделим настоящую постель, и вся ночь будет только для нас двоих.
Мэдди улыбнулась ему и, медленно подняв руку, потрепала его по щеке.
– Это будет прекрасно, – прошептала она.
Он не мог не улыбнуться. Мэдди не сказала, что любит его, но он явно не был ей безразличен. Степенью доверия, оказанного ему, она сделала это очевидным. Он не имел представления, скажет ли она когда-либо эти слова. Но он готов был ждать.
– Я люблю тебя, Мэдди; Я полюбил тебя, как только увидел.
Она сразу протрезвела.
– Что мы теперь будем делать?
Он удрученно усмехнулся.
– Мы спустимся вниз по решетке. Затем ты и я отправимся по домам. Утром я заеду к твоим родителям. Сначала я заеду к Элоизе, потом – к тебе. Я желаю тебя всем сердцем, Мэдди, ты заставляешь меня чувствовать себя живым. Нет ничего более важного, чем наше совместное счастье.
– А твоя семья, честь или твой титул? Что, если отец лишит тебя наследства?
Он взял ее руки и прижал их к своему сердцу.
– Я заеду к вам завтра утром, – решительно и твердо повторил Куин. – Доверься мне.
– Обещаешь?
– Обещаю, любовь моя.
После последнего медленного поцелуя Куин помог ей спуститься со стола. Ей хотелось, чтобы он вновь заключил ее в объятия, но громкий смех из бального зала внизу напомнил ей, что она не могла вечно прятаться на чердаке «Олмакса», как бы ей этого ни хотелось.
Куин заправил рубашку в брюки и попытался привести волосы в относительный порядок, так как Мэдди основательно растрепала их. Она поправила платье и нижнюю юбку, чувствуя, что тоже растрепана. Это было безумием. И помрачение рассудка оставалось единственным объяснением поведению с тех пор, как она встретила Куинлана Улисса Бэнкрофта.
Она слышала о мужчинах, которые, начав пить крепкие напитки, уже не могут остановиться. День и ночь они жаждут их снова и снова, не обращая внимания ни на что иное, пока наконец не упиваются до смерти. Она впервые поняла подобное пристрастие.
Мэдди жаждала Куина каждой клеточкой своего тела, каждым ударом сердца. Никто не знал ее так, как он, и никто не заботился о ней, как он. Они совсем не подходили друг другу, но весь смысл ее жизни состоял в том, чтобы быть с ним. В лунном свете его волосы казались серебряными, а зелень глаз – чернотой.
– На что ты смотришь? – спросил он.
– На тебя, – ответила она. – Я не могу понять тебя.
Он усмехнулся:
– Я думал, что весь как на ладони.
– Нет, не это. – Мэдди покраснела, хотя не могла представить, что ее смущало. У нее определенно не было секретов от него.
Куин накинул старую простыню на стол.
– Что же тогда?
– С тех пор как ты встретил меня, ты чуть было не утонул и не был подстрелен, на тебя напала сумасшедшая свинья и наорал отец, и…
– Мой отец орет все время, – перебил он ее, – к тебе это не имеет никакого отношения.
– Я просто не понимаю, как после всего этого ты решил, что любишь меня.
Куин долго смотрел на нее, затем медленно подошел и заправил выбившуюся из прически прядь волос.
– Я не тупой и не скучный, – спокойно заявил он.
– Я знаю об этом, – согласилась Мэдди. – Это только раньше я сердилась на тебя.
Он нежно коснулся пальцем ее губ.
– Скучный не я, а моя жизнь. Сколько себя помню, я знал, что однажды стану герцогом Хайбэрроу. Я знал, кого считать другом, а кого врагом, не потому, что я лично встречал их, а из-за их предков. Я знал, на ком женюсь, практически с момента ее рождения. Ты же… такая непредсказуемая, это редчайшая ценность там, откуда я пришел. – Куин засмеялся. – Право, до тебя никто не пытался утопить меня.
Она искала его взгляд, и то, что увидела в нем, были тепло и страсть под стать ее собственным.
– Что произойдет, когда ты пресытишься мной?
Куин засмеялся, и она прикрыла ему рот рукой, чтобы не услышали снизу.
– Тихо, – приказала Мэдди.
Куин отвел ее руку, задержав в своей.
– Не думаю, что ты можешь мне наскучить, даже если захочешь, дорогая. – Он тихо засмеялся, в глазах его плясали огоньки, и он наклонился, чтобы снова поцеловать ее.
За этим последовали новые поцелуи, пока музыка внизу не прекратилась. Мэдди бросила взгляд в окно.
– О нет.
– Это всего-навсего перерыв, Мэдди, – сказал он, притягивая ее ближе к себе и обнимая руками за плечи так, словно намеревался никогда не отпускать. И она не имела ничего против. – Подождем, когда начнется следующий танец, а затем спустимся вниз.
Мэдди с сомнением посмотрела на него.
– Полагаю, ты не хочешь, чтобы мы тайком выбрались с чердака…
– Мы вернемся тем же путем, каким поднялись, – спокойно объяснил Куин.
– Но у меня нет такого же мощного стимула спускаться вниз, как когда я карабкалась наверх, – шутя пожаловалась Мэдди. – Это чертовски длинный путь, Куин.
– Я полезу первым, так что можешь упасть на меня, если захочешь.
Освободив ее, он направился к окну, осторожно выглядывая наружу.
– В саду, похоже, никого нет, – сообщил Куин и наклонился, чтобы осмотреть балкон.
– Ух! – Он нырнул обратно. – Очевидно, мы не единственная влюбленная пара этим вечером. Должен сказать, что нравы в «Олмаксе» безнадежно падают.
Теперь, когда она не была так… погружена в Куина, ночной воздух из окна холодил ее обнаженные руки. Мэдди обхватила себя руками.
– Тогда, подозреваю, нам придется выбраться отсюда другим путем.
– Нет, подождем еще несколько минут. – Куин посмотрел вниз, затем на нее. – Не хочешь узнать, кто там?
– Нет, кто бы там ни был, они хотят уединения, иначе они не вышли бы на балкон.
Куин выпрямился и повернулся к ней.
– Хочешь мой фрак? – Он начал снимать его.
– Нет, мне не нужен ваш фрак, мистер Галантность, – ответила она, останавливая его. – Ты все равно должен будешь снова надеть его через пару минут. – Он выглядел таким теплым и приятным, что Мэдди обняла его за тонкую талию под фраком.
