Меньше, чем неделю спустя, я обнаружил у себя в почтовом ящике три открытки.
«Пожалуйста, просмотрите видеозапись. Вами интересуется Г».
«Пожалуйста, просмотрите видеозапись. Вами интересуется К».
«Пожалуйста, просмотрите видеозапись. Вами интересуется Д».
Ну, не точно так, но почти. Вместо инициалов на открытках значились имена, но вам я их называть не буду. Видите ли, каким бы непочтительным я здесь ни казался, они все хорошие женщины, решившие попытать счастья со мной, и пусть некоторые из них (или все, или ни одна) не слишком мне подошли, а может – я им, и все же они сделали этот шаг в мою сторону с самыми что ни на есть честными намерениями. Есть все-таки пределы тому, что я готов выкладывать на всеобщее обозрение. У всех нас – у всех и каждого!– имеются странности, как правило, небольшие и безобидные. Однако, окажись мы на скамье подсудимых, эти мелкие бзики каждого из нас покажутся суду злостными извращениями. Так что, когда лично вы будете готовы поделиться секретами, которые до сих пор хранили в платяном шкафу, где-то в дальнем углу его, за носками и кальсонами, когда вы согласитесь на их публикацию с большой фотографией на обложке «Тайм»– вот тогда я ирасскажу вам, кто были эти женщины. Те, кого я зашифровал инициалами. И вообще, хотите дешевых ощущений – суньте пальцы в розетку.
О чем это, бишь, я?
Поэтому я пошел в«Большие Надежды» посмотреть видео женщин, которых заинтересовал. Солнечным днем я приехал на бульвар Вествуд и поднялся по лестнице в офис «Больших Надежд». Там дежурила Эстелла, и, войдя, я удостоился от нее взгляда, который с тех пор узнал очень хорошо. Это взгляд Эстеллы, означающий «Я нашла вам девушку!». Этот взгляд теперь я знаю очень хорошо, и яего боюсь.
Она усадила меня в одно из кресел и плюхнула мне на колени толстые папки с женскими анкетами.
–Г. всамом конце папки,– сообщила она.– Она у нас всего месяц. Очень интеллигентна.
Как она догадалась, кто именно интересует меня в первую очередь, как она вообще запомнила, кто из сотен запросов, проходящих через ее руки за неделю, интересовался мной – все это так и остается для меня загадкой. Однако намек на то, как ей это удается – а она проделывала такое не раз и не два, я это своими глазами видел – и зачем она делает это, лежит в ответе, которым я обычно отвечаю на вопрос: «Как вы можете так положительно отзываться о бездушном, можно сказать, машинном способе знакомств?» Впрочем, об ответе этом, а также и онамеке, чуть ниже. А пока вернемся к повествованию.
Я перелистал страницы анкет. Рейчел 5-64, Дениза 5-117, Бетти 5-286… Женщина за женщиной, молодые, пожилые; женщины весомых достоинств и стройные; женщины с невинной внешностью и сдерзкой внешностью; шикарные женщины и скромные… И японял, что, несмотря на то, что мы чувствуем себя обязанными видеть в человеке в первую очередь именно его духовный мир, в первые, решающие мгновения, когда мы встречаем кого-то, кто является потенциальным сосудом истинной любви, в смысле реакции мы все остаемся безволосыми обезьянами. Всегда выходит, что в эти первые, волнительные мгновения именно эстетика кривых, выпуклостей и впадин, эстетика плоти заставляют наш взгляд расширяться, а температуру – повышаться. Равно как ненамеренные послания о жаре тела, здоровый румянец, движение изящной руки по волосам определенного цвета, горизонтальная линия многообещающей улыбки. Какие мы все-таки гнусные, пусть и культурные лицемеры: говорим об остроумии и мудрости, о добрых делах и схожих интересах, когда звоночек в нас срабатывает в первую очередь на высокие скулы, узкую задницу, решительный подбородок или вид, открытый на короткое мгновение, когда ногу закидывают на ногу. Приятно убаюкивать себя мыслями о том, что мы движемся в танцевальных па некоего социального контракта, но прислушайтесь к себе повнимательнее – и вы услышите негромкий шепот вельда, а уж до джунглей просто рукой подать.
Я ничуть не лучше вас: Г. оказалась весьма привлекательной женщиной. Сначала я посмотрел ее приклеенное к оборотной стороне анкеты фото, и лишь потом перевернул лист и прочитал саму анкету.
Ей нравились книги, она не слишком интересовалась спортом, зато любила путешествовать; янашел в анкете несомненные свидетельства того, что ей доставляло удовольствие играть словами и вообще работать головой; ей было около двадцати пяти; разведенная, с двумя детьми. Признаки сильного характера и прагматический взгляд на мир. Начало многообещающее.
Я просмотрел ее видео.
Привлекательная, чуть избыточно нервная (что вполне можно приписать волнению во время интервью), улыбчивая, порой очаровательно циничная; мимика и вообще движения в целом выдавали многообещающую чувственность.
И все это лишь по анкете и семиминутному видео. Достаточно убедительно для того, кто провел часть жизни, наблюдая за людьми, изучая их телосложение и систематизируя тайные знаки, посылаемые нашими телами.
Я прочитал две другие анкеты: одну К., другую Д. Я изучил их фотографии.
В процессе подготовки к написанию этой статьи я просмотрел уйму записанных на видео интервью, мужских и женских. Не только тех женщин, которых я нашел привлекательными лично для меня по неясным критериям наших тайных джунглей; нет, еще и женщин постарше, овдовевших или разведенных, которые явно искали для отношений кого-нибудь старше меня; совсем еще юных женщин, не представлявших для меня интереса хотя бы в силу своего возраста; чернокожих женщин, которые вряд ли желали бы чужака; женщин толстых и других, не подходящих мне чисто физически. А также – для равновесия – уйму мужских анкет, с целью выяснить, правда ли, что услугами служб знакомств пользуются только лузеры. И вот что я выяснил: если среди тех, чьи данные я просмотрел, и имелись лузеры, им удалось не выказать этого перед камерой. Я видел женщин уравновешенных и очаровательных, живых и кокетливых, умных и остроумных. И хотя по жизни я предпочитаю общество женщин, мужчины, видео которых я просмотрел, оказались ничуть не менее интересными. Конечно, среди них обнаружились характеры сильнее и слабее; мужчины, которых (с моей точки зрения, конечно) женщины могли бы найти привлекательными, и мужчины, характер которых представлялся интереснее, чем их лица. Однако такого, чтобы их окружала Кирлианова аура отчаяния и злого рока, я почти не нашел.
В общем, решил я, процент удачников и неудачников среди них примерно таков, какой вы получили бы, сделав произвольную выборку на любой из улиц лос-анджелесского пригорода.
Три женщины, с чьими видео и анкетами я ознакомился теперь, были не лучше и не хуже других. Все трое казались рациональными и собранными. Единственное, что давало мне повод заподозрить у них некоторые нелады с головой – это то, что все трое выбрали человека, записавшего достаточно наглое, даже заносчивое видео.
В общем, я дошел до точки невозврата.
Начиная с этого момента вся моя объективность в изучении «Больших Надежд» могла пойти псу под хвост. Поймите правильно: янапоминаю мальчика-пессимиста из старого рассказа – того, которого запустили в комнату, полную игрушек, а через час застали его там, горько рыдающего, потому что он не сомневался в том, что кто-нибудь придет и отберет их у него. При этом мальчик-оптимист в соседней комнате, которого поместили перед огромной кучей конского навоза, в восторге вкапывается в нее с воплем: «Там же наверняка пони!» На самом деле я не верю в истинную любовь. Я циник. И поверьте мне на слово: уж я изучил все вдоль и поперек в попытках отыскать негативные стороны знакомств по видеозаписи.
